В работе М.М. Бахтина (ссылка на 17 кадре на «М.М. Бахтина «Греческий роман»») выделяется несколько доминант образа человека в греческом романе: пассивность, приватность человека, тождество самому себе и идея испытания.
Человек в греческом романе абсолютно пассивен и неизменен. С ним все только случается. Он лишен всякой инициативы. Поскольку человек – только физический субъект действия, его поступки носят элементарно-пространственный характер. Все действия героев греческого романа сводятся только к вынужденному движению в пространстве (бегство, преследование, поиски), то есть к перемене пространственного места.
Однако, претерпевая все эти события, герой сохраняет себя и выносит из всех превратностей судьбы и случая неизменным свое абсолютное тождество с самим собой.
Это своеобразное тождество с самим собой – организационный центр образа человека в греческом романе. Базовый композиционный мотив – испытания героев на неизменность, на самотождественность. Роман в целом осмысливается именно как испытание героев. В этом смысле греческий роман генетически восходит к глубинным мифологическим архетипам.
Один из существенных элементов народной идеи человека, живущей до сегодняшнего дня в разных видах фольклора, в особенности в народных сказках, – самоидентичность самотождественность.
Основной комплекс мотивов (встреча, разлука, поиски, обретение) и все элементы фабульной схемы греческого романа (узнавание, переодевание, мнимая смерть, мнимая измена) являются сюжетным выражением человеческого тождества.
В греческом романе организационное значение идеи испытания выступает с большой четкостью, причем этой идее испытания дается здесь даже судебно-юридическое выражение.
Большинство авантюр греческого романа организовано именно как испытания героя и героини, преимущественно как испытания их целомудрия и верности друг другу. Но, кроме того, испытывается их благородство, мужество, сила, неустрашимость, реже – и их ум. Случай рассеивает по пути героев не только опасности, но и всевозможные соблазны, ставит их в самые щекотливые положения, но они всегда выходят из этих положений с честью. В искусном изобретении сложнейших положений ярко проявляется изощренная казуистика второй софистики. Поэтому же и испытания носят несколько внешне формальный судебно-риторический характер.
Оставаясь неизменными, люди и вещи через что-то прошли, что их, правда, не изменило, но именно потому, так сказать, подтвердило, проверило и установило их тождество, их прочность и неизменность. В этом художественно-идеологический смысл греческого романа.