Обоснование проблемы
Наличие двоевластия в Париже в 1792-1793 гг. – спорный вопрос. Употреблять термин «двоевластие» не стоит, так как законным органом власти являлся только Конвент. Однако нельзя отрицать то существенное влияние, которое оказывала Коммуна Парижа на решение первостепенных вопросов: суд над Людовиком XVI, продовольственный вопрос, принятие конституции, проблема народного суверенитета.
Заседания Конвента, как их показывает Moniteur, содержат многочисленные доказательства влияния Коммуны. Ее лидеры, Эбер, Шометт, Жак Ру, неоднократно[1] выступали в Конвенте, отстаивая интересы французов.
Лидируя в Конвенте, в комиссии по выработке конституции, жирондисты стремились к скорейшему завершению революции и централизации власти. Активная позиция Коммуны тормозила решение таких вопросов как реорганизация системы выборов и налаживание рыночной экономики.
Революционный патриотический подъем, уничтоживший сословия, свергнувший монархию и провозгласивший республику, стал неуместен (возможно, он был даже вреден) на новом этапе, когда решался вопрос об устройстве республики.
Таким образом, решение вопроса об административном делении Франции – это решение дальнейшей судьбы коммун, в особенности – Коммуны Парижа. На этапе своего лидерства в Конвенте жирондисты хотели уничтожить это негласное «двоевластие».
Что касается монтаньяров, они, поддерживая право Коммуны Парижа на неделимость в дебатах марта-мая 1793г., преследовали свою главную в этом этапе цель – сделать проект конституции, представленный Кондорсе, как можно более непопулярным, ослабив влияние партии жирондистов в целом.
Добившись изгнания жирондистов и придя к власти на волне народного восстания 31 мая-2 июня 1793г., монтаньяры продолжили политику жирондистов в сфере административного деления. Так, вопрос о неделимости Коммуны Парижа был использован как инструмент внутриполитической борьбы. В действительности, обе партии на этапе ожесточенной борьбы за власть (февраль-май 1793 г.) были солидарны в стремлении уничтожить «народную власть» Коммуны Парижа.
Артёмова Е. А.
Конституционные разногласия между жирондистами и монтаньярами в рамках республиканского Конвента (1792-1793 гг.)
Наличие двоевластия в Париже в 1792-1793 гг. – спорный вопрос. Употреблять термин «двоевластие» не стоит, так как законным органом власти являлся только Конвент. Однако нельзя отрицать то существенное влияние, которое оказывала Коммуна Парижа на решение первостепенных вопросов: суд над Людовиком XVI, продовольственный вопрос, принятие конституции, проблема народного суверенитета.
Заседания Конвента, как их показывает Moniteur, содержат многочисленные доказательства влияния Коммуны. Ее лидеры, Эбер, Шометт, Жак Ру, неоднократно[1] выступали в Конвенте, отстаивая интересы французов.
Лидируя в Конвенте, в комиссии по выработке конституции, жирондисты стремились к скорейшему завершению революции и централизации власти. Активная позиция Коммуны тормозила решение таких вопросов как реорганизация системы выборов и налаживание рыночной экономики.
Революционный патриотический подъем, уничтоживший сословия, свергнувший монархию и провозгласивший республику, стал неуместен (возможно, он был даже вреден) на новом этапе, когда решался вопрос об устройстве республики.
Таким образом, решение вопроса об административном делении Франции – это решение дальнейшей судьбы коммун, в особенности – Коммуны Парижа. На этапе своего лидерства в Конвенте жирондисты хотели уничтожить это негласное «двоевластие».
Что касается монтаньяров, они, поддерживая право Коммуны Парижа на неделимость в дебатах марта-мая 1793г., преследовали свою главную в этом этапе цель – сделать проект конституции, представленный Кондорсе, как можно более непопулярным, ослабив влияние партии жирондистов в целом.
Добившись изгнания жирондистов и придя к власти на волне народного восстания 31 мая-2 июня 1793г., монтаньяры продолжили политику жирондистов в сфере административного деления. Так, вопрос о неделимости Коммуны Парижа был использован как инструмент внутриполитической борьбы. В действительности, обе партии на этапе ожесточенной борьбы за власть (февраль-май 1793 г.) были солидарны в стремлении уничтожить «народную власть» Коммуны Парижа.
Наличие двоевластия в Париже в 1792-1793 гг. – спорный вопрос. Употреблять термин «двоевластие» не стоит, так как законным органом власти являлся только Конвент. Однако нельзя отрицать то существенное влияние, которое оказывала Коммуна Парижа на решение первостепенных вопросов: суд над Людовиком XVI, продовольственный вопрос, принятие конституции, проблема народного суверенитета.
Заседания Конвента, как их показывает Moniteur, содержат многочисленные доказательства влияния Коммуны. Ее лидеры, Эбер, Шометт, Жак Ру, неоднократно[1] выступали в Конвенте, отстаивая интересы французов.
Лидируя в Конвенте, в комиссии по выработке конституции, жирондисты стремились к скорейшему завершению революции и централизации власти. Активная позиция Коммуны тормозила решение таких вопросов как реорганизация системы выборов и налаживание рыночной экономики.
Революционный патриотический подъем, уничтоживший сословия, свергнувший монархию и провозгласивший республику, стал неуместен (возможно, он был даже вреден) на новом этапе, когда решался вопрос об устройстве республики.
Таким образом, решение вопроса об административном делении Франции – это решение дальнейшей судьбы коммун, в особенности – Коммуны Парижа. На этапе своего лидерства в Конвенте жирондисты хотели уничтожить это негласное «двоевластие».
Что касается монтаньяров, они, поддерживая право Коммуны Парижа на неделимость в дебатах марта-мая 1793г., преследовали свою главную в этом этапе цель – сделать проект конституции, представленный Кондорсе, как можно более непопулярным, ослабив влияние партии жирондистов в целом.
Добившись изгнания жирондистов и придя к власти на волне народного восстания 31 мая-2 июня 1793г., монтаньяры продолжили политику жирондистов в сфере административного деления. Так, вопрос о неделимости Коммуны Парижа был использован как инструмент внутриполитической борьбы. В действительности, обе партии на этапе ожесточенной борьбы за власть (февраль-май 1793 г.) были солидарны в стремлении уничтожить «народную власть» Коммуны Парижа.
Конвент – собрание, созванное для решения вопроса о форме правления.
Хрестоматийный эпизод в истории французской революции - 21 сентября 1792 года на своем первом заседании Национальный Конвент единогласно и практически без колебаний[1] принимает декрет об учреждении республики «единой и неделимой».[5]
Таким образом, ключевым вопросом в процессе организации новой формы власти становится разработка и принятие основного закона, заменяющего монархическую конституцию 1791 г.
29 сентября 1792 г. Конвент назначает специальную Конституционную комиссию из девяти человек. Большинство комиссии составляют жирондисты[2] (в конце 1792 г. они пользуются авторитетом в Конвенте). Со стороны монтаньяров – Барер, Кондорсе и «сочувствующий Горе» Дантон.
На что же рассчитывали жирондисты, работая над проектом конституции? Принятие конституции представлялось жирондистам идеальным способом завершить революцию, более того – завершить ее законно. «Необходимо, чтобы эта новая конституция… успокоила волнения…, дала возможность утихнуть … движению, не делая его более опасным, … уничтожила его без применения неразумных и необдуманных мер», - заявлял Кондорсе, представляя Конвенту проект конституции от имени комиссии.[5]
Демократичная и отвечающая требованиям того времени, жирондистская конституция действительно могла надолго определить жизнь Республики.
Что характеризовало конституцию как демократическую? Прежде всего, утверждение права народа отказаться от законов, нарушающих их права. Седьмая глава проекта «О народной цензуре актов, изданных народными представителями и о праве петиции» подробно описывает процесс подачи петиции об отмене того или иного закона, начиная с требования отдельного гражданина.
Кроме того, комиссия объявила о намерении вынести проект конституции на обсуждение всех французов.[5]
Можно предположить, что демократичность жирондистского проекта и стала основой для разногласий с монтаньярами. Последние не могли оспорить право «народной цензуры», не погубив самих себя.
А. Олар в «Политической истории Французской революции» сообщает, что в конце 1792 г. была также создана вспомогательная конституционная комиссия, состоявшая из монтаньяров. Заседания ее, по-видимому, проходили в рамках Якобинского клуба, и о ее деятельности не осталось свидетельств.[1]
В дебатах 1792-1793 гг. по конституционным вопросам монтаньяры пошли по пути критики, стремились сделать жирондистский проект как можно менее популярным.
Важно ответить на вопрос: почему при всей демократичности жирондистской конституции монтаньярам удалось сделать ее непопулярной? Доказать ее сложность и неприменимость на практике?
Проекты монтаньяров (в частности Робеспьера и Сен-Жюста) носили более популистский характер. В условиях революционного подъема в период с марта по июнь 1793 г. они все больше увлекали простых французов, на утверждение которых требовалось передать новую конституцию, абстрактными статьями о торжестве справедливости и непоколебимом суверенитете народа.
Жирондистов в это время последовательно критиковали за намерение разделить и разобщить республику, вернуть власть аристократам, вводя неограниченное право собственности и верховенство Исполнительной власти при видимости демократии.
В ходе конституционных дебатов первой половины 1793 г. были затронуты такие вопросы как соотношение исполнительной и законодательной ветвей власти, утверждение права собственности, право отзыва депутатов, административное деление республики.
Рассмотрим механизм дебатов внутри Конвента на примере вопроса об административном делении республики.
Здесь следует обратить внимание на два момента: по какому принципу предлагалось осуществить деление республики (территория или население) и касались ли предложенные изменения Парижа.
Глава 1 «О делении территории» и глава 4 «Об органах административной власти» жирондистского проекта предлагала в каждой коммуне установить муниципалитет, в каждой секции коммуны – специальный низший административный орган, подчиненный муниципалитету.
Что касается Парижа, то из выступлений депутатов Жиронды видно следующее: если Салль, выступая 15 мая в Конвенте, еще готов был сделать исключение для Парижа, не разделяя его на муниципалитеты[5], то на заседании 22 мая жирондисты Рабо-Помье и Бюзо твердо стояли на том, что деление территории Парижа на муниципалитеты – залог эффективной работы будущего Законодательного собрания. «Необходимо деление муниципалитета, особенно в Париже… В противном случае, пребывание в нем Законодательного собрания станет невозможным», - говорил Бюзо.[5]
Отметим обоснованность требований жирондистов: на всем протяжении революции наблюдается активное участие парижан в политике, что даже дает повод говорить о двоевластии Конвента и Парижской коммуны.[3][4]
24 мая Конституционная комиссия поставить вопрос официально. В Конвенте начались дебаты по следующим вопросам: должен ли быть установлен максимум населения для коммун? Если население города превышает максимум, должно ли оно быть разделено на несколько муниципалитетов?[5]
В этот же день Сен-Жюст выступил перед депутатами, повторяя свою речь «Опыт конституции» 24 апреля 1793 г. и вслед за Робеспьером (речь 27 апреля) высказывает идею неделимости республики[5].
В отличие от жирондистской конституции проект Сен-Жюста предусматривал административное деление по населению. Статья 6 объявляла, что «суверенитет нации пребывает в коммуне», указывая неделимость низшей единицу административного управления.
С одной стороны это преследование политической цели – возможность повлиять на результаты будущего голосования. С другой - централизации власти – сократить до минимума количество посредников между центральной властью и самоуправляющимися административными единицами – коммунами.
Формально деление на муниципалитеты, предложенное жирондистами, было осуществлено в якобинской конституции 1793 г. путем присоединения муниципального управления к каждой коммуне, совместив деление по территории и населению[6].
Список источников и литературы
Наличие двоевластия в Париже в 1792-1793 гг. – спорный вопрос. Употреблять термин «двоевластие» не стоит, так как законным органом власти являлся только Конвент. Однако нельзя отрицать то существенное влияние, которое оказывала Коммуна Парижа на решение первостепенных вопросов: суд над Людовиком XVI, продовольственный вопрос, принятие конституции, проблема народного суверенитета.
Заседания Конвента, как их показывает Moniteur, содержат многочисленные доказательства влияния Коммуны. Ее лидеры, Эбер, Шометт, Жак Ру, неоднократно[1] выступали в Конвенте, отстаивая интересы французов.
Лидируя в Конвенте, в комиссии по выработке конституции, жирондисты стремились к скорейшему завершению революции и централизации власти. Активная позиция Коммуны тормозила решение таких вопросов как реорганизация системы выборов и налаживание рыночной экономики.
Революционный патриотический подъем, уничтоживший сословия, свергнувший монархию и провозгласивший республику, стал неуместен (возможно, он был даже вреден) на новом этапе, когда решался вопрос об устройстве республики.
Таким образом, решение вопроса об административном делении Франции – это решение дальнейшей судьбы коммун, в особенности – Коммуны Парижа. На этапе своего лидерства в Конвенте жирондисты хотели уничтожить это негласное «двоевластие».
Что касается монтаньяров, они, поддерживая право Коммуны Парижа на неделимость в дебатах марта-мая 1793г., преследовали свою главную в этом этапе цель – сделать проект конституции, представленный Кондорсе, как можно более непопулярным, ослабив влияние партии жирондистов в целом.
Добившись изгнания жирондистов и придя к власти на волне народного восстания 31 мая-2 июня 1793г., монтаньяры продолжили политику жирондистов в сфере административного деления. Так, вопрос о неделимости Коммуны Парижа был использован как инструмент внутриполитической борьбы. В действительности, обе партии на этапе ожесточенной борьбы за власть (февраль-май 1793 г.) были солидарны в стремлении уничтожить «народную власть» Коммуны Парижа.