Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

ВВЕДЕНИЕ

В ТЕОРИЮ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ И АНАЛИЗ ВНЕШНЕЙ

ПОЛИТИКИ

Учебное пособие

Издательский дом "Сентябрь"

Санкт-Петербург

2001

УДК 327(07) ББК 66.4я7

В24 Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики: Учеб. пособие/ Н.А. Ломагин (руководитель авторского коллектива). В.Е. Кузнецов, А.В. Лисовский, А.Ю. Павлов. С.Ф. Сутырин. «Издательский дом «Сентябрь», 2001 г. - 166с.

I8ВN 5-94234-009-9

Пособие подготовлено авторским коллективом:

Н.А. Ломагин     (руководитель авторского коллектива, главы I. II, III, IV (параграфы 2,3,4). VI

(параграфы 2,3), VII (параграф 6). IX (параграфы 1 и 3)); В.Е. Кузнецов     (глава IX (параграф 2));

А.В. Лисовский (глава VI (параграф 1), VII (параграфы 4 и 5), VIII); А.Ю. Павлов      (главы V, VII (параграфы 1 -3); С.Ф. Сутырин     (глава IV (параграф 1).

Научный редактор:

НА. Ломагин

Рецензенты:

ЕЛФИМОВ Геннадий Михайлович -доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой государственного управления Северо-Западной академии государственной службы.

КЕН Олег Николаевич-кандидат исторических наук, Ученый Секретарь Европейского универси­тета в Санкт-Петербурге. Специалист по истории международных отношений.

Пособие представляет собой первую в российской политической науке и политологическом образовании попытку систематического изложения основных теоретических направлений исследо­вания международных отношений, а также анализа внешней политики отдельных государств.

В центре внимания авторов находятся проблемы войны и мира, конфликта и сотрудничества. Пособие предназначено для студентов, изучающих международные отношения и всех, интересую­щихся проблемами общественных наук.

ППО О                                © ООО "Издательский лом "Сентябрь". 2001

© Н.А. Ломагин. В.Е. Кузнецов, А.В. Лисовский. А.Ю. Павлов. С.Ф. Сутырин. 2001

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ...................................................................................................... 5

Глава 1. ВВЕДЕНИЕ В ТЕОРИЮ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

1.1.   Что такое теория?      9

1.2.   Что такое международные отношения?      11

1.3.   Что такое теория международных отношений?      28

Глава 2. ВОЙНА, МИР И ГОСУДАРСТВА

2.1.  Концепция конфликта и войны.......................................................................................................................... 33

2.2.  Классический идеализм.................................................................................................................... 53

2.3.  Марксизм-ленинизм.................................................................................................................... 55

2.4.  Классический реализм...................................................................................................................... 61

2.5.  Неореализм........................................................................................................... 65

Глава 3. ЗА ПРЕДЕЛАМИ ГОСУДАРСТВА

3.1.  Теория интеграции................................................................................................................. 71

3.2.  Теория взаимозависимости....................................................................................................... 79

3.3.  Теория режимов........................................................................................................................ 83

Глава 4  ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ФАКТОР В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ

4.1.   Меркантилизм и либерализм................................................................................................................. 86

4.2.   Либерализм и безопасность............................................................................................................... 92

4.3.   Теория «гегемонистской стабильности».............................................................................................................. 97

4.4.   Теория мировой системы...................................................................................................................... 99

Глава 5. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА И ЕЕ АНАЛИЗ

5.1.   Понятие «внешняя политика».................................................................................................................. 103

5.2.  Уровни анализа внешней политики.................................................................................................................... 104

5.3.   Анализ внешней политики.................................................................................................................... 105

5.4.  Анализ внешней политики и разрешение конфликтов................................................................................................................. 106

Глава 6. ЛИЧНОСТИ, ЭЛИТЫ   И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

6.1.   Теории «личности» и внешняя политика..................................................................................................................... 110

6.2.   Роль «элит» и «групп давления» в формировании внешней политики..................................................................................................................... 114

6.3.   Бизнес-элиты и российская внешняя политика................................................................................................................... 116

Глава 7. ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

7.1.  Теория рационального выбора....................................................................................................................... 120

7.2.   Организационный процесс....................................................................................................................... 122

7.3.  Модель «бюрократической политики»................................................................................................................... 124

7.4.   Groupthink («Огруппление мышления»)................................................................................................................. 124

7.5.   Кибернетическая теория принятия решений Джона Стайнбрунера.............................................................................................................. 128

7.6.   Процесс принятия решений в современной внешней политике России......................................................................................................................... 131

Глава 8. ВНУТРЕННИЙ КОНТЕКСТ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

8.1.  Общественное мнение...................................................................................................................... 141

8.2.   Культура и генерационные эффекты..................................................................................................................... 143

8.3.   Внутренние предпосылки войны......................................................................................................................... 145

Глава 9. МЕЖДУНАРОДНАЯ   СРЕДА И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

9.1.   Геополитика.......................................................................................................... 148

9.2.   Анатомия и природа могущества национального государства................................................................................................................. 151

9.3.   Международный экономический порядок и проблема разрешения

конфликтов в сфере торговли…………………………..………................................ 156

ПРЕДИСЛОВИЕ

I

Распад Советского Союза кардинальным образом изменил не только политическую карту мира, но и поставил множество новых вопросов перед теми, кто занимается изучением международных отношений.

Одним из наиболее важных аспектов новой ситуации в мире явилось возникновение новых независи­мых государств на территории бывшего СССР. Их отношения друг с другом подчас носят конфликтный характер, имеющий в своей основе самые разные причины национальные и религиозные, экономические и политические.

Быстрый распад Советского Союза практически не дал российским политикам времени на формули­рование основных целей и задач в отношении ННГ, что позднее привело к появлению формулы о том, что создание Содружества явилось способом «цивилизованного развода» бывших советских республик. В разное время участники переговоров о роспуске СССР с российской стороны называли в качестве основ­ной задачи формирования СНГ сохранение сосуществования бывших республик Союза в одном экономи­ческом, политическом и военном пространстве. По мнению Б.Ельцина, «СНГ являлось единственной на тот момент возможностью сохранения единого геополитического пространства ... Я был убежден, что России нужно избавиться от своей имперской миссии...»¹. Вместе с тем принятие политического решения о прекращении существования СССР и подписание учредительных документов об образовании СНГ не были подкреплены соглашениями по потенциально спорным вопросам, относящимся к институту право­преемстве разделу собственности, возможным территориальным спорам между СНГ. Как показали пос­ледующие события, именно эти обстоятельства практически заблокировали реализацию идей интегра­ции, заложенную в документы СНГ.

Однако на первом этапе существования Содружества у России и других ННГ главной была задача получить международно-правовое признание, и без взаимной поддержки этого добиться было практичес­ки невозможно. Кроме того, большинство российских политиков в начале 1992 г. были едины в том, чтобы Россия сохраняла тесные отношения со странами Содружества особенно в экономической и военной сферах, обеспечила передачу из Белоруссии, Казахстана и Украины ядерного оружия, не допустила по­вторения югославского сценария в соседних южных государствах, а также защитила прав русскоязыч ного населения в «ближнем зарубежье».

Несмотря на то, что в первые месяцы существования СНГ не предполагалось создание каких-либо координирующих органов, а решение возникающих проблем должно было осуществляться через регуляр­ные ежемесячные встречи глав государств и правительств (Записки президента, с. 160), российские политики вскоре предложили создать административную структуру, способную координировать деятель­ность СНГ в сфере экономики, военного сотрудничества, в политической сфере. В высшей степени взаи­мосвязанные экономики бывших советских республик, многолетнее разделение труда и наличие моно­республик, а также оставшееся после СССР единое рублевое пространство стимулировало этот процесс. Во-вторых, сотрудничество в военной сфере, особенно в поддержании совместных вооруженных сил, сил ПВО, коммуникаций, обеспечении внешней безопасности, должно было быть весьма интересным для ННГ, поскольку это позволяло им существенно экономить на обороне. Механизмы военного сотрудниче­ства, кроме того, могли быть использованы для обсуждения вопросов о разделе и военного имущества бывшего Советского Союза. В-третьих, политическое сотрудничество должно было облегчить решение проблем, которые естественным образом вытекали из распада федеративного государства. К ним, преж­де всего, относились вопросы правопреемства в отношении международных обязательств СССР, а также проблема обеспечения прав русскоязычного населения.

Российское руководство рассчитывало на то, что накопленный в 1990-1991 гг. запас доброй воли по отношению к России со стороны других республик бывшего Союза будет достаточным, чтобы безболез­ненно их разрешить. Именно Россия поддерживала борьбу за независимость стран Балтии, впрочем как и других республик. К тому же к моменту распада СССР Россия имела двусторонние договоры о сотруд­ничестве в экономической и политической сферах с большинством бывших союзных республик.

Запаса доверия к России оказалось достаточно для того, чтобы десять республик бывшего СССР вошли в состав СНГ. Однако политические элиты новых независимых государств все же опасались того,

¹ Б. Ельцин. Записки президента. М.: Огонек, 1994. С. 152-153.

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

что рано или поздно Россия пожелает вновь стать первой среди равных в новом Содружестве. Основания для таких опасений были весьма серьезные. Во-первых, в экономическом отношении Россия осталась наиболее мощной в регионе. Зависимость от российских энергоносителей была практически общей (кро­ме, пожалуй, Узбекистана, Туркменистана и Азербайджана) в СНГ. Российское правительство по-пре­жнему контролировало рубль, и поэтому собственно об экономической независимости новых государств до введения собственных валют не могло быть и речи. Высокая степень экономической взаимозависимо­сти советских республик, сложившаяся в советское время, привела к тому, что с обретением независимо­сти малые государства стали очень уязвимы и зависимы от российской экономической политики и реше­ний в сфере внешней торговли. Во-вторых, Россия сохранила самый мощный военный потенциал, вклю­чая ядерное оружие. В-третьих, она стала правопреемником СССР в международных организациях, включая постоянное место члена Совета безопасности ООН. Несмотря на все издержки, связанные со сменой команды в российском руководстве, оно было намного опытнее и квалифицированнее, нежели в других новых независимых государствах.

Наибольшие опасения относительно возможных попыток реинтегрировать славянские республики в новый союз во главе с Россией имели место в Киеве. Об этих настроениях было известно в Кремле и на Смоленской площади, поэтому российское руководство неоднократно во всеуслышание заявляло об от­сутствии каких-либо планов восстановить Союз*"в его прежнем виде.

Напротив, предпринимались усилия через механизм многосторонних договоренностей в рамках СНГ показать, что Россия относится к новым независимым государствам как к равным партнерам.

Содружество на первом этапе представляло собой весьма аморфное образование, которое несмотря на наличие целого комплекса координирующих органов (Советы глав государств и правительств, мини­стров иностранных дел и обороны, а также советы различных структур: разведки, таможенной службы, здравоохранения и т.п.) лишь на третий год своего существования .'формировало структуры, стимули­рующие реализацию уставных задач. Желание России вести согласованную и рациональную с ее точки зрения политику в сфере обороны и безопасности натолкнулось на тенденцию иного характера - стрем­ление ряда членов СНГ сформировать собственную политику в сфере безопасности и несмотря на все трудности обзавестись собственной армией. С другой стороны, весьма заметным практически у всех стран Содружества было нежелание поступаться даже малой толикой свободы и только что обретен­ного государственного суверенитета. Наконец, на перспективах развития СНГ сказалось и еще одно обстоятельство - каждое государство при создании Содружества преследовало свои, иногда отличные от других, цели. Россия и страны Центральной Азии выступали за долгосрочное и постоянно углубляю­щееся сотрудничество; Украина же, напротив, рассматривала СНГ как переходную модель к полной переориентации на развитые страны Запада. Немаловажную роль играло и то обстоятельство, что новые независимые государства из недавних партнеров в составе бывшего СССР превратились в жестких конкурентов, борясь подчас за те же самые рынки (продажа оружия, энергоносителей, при­влечение иностранных инвестиций и т.п.). Поэтому уже в середине января 1992 г. Киев и Москва оказа­лись втянутыми в продолжавшийся до середины 1997 г. спор по поводу раздела Черноморского флота, а в борьбе за право добычи каспийской нефти приняли участие сразу несколько членов СНГ - Азербай­джан, Туркменистан, Казахстан и Россия. Оказалось, что Содружество независимых государств не присное блено для медиации двусторонних конфликтов его членов. Основными причинами это­го были несовпадение основных интересов государств-участников СНГ, отсутствие соответствующих процедур для разрешения кризисных ситуаций, а также санкций, которые бы могли быть использованы в отношении тех государств, которые, подобно Украине, неоднократно заявляли о своем желании выйти из состава СНГ. Все это привело к тому, что уже к весне 1992 г. российское руководство в отношениях с бывшими советскими республиками стало в основном полагаться не на многосторонние соглашения, а на двусторонние, причем главное место в них заняли проблемы безопасности - раздел собственности бывшего СССР (особенно военной), а также статус русскоязычного населения, оказавшегося за пре­делами Российской Федерации.

Итак, распад огромного федеративного государства привел к необходимости решать вопросы о терри­ториальном разграничении, распределении собственности и долгах бывшего единого государства, судьбе национальных меньшинств, которые остались проживать за пределами своей родины, условиях обеспече­ния коллективной безопасности и защиты границ и т.д.

С другой стороны, новые независимые государства имеют много общих интересов, они взаимозави­симы экономически и, в ряде случаев, политически.

Предисловие

Поэтому трансформация некогда единого государства в пятнадцать новых государств неминуемо дол­жна была явить собой сложный процесс, включающий элементы конфликтности и сотрудничества.

Таким образом, в дополнение к старой парадигме международных отношений возникла новая -Вос­ток-Восток, от которой во многом зависит развитие мировой политики. Эта ситуация заставляет иссле­дователей по-новому оценить концепции и теоретические построения, которые до сих пор использовались для понимания международных отношений.

Что заставляет государства прибегать к сотрудничеству или конфликтовать друг с другом? Когда, как и почему государства из двух возможностей - сотрудничества и конфликта - выбирают ту или иную - является основным вопросом при изучении международных отношений и мировой политики. Почему происходят войны? Является ли национализм их первопричиной? Или идеология? Не является ли «природная» агрессивность людей причиной войн и конфликтов? Или существуют некие «поджига­тели» войны (классы, отдельные неуравновешенные личности и т.п.)? А может быть, причина войн коренится в отсутствии мирового правительства и соответствующих органов принуждения? Как можно обеспечить стабильность (если не прочный мир)? Почему существуют такие чудовищные диспропор­ции в социальном и экономическом развитии разных регионов мира и почему бедные воюют чаще, чем богатые? На все эти вопросы и пытается ответить наука международные отношения.

Рассуждая о причинах обилия региональных конфликтов на пост-советском пространстве после окон­чания холодной войны и распада СССР и особом внимании к этому региону со стороны России, одни могут увидеть в этом желание Москвы сохранить свое доминирование, достигаемое посредством наме­ренного стимулирования в том или ином виде конфликтующих сторон с целью их взаимного ослабления. С таких же «реалистических» позиций рассматриваются и усилия, направленные на укрепление интеграци­онных процессов в рамках СНГ.

Однако с точки зрения так называемого «либерального» подхода, развитие сотрудничества в рамках Содружества Независимых государств, укрепление доверия, создание так называемой позитивной вза­имозависимости государств (т.е. ситуации, при которой государства сотрудничают друг с другом -торгуют, развивают совместное производство, совместно защищают свои границы и т.п., а значит, зави­сят друг от друга, нуждаются друг в друге) как раз способствует решению имеющихся конфликтов мирным путем, помогает строительству демократического сообщества государств.

С другой стороны, поведение России и других независимых государств можно рассматривать с пози ций культурологического подхода и ставить во главу угла стремление новых независимых государств обрести собственную идентичность на основе «общности судьбы», языка, культуры, представлений об особенностях национальных интересов и т.п. Будет ли, например, Россия развиваться как органичная часть демократического мирового сообщества, или же в ней возобладают представления о некоем осо­бом пути и особой миссии в отношении своих соседей - бывших республик СССР? Будет ли развитие интеграции в рамках СНГ осуществляться на основании общей идентичности (например, бывшей совет­ской, славянской, евразийской или какой-то новой)? В русле этого же направления следуют рассуждения о том, что конфликты происходят на стыке цивилизаций (Хантингтон) и поэтому, определив границы этих цивилизаций, будущие конфликты могут быть достаточно легко спрогнозированы и урегулированы.

Еще одно объяснение конфликтности может быть найдено в смене политического режима и про­цессе демократизации, имеющем место в ряде новых независимых государств. Демократизация, выра­жающая смену политического режима, в целом характеризуется слабостью новых государственных ин­ститутов, фрагментацией исполнительной власти, чрезмерной политизацией внешнеполитической деятель­ности. В условиях борьбы за голоса избирателей это вынуждает политиков чрезмерно упрощать сложные проблемы межгосударственных отношений, разжигать нетерпимость и ненависть и прибегать к насилию как средству разрешения споров.

Очевидно, что ни один из названных подходов в полной мере не отражает сложности современной мировой политики. В связи с этим необходимо представить разные подходы к объяснению поведения государств, нежели ограничиваться какой-либо одной теорией, сколь привлекательной бы она ни каза­лась. Представление разных теоретических подходов к исследованию международных отношений в со­вокупности, сравнение их друг с другом позволяет выявить сильные и уязвимые стороны этих теорий, понять основные направления развития научного знания о международных отношениях. В пособии пред­ставлены позиции ведущих теоретических школ по этим ключевым вопросам.

При подготовке пособия мы исходили из того, что предмет науки международные отношения мно­гогранен. Международные отношения междисциплинарны по своей сути, будучи тесно связаны с

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

экономической наукой (особенно политэкономией), историей, социологией, психологией и рядом других дисциплин.

Спектр политических отношений субъектов международных отношений очень широк - это диплома­тия, война, международная торговля, создание союзов, культурный обмен, участие в международных организациях и др.

Конкретная деятельность, относящаяся к названным выше сферам, является особым предметом ис­следований специалистов по международным отношениям. Выделяют историю дипломатии и междуна­родных отношений, международную политэкономию, теорию интеграции, науку о закономерностях пере­говорного процесса, исследования в области безопасности и, наконец, проблемы войны и мира.

В авторский коллектив вошли преподаватели Санкт-Петербургского университета, которые в течение ряда лет читали курсы по теории международных отношений (А.В. Лисовский, Н.А.Ломагин), мировой экономике (С.Ф.Сутырин), теории и практике деятельности международных организаций (Н.А. Ломагин), международной безопасности (А.Ю.Павлов), внешней политике отдельных государств (В.Е. Кузнецов, Н.А.Ломагин). Таким образом, предлагаемое учебное пособие появилось отнюдь не случайно и уже про­шло соответствующую апробацию.

Авторы выражают глубокую признательность Фонду Реw, а также Вольфгангу Шлеру и Мэтту Лайону, руководителям проекта по развитию преподавания международных отношений в новых независимых государствах  Interrnational Affairs Network, в рамках которого осуществлялась работа над данным посо­бием.

Неоценимую помощь в подготовке этого проекта нам оказал Б.Уитмор, который, по сути,  его иниции­ровал, будучи первым лектором по данной тематике на факультете международных отношений СПбГУ в 1995-1996 гг.

Мы выражаем глубокую признательность профессорам Ш. Волчек, С. Лами, Д. Боброу и Н. Либоу за их поддержку и помощь в ходе работы над книгой.

Особая благодарность студентам Санкт-Петербургского государственного университета, которые своими вопросами и комментариями в ходе лекций и практических занятий способствовали совершен­ствованию текста учебника.

Коллектив авторов

Глава 1. Введение в теорию международных отношений

Глава 1

ВВЕДЕНИЕ В ТЕОРИЮ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ_______________________________________________

1.1.    Что такое теория? 

1.2.    Что такое международные отношения? 

1.3.    Что такое теория международных отношений? 

Предмет «международные отношения» как научная дисциплина и особенно те, кто занимается теоре­тическим его изучением, нередко подвергаются критике за то, что эта сфера деятельности не имеет ничего общего с реальной практикой. На самом деле, зачем политикам, решающим, скажем, вопрос о расширении НАТО и Европейского Союза либо занимающимся миротворческой деятельностью на Бал­канах или на территории бывшего СССР знать о теоретических дебатах вокруг вопросов о роли между­народных институтов в современных международных отношениях и теориях «демократического мира»?

Очевидно, что никакая теория сама по себе решить даже самую маленькую проблему не может. Теория, как и наука в целом, не может предотвратить возникновение войны или остановить международ­ный конфликт. Однако все те, кто так или иначе связан с международными отношениями (политики, дип­ломаты, журналисты) в своей профессиональной деятельности, вольно или невольно используют домини­рующие или импонирующие им теории, которые объясняют сущность современного мироустройства и мировой политики, раскрывают логику поведения государств и международных организаций, показывают общие причины таких явлений, как конфликт, война, сотрудничество и т.д. Теория необходима для упо­рядочения огромного объема информации, которая обрушивается на нас каждый день. Даже те, кто с пренебрежением относится к теоретическому знанию (а их, к сожалению, довольно много), вынуждены (подчас не сознавая этого) полагаться на свои собственные идеи и представления о том, как развивается современный мир, и на основании этого принимать решения.

Теории дают интеллектуальный контекст, в котором может восприниматься война.

Они играют важную роль в формировании определенной культуры поведения посредством создания традиции и обычаев.

Значение доминирующих теорий (реализма, например) состоит в том, что они воспринимают ся как своего рода путеводитель для лидеров и формирующейся политической элиты относитель­но того, как себя надо вести на международной арене в целом и в условиях военной угрозы в частности.

Лидеры государств приходят к власти не будучи новичками в вопросах политики. Они заимствуют одновременно национальные и глобальные традиции относительно того, что собой представляет вне­шняя политика, что лежит в ее основе, что можно ожидать от других государств? Собственный опыт и традиционная «мудрость» в отношения поведения в определенных ситуациях являются основой для при­нятия ими политических решений.

Опыт внешнеполитической деятельности большинства новых независимых государств свидетельствует о том, что трудно вырабатывать и проводить эффективную политику без основополагающих принципов, точно так же как сложно создать хорошую теорию без обширных знаний об окружающем нас мире.

Итак, каждый политик или дипломат так или иначе использует теории, и разногласия относительно выбора того или иного курса возникают, главным образом, по причине расхождений по вопросу о том, что лежит в основе международных отношений.

1.1. ЧТО ТАКОЕ ТЕОРИЯ?

Студенты, изучающие международные отношения, часто используют понятие «теория» в стремлении уйти от простого описания каких-либо событий и фактов и редко обращаются к нему с научно-философс­ких позиций'.

Потребность в «теории» и «теоретизировании» в сфере международных отношений определяется необходимостью научного прогнозирования развития мирового сообщества и его отдельных

¹ См.: Keneth N. Waltz. Laws and theories. In: Keohane R. (ed.) Neorealism and Its Critics. N.Y. Columbia University Press. 1986       Р. 27-46.

10________________________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней полит?

компонентов. Обобщая опыт прошлого и формируя определенный понятийный аппарат, теории позволяют перебросить мостик в настоящее и будущее. Теория объясняет закономерность поведения и дает основания рассчитывать на определенный результат вследствие межгосударственного взаимодействия (Уолтц).

В широком смысле теория — это комплекс взглядов, представлений, идей, направленных на истолко вание и объяснение какого-либо явления; в более узком и специальном смысле слова - высшая, самая развитая форма организации научного знания, дающая целостное представление о закономерностях существенных связях определенной области действительности - объекта данной теории.

По своему строению теория представляет внутренне дифференцированную, но целостную систему знания, которую характеризуют логическая зависимость одних элементов от других, выводимость со держания теории из некоторой совокупности утверждений и понятий - исходного базиса теории - по опре деленным логико-методологическим принципам и правилам.

Основываясь на общественной практике и давая целостное, систематически развиваемое знание существенных связях и закономерностях действительности, теория выступает как наиболее совершен ная форма научного обоснования и программирования практической деятельности.

Осуществление целенаправленного практического преобразования действительности на основе теоре тических знаний есть критерий истинности теории. При этом в ходе практического применения теории сама совершенствуется и развивается. Практика образует не только критерий истинности, но и основы развития теории.

В современной методологии науки принято выделять следующие основные компоненты теории

1)  исходную эмпирическую основу, которая включает множество зафиксированных в данной области
 знания фактов, достигнутых в ходе экспериментов и требующих теоретического объяснения;

2)    исходную теоретическую основу - множество первичных допущений, постулатов, аксиом, общих
законов теории, в совокупности описывающих идеализированный объект теории;

3)     логику теории - множество допустимых в рамках теории правил логического вывода и доказатель­
ства;

4)     совокупность выведенных в теории утверждений с их доказательствами, составляющую основной
массив теоретического знания. Методологически центральную роль в формировании теории играет лежа­
щий в ее основе идеализированный объект — теоретическая модель существенных связей реальности,
представленных с помощью определенных гипотетических допущений и идеализации.

Построение идеализированного объекта теории - необходимый этап создания любой теории, осуще­ствляемый для разных областей знания в различных формах. М. Вебер очень четко определил метод моделирования:

«...Идеальный тип формируется односторонним выделением одной или нескольких точек зрения и синтезом большинства... конкретных, индивидуальных феноменов, которые организуются, в соответствии с теми односторонне выделенными точками зрения в единую аналитическую конструкцию».

.

Таким образом, идеальный тип есть «утопия», оставляющая исследователю-эмпирику «задачу опре­деления в каждом конкретном случае степени, в которой эта идеальная конструкция приближается или удаляется от реальности».

Идеализированный объект может выступать в разных формах, но при всех условиях он должен высту­пать как конструктивное средство развертывания всей системы теории.

Многообразию форм идеализации и соответственно типов идеализированных объектов соот­ветствует и многообразие видов теории. В теории описательного типа, решающей главным образом задачи описания и упорядочения обычно весьма обширного эмпирического материала, построение идеа­лизированного объекта фактически сводится к вычленению исходной схемы понятий. В дедуктивных теоретических системах построение идеализированного объекта, по существу, совпадает с построением исходного теоретического базиса.

Процесс развертывания содержания теории предполагает максимальное выделение возможностей, заложенных в исходных посылках теории, в структуре ее идеализированного объекта. Наряду с этим' развертывание теории предполагает построение новых уровней и слоев содержания теории на основе конкретизации теоретического знания о реальном предмете. Это связано с включением в состав теории новых допущений, с построением более содержательных идеализированных объектов. Этот процесс по-

Глава 1. Введение в теорию международных отношений

11

стоянно стимулируется необходимостью охвата в рамках и на основе исходных положений теории много­образия эмпирического материала, относящегося к предмету теории¹.

1.2. ЧТО ТАКОЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ?

1.2.1. Международные отношения и повседневная жизнь

На первый взгляд может показаться, что международные отношения есть нечто далекое и абстрактное, удел узкого круга людей - президентов, дипломатов и военных. Это не совсем так. Интернационализация жизни в XX в. достигла огромных размеров. Улучшение телекоммуника­ции и транспорта многократно увеличили возможность международных контактов, торговли, об­мена идеями и информацией. Научно-технический прогресс существенно сблизил людей. Хотя лидеры государств играют важнейшую роль в международных отношениях, практически все люди так или иначе в них участвуют. Каждый день они потребляют товары и услуги, которые произво­дятся в других странах, смотрят иностранные фильмы и выпуски новостей. Они участвуют в политическом процессе в своих государствах, выбирают депутатов и президентов, т.е. соуча­ствуют в выборе власти и внешнеполитического курса своей страны. На референдумах гражда­не отдельных стран голосуют за участие или неучастие в международных организациях и, таким образом, влияют не только на будущее своей страны, но, в известной степени, и на будущее интеграционных группировок.

Отдельные лица, не облеченные государственными должностями, оказывают огромное влияние на международные отношения и развитие целых регионов.

Хрестоматийными стали примеры деятельности известного финансиста и филантропа Джорджа Сороса, имеющей своей целью построение демократии и рыночных отношений в странах Восточ­ной Европы и в новых независимых государствах бывшего СССР. Размер средств, которые Сорос направляет на создание «открытого общества», вполне сопоставим с инвестициями в «демокра­тию», которые делает самое мощное ныне государство мира - Соединенные Штаты.

Еще один пример. Медиамагнат Тэд Тернер выделил 1 млрд. долларов Организации Объединен­ных Наций и этим во многом подорвал усилия одного из крупнейших должников этой организации -тех же США - увязать вопросы уплаты взноса с реформированием ООН по их модели.

И, наконец, пример деятельности «простых» людей, которые также в наше время оказывают огромное влияние на международные отношения. Джоди Уильямс была удостоена Нобелевской премии мира в 1997 г. за вклад в международную компанию по запрещению противопехотных мин. Используя лишь электронную почту, ей удалось объединить усилия более чем 1000 различных доб­ровольных организаций, занимающихся вопросами защиты прав человека, детства, контролем над вооружениями, экологией и т.п. в 55 странах мира. Всего в течение одного года эта коалиция непра­вительственных организаций, поддерживаемая Канадой и рядом других стран, сумела преодолеть сопротивление пяти крупнейших государств, производителей противопехотных мин. В конце кон­цов, под влиянием общественного мнения Великобритания, Франция и Россия изменили свою пер­воначальную позицию и теперь поддерживают договор о запрещении противопехотных мин.

Иными словами, практически ежедневно миллионы и миллионы людей влияют на международ­ные отношения. С другой стороны, международные отношения, в свою очередь, оказывают влия­ние на повседневную жизнь обычных людей. Рост или падение мировых цен на нефть быстро ощу­щают не только водители личного транспорта, но практически все. Наличие или отсутствие визо­вого режима существенным образом влияет на планы тех, кто собирается отправиться на отдых за границу. Наличие «горячих точек» на границе своего государства вызывает беспокойство не только политиков и военных, но и призывников и их родственников. Угроза войны может поменять всю жизнь в стране - экономика может быть перестроена на военный лад, лица призывного возра­ста могут быть призваны на службу и т.п.

¹ Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1989. С. 649-650.

12________________________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

1.2.2. Предмет международные отношения

Мы уже отмечали, что международные отношения междисциплинарны по своей сути, в отличие о мировой политики, занимающейся изучением взаимодействия государств и международных организациях в глобальном контексте, а также внешней политики государств, являющейся выражением национальны интересов государства по отношению к другим нациям. Понятие международные отношения относится ко всем формам международного взаимодействия членов и институтов отдельных обществ вне зависимости от того, представляют они государство или нет.

Изучение международных отношений включает в себя анализ внешней политики отдельных государств или политических процессов, происходящих между государствами. Что же касается внутренней политик иностранных государств, то это является предметом сравнительной политологии.

Надо сразу же оговориться, что далеко не все едины относительно того, можно ли считать между народные отношения самостоятельной наукой. Некоторые исследователи указывают, что междуна родные отношения не имеют «общего ядра» (М. Каплан), и более того, наблюдается тенденция перехо да от создания общей теории международных отношений как самостоятельной дисциплины с четким предметом и методологией к стихийному развитию «некой рыхлой, без четких границ и содержания междисциплинарной науки с методологическим плюрализмом самого откровенного эклектической толка»¹. Методологический плюрализм, однако, не исключает возможности создания теорий. Другое дело, что далеко не все из них в англо-американской литературе носят универсальный характер и, стро го говоря, могут называться «теориями».

Вместе с тем наука международные отношения опирается на достаточно большое количество дис циплин, изучающих политическую науку, искусство войны и дипломатии, ведение внешней политики, исто рию международных отношений, международные организации, международное право, мировую экономи ку, международную коммуникацию, международное образование, политическую географию, политичес кую демографию, роль технологии в международных отношениях, социологию, психологию и этику

                    международных отношений².

К. Райт следующим образом определил предмет теории международных отношений: «Общая теория международных отношений означает всеобъемлющую, постижимую, последовательную и само корректирующуюся совокупность знаний, помогающую пониманию, предвидению, оценке и конт­ролю отношений между государствами...»³.

Предмет международные отношения также может быть представлен через два основных направ­ления - исследования в области международной безопасности, в рамках которых изучаются вопросы войны и мира, и исследования в сфере международной политэкономии.

Международная безопасность (security studies) до недавнего времени включала в себя львиную долю тех проблем, которые традиционно относят к международным отношениям, и это не случайно, по­скольку в годы «холодной войны» вопросы гонки вооружений и их сокращений, создание и функционирова­ние военно-политических союзов, военно-дипломатическая деятельность по урегулированию конфликтов в разных регионах мира и т.п. были связаны с тем, быть или не быть третьей мировой войне.

С начала 1990-х гг. исследования в области международной безопасности во все большей степени стали переориентироваться на изучение последствий распада федеративных государств, на предотвра­щение региональных конфликтов, на взаимодействие разных международных организаций и институтов в этой области (ООН, ОБСЕ, НАТО, ЕС, СНГ и др.). В теории международных отношений появилась новая категория - «мягкая безопасность» (soft security) - для обозначения угроз безопасности государств нево­енного происхождения.

В 1970-1980-гп, когда экономические отношения приобрели исключительно большое значение для международных отношений в целом, второй важнейшей составной частью МО стала международная поли­тэкономия. Исследования в области международной торговли и международных финансовых отношений должны были ответить на вопрос о связи экономического и политического сотрудничества, создании и функционировании международных организаций и режимов и др.

В начале 1990-х гг. особое внимание также стало уделяться отношениям с наименее развитыми стра-

¹ Современные буржуазные теории международных отношений. Критический анализ. М.: Наука, 1976. С. 69.

² Там же.

³  Wright Q. Development of a General Theory of International Relations. In: Harrison H. (Ed.) The Role of Theory in International Relations. Princeton. 1964. Р. 20.

Глава I. Введение в теорию международных отношений

13

нами. Проблемы устойчивого развития, включающие социальную и экологическую составляющие, тесно смыкаются с исследованиями в области «мягкой безопасности». Таким образом, долгое время суще­ствовавшее разделение международных отношений на международную безопасность и международную политэкономию стало преодолеваться. Это нашло свое отражение также в использовании теоретического арсенала экономической науки.

1.2.3. Субъекты международных отношений

ГОСУДАРСТВА

Как уже отмечалось, наиболее важными действующими лицами на международной арене являются государства. Государственные границы определяют пределы государственной территории, т.е. террито­рии, на которую распространяется суверенитет того или иного государства. Принятие законов и их испол­нение, сбор налогов, внешнеэкономическая деятельность и др. на территории конкретного государства осуществляются самим государством. Суверенитет государства признается другими государствами пу­тем установления дипломатических отношений и, как правило, членством в Организации Объединенных Наций.

В политической жизни, и нередко в работах по МО, термины государство, нация, страна, народ используются как синонимы. Например, заявления о том, что «Россия выступает против расширения НАТО» и «Казахстан поддержал Россию в вопросе определения статуса Каспийского моря» не означает, что все в России или в Казахстане придерживаются этой позиции. Многие даже не знают об этом (социологи отмечают, что в среднем даже в периоды избирательных кампаний вопросы внешней полити­ки интересуют максимум 15 % избирателей). На деле, государства подписывают соглашения, делают заявления по принципиальным вопросам международной жизни, как правило, в результате долгого и труд­ного процесса согласования интересов различных групп - политиков, дипломатов, предпринимателей, во­енных, представителей спецслужб и т.д. В конечном счете, окончательное решение принимается очень узким кругом лиц или даже одним лицом - главой государства.

Как правило, каждое государство имеет своего лидера (короля, президента или премьер-министра,, который представляет государство на международной арене. В некоторых странах (в США, например) глава государства одновременно возглавляет правительство. В любом случае, государственные лиде­ры - важнейшие фигуры в международных отношениях. В большинстве случаев в своей международ­ной деятельности они опираются на бюрократическую структуру - министерство иностранных дел, которое действует от имени государства.

В результате процесса деколонизации и распада федеративных государств социалистического блока, число государств в мире существенно возросло и превысило 190. Увеличение числа игроков на междуна­родной арене, несомненно, усложняет международные отношения и требует времени на их упорядочение.

Вместе с тем следует учитывать, что государства разительно отличаются друг от друга по чис­ленности населения, территории, объему внутреннего валового продукта, военному и экономическому потенциалу. Например, в 23 странах мира проживает 75 % всего населения планеты (Китай, Индия, США, Индонезия, Бразилия, Россия, Япония, Пакистан, Бангладеш, Нигерия, Мексика, Германия, Вьетнам, Фи­липпины, Иран, Турция, Таиланд, Великобритания, Италия, Франция, Египет, Украина, Эфиопия), в 15 госу­дарствах производится 75 % всех товаров и услуг (США, Япония, Китай, Индия, Германия, Россия, Фран­ция, Великобритания, Италия, Бразилия, Мексика, Канада, Индонезия, Испания, Республика Корея), и всего несколько государств обладают ядерным оружием (США, Россия, Великобритания, Франция, Ки­тай). Военным же потенциалом для нанесения заданного ущерба любому противнику обладают лишь США и Россия. Очевидно, что именно эти страны являются наиболее важными субъектами междуна­родных отношений как на глобальном, так и на региональном уровнях. Не случайно, что специалисты в области МО наибольшее внимание уделяют самым мощным государствам, которые называют велики­ми (great powers) и средними державами (middle powers).

Хотя в литературе нет четкого определения этой категории государств, отметим, что к разряду вели­ких относят всего несколько государств. В XIX в. в клуб великих держав входили только европейские страны. Иногда соответствующий статус закреплялся формально (например, «концерт» европейских государств, созданный на Венском конгрессе, или место постоянного члена Совета Безопасности ООН).

14                                                                                                                Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политик

В целом же долгое время считалось, что основным критерием «величия» являются военные воз можности государства - великой державе военный вызов может бросить только другая великая дер жава. Кроме того, национальные интересы великих держав, как правило, выходят далеко за преде лы национальных границ и имеют глобальный характер.

Великие державы, как правило, имеют мощные армии. В основе этого лежит развитая экономика способная покрывать расходы, связанные с содержанием вооруженных сил, развитием военно-промыш ленного комплекса, фундаментальной и прикладной науки. В свою очередь, такая экономика опирается на целую комбинацию факторов - наличие в численном отношении больших и подготовленных людских ресурсов, обладание необходимыми сырьевыми запасами, высокий технологический уровень производ ства. Поскольку обладание этими ресурсами является долгосрочным фактором, членство в клубе вели ких держав не подвергается быстрым изменениям. Только поражение в мировых войнах и, как результат сокращение территории, временная утрата суверенитета временно выводили государства (Германия, Япония) из числа великих.

Какие государства сегодня относят к числу великих держав? Прежде всего, это Соединенные Шта ты Америки. Если исходить из того, что объем ВВП является показателем экономической мощи госу дарства, то США ( более 7 трлн долларов) существенно превосходят Японию (чуть менее 5 трлн). Обла дая большой экономической мощью, Япония, как и идущая четвертой Германия (более 2 трлн), в военное отношении менее развиты ввиду ограничений, наложенных на них по итогам Второй мировой войны. Тел не менее силы самообороны Японии и бундесвер обладают самым современным оружием (за исключе нием ядерного), но лишь в исключительных случаях используются за пределами своей территории (уча стие бундесвера в миротворческой операции в Югославии).

Китай представляет собой одну из крупнейших экономических держав (ВВП около 1 трлн долларов) Огромные людские ресурсы, политическая стабильность, эффективное управление и ряд других факто ров обеспечивают стремительный экономический рост (около 10 % в год в начале 1990-х гг.). Большие по размеру вооруженные силы, которые в течение ряда лет технически модернизируются, призваны решать скорее региональные, нежели глобальные задачи. Тем не менее обладание ядерным оружием и современ ными средствами доставки, а также место постоянного члена Совета Безопасности ООН позволяют относить Китай к числу великих держав.

Россия даже после распада СССР сохраняет за собой статус одной из великих держав. Огромные вооруженные силы и особенно их ядерная составляющая, обладание богатейшими природными ресурса­ми, огромная территория, наличие квалифицированной рабочей силы, развитая наука, а также место по­стоянного члена СБ ООН являются весомыми основаниями для этого. Франция и Великобритания с ВВП более 1 трлн каждая входят в число наиболее экономически развитых стран мира. Они также явля­ются постоянными членами СБ и входят в клуб ядерных держав¹.

Таким образом, к великим державам относят пять постоянных членов Совета Безопасности ООН (США, Россия, Франция, Великобритания и Китай). Эти же государства располагают самыми большими арсеналами ядерного оружия. В политическом и особенно экономическом отношениях Японию и Герма­нию также можно отнести к числу великих держав.

На долю этих семи государств приходится почти половина всего мирового ВВП. Поскольку вторая половина приходится более чем на 180 государств, концентрация власти в руках великих держав поистине значительна.

Наконец, отметим, что статус великой державы не есть величина постоянная. Британия и Франция являются великими державами на протяжении четырех веков, Россия и Германия - двух веков, США и Япония - одного века, Китай - чуть более полувека. К числу великих в разное время принадлежали еще шесть государств - Италия, Австро-Венгрия, Испания, Оттоманская империя, Швеция и Нидерланды.

Средние державы по своему влиянию на международные отношения стоят несколько ниже великих держав. Как правило, они играют ключевую роль на региональном уровне, хотя некоторые из них весьма активно участвуют в решении глобальных проблем (например, члены семерки наиболее развитых стран, не относящиеся к великим державам, - Канада и Италия). Четких критериев для отнесения госу­дарств к этой категории не существует.

Бесспорно, что к числу наиболее влиятельных средних держав относятся такие региональные гиган­ты, как Индия ( ВВП - 1,5 трлн долларов) и Бразилия (0,8 трлн долларов), а также уже упоминавшиеся

¹ См.: World Resources, 1998  1999. New York, Oxford. Oxford University Press, 1998. Р. 236-237.

Глава I. Введение в теорию международных отношений

15

Канада и Италия, Стремительно растущая в экономическом отношении Мексика, а также Южная Корея, Турция и Иран также относятся к первому эшелону средних держав.

Во второй эшелон входят государства с меньшим экономическим потенциалом или же с четко выра­женной специализацией: Тайвань, Индонезия, Австралия, Испания, Украина, Аргентина, Израиль, Саудов­ская Аравия, Египет, Пакистан, ЮАР и Казахстан.

К третьей группе средних держав относят небольшие промышленно развитые богатые страны Евро­пы (Нидерланды, Швеция, Бельгия), а также те государства, чья деятельность простирается за пределы их региона (Венесуэла, Нигерия, Сирия, Ирак, Северная Корея).

Внимание к средним державам в теории МО значительно меньше, чем к великим. Однако они часто играют важную роль на региональном уровне и, будучи членами международных организаций (например ОБСЕ, ОПЕК, НАТО) и наднациональных институтов (ЕС), участвуют в решении глобальных проблем.

НЕГОСУДАРСТВЕННЫЕ СУБЪЕКТЫ

К негосударственным субъектам международных отношений относят несколько групп важных «игро­ков», которые оказывают существенное влияние как на «свои» государства, так и на международные отношения в целом.

К первой группе относят наиболее важных представителей бизнеса. Например, российские нефтя­ные компании и концерн «Газпром» имеют вполне четкие интересы в отношении экспорта своей про­дукции, с • транспортировки и обеспечения сбыта. Они нуждаются не только в государственной под­держке д. я реализации этих интересов, но и в расширении экспортных возможностей, участии в освое­нии новых месторождений (в том числе и за пределами России), строительстве трубопроводов и т.д. Поскольку государство львиную долю доходов получает от экспорта энергоносителей, оно стремится учитывать интересы нефтяников и газовиков. Более того, можно даже сказать, что в значительной степени государство «работает» на нефтегазовый комплекс. Перефразируя известное изречение, мож­но сказать, что в настоящее время действует принцип - что выгодно «Газпрому», то выгодно Рос­сии (подробнее см. главу VI, п.З).

Вторую группу негосударственных субъектов МО образуют транснациональные корпорации (ТН деятельность которых простирается за пределы собственного государства и не всегда совпадает с ними. ТНК обладают большими ресурсами и распоряжаются ими более эффективно, нежели отдельные ма­ленькие государства. ГНК занимаются активной инвестиционной деятельностью, обеспечивают заня­тость и поступления в бюджет многих бедных стран. Однако и они зависят от поддержки государств, нуждаясь в хорошо регулируемых рынках, политической стабильности и т.п.

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ

Наконец, к важнейшим субъектам международных отношений относятся международные организа­ции¹.

Международная организация - стабильная, четко структурированная форма международно­го сотрудничества, созданная ее членами на добровольной основе для совместного решения об­щих проблем и ведущая свою деятельность в рамках устава. Международные организации состоят, как правило, из трех членов, которыми могут быть правительства, официальные организации или неправи­тельственные организации.

Международные организации — это явление историческое. Первые из них возникли в XIX в. при опре­деленных условиях:

1)           наличие значительного числа суверенных государств;

2)     значительная интенсивность контактов между этими государствами;

3)     обеспокоенность проблемами, возникающими в результате этих контактов;

4)     осознание государствами необходимости создания международных институтов и методов для си-
стематического регулирования отношений друг с другом.

¹ См.: Н.А.Ломагин. Международные организации: Теория и практика деятельности: Учеб.пособие. СПб.: Изд-во С.-Петер­бургского ун-та, 1999.

16_____________________________________________      Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Международные организации имеют согласованные цели, наделенные определенными полномочиями органы, а также такие специфические институциональные элементы, как уставы, правила процедуры и т.д. Цели международных организаций, а также их деятельность должны соответствовать признанным принципам международного права, а также не носить коммерческий характер.

В связи с тем, что в настоящее время международные организации играют все большее значение в международных отношениях (в общей сложности насчитывается 300 правительственных и 4000 неправи­тельственных международных организаций), подробнее остановимся на их классификации и характерис­тике деятельности.

Классификации международных организаций

Существует множество критериев классификации международных организаций. Мы будем рассмат­ривать типы международных организаций с точки зрения членства, провозглашенных целей и деятель­ности, а также структуры международных организаций,

^

Членство как критерий классификации международных организаций

Правительственные и неправительственные организации

Совет по экономическим и социальным вопросам ООН зафиксировал, что «любая международная орга­низация, соглашение о создании которой не носит межправительственного характера, будет рассматривать­ся как неправительственная международная организация» (резолюция 288 (х) от 27 февраля 1950 г.).

Традиционное представление о международных организациях, основанных государствами, основыва­ется на концепции, которая содержит в себе три важных компонента:

во-первых, в подавляющем большинстве случаев только суверенные государства являются субъекта­ми международного права;

во-вторых, суверенные государства равны;

в-третьих, для суверенных государств значение имеют только общепризнанные нормы международ­ного права, а также обязательства, вытекающие из подписанных ими международных договоров.

Устав ООН содержит на этот счет очень важное положение:

«Ничто, содержащееся в настоящем Уставе, не дает права Объединенным Нациям вмешиваться в вопросы, относящиеся к сфере внутренней юрисдикции любого государства за исключением мер принудительного характера в соответствии с главой 7 Устава».

Только в этом вопросе ООН обладает свойством наднациональной организации.

Регионализм и универсализм как критерии классификации Международных Организаций

Еще одним важным аспектом членства международных организаций является основа, на которой она строится. Примерами двух полярных возможностей создания международных организаций могут быть Бенилюкс и ООН. В первом случае соседние государства Бельгия, Нидерланды и Люксембург, имеющие много общего в социальной, экономической и политической сферах, заключили между собой соглашение; во втором случае практически все суверенные миролюбивые государства стали членами универсальной организации - ООН.

Обычно различают региональные и универсальные (или глобальные) международные организации. Подобная классификация дает представление не только о количественной и географической характерис­тике организации, но и отчасти о ее задачах.

И. Клод отмечает, что «конституциональная проблема достижения баланса между региональным и универсальным подходом в отношении международных организаций далеко не разрешена», и отмечает, что существует еще два элемента, которые необходимо принимать во внимание. Во-первых, Устав ООН содержит немало положений относительно региональных организаций - статьи 23(1), 33(1), 47(4), 52-54, 101(3). Особое значение имеет статья 52(1), в которой говорится:

Глава 1. Введение в теорию международных отношений

17

«Ничто в настоящем Уставе не исключает возможности существования региональных ... организаций, занимающихся такими проблесками, как поддержание международного мирам безопасности..., если ... эти организации и их деятельность согласуются с целями и принципами Организации Объединенных Наций».

Во-вторых, Устав ООН очень четко подчеркивает ведущую роль этой универсальной организации в вопросах обеспечения мира и безопасности. Статьи 52(3) и 53(1) фиксируют положение о том, что реги­ональные организации не должны никоим образом ослаблять усилия Совета Безопасности в деле мирного разрешения конфликтов и принуждения к миру.

Отметим, что международные организации с ограниченным числом участников, большая часть из которых близка друг к другу в географическом, культурном, экономическом и политическом от­ношениях, обычно называют «региональными». Вместе с тем следует отметить, что такой подход весьма уязвим по ряду обстоятельств:

1)          регионы как таковые порой непросто четко определить. Использование одного критерия (географи­
ческого) вряд ли корректно, а использование нескольких критериев может привести к взаимоисклю­
чающим или в лучшем случае неопределенным результатам;

2)     регионы достаточно трудно отделить друг от друга, поскольку периферии часто накладываются
друг на друга;                                                        ^

3)     даже если возможно определить и разграничить регионы, необходимо учитывать, что они не ста­
тичны, а подвержены изменениям и со временем теряют свои прежние очертания;

4)     наконец, если понятие регион столь неопределенно и изменчиво, то в такой же степени несовершен­
ным является понятие региональная организация.

Очевидно, что корректнее было бы говорить об организациях с ограниченным членством в противо­вес организациям универсального характера (Ачер).

Цели и деятельность как критерий классификации

Наиболее часто встречающимся критерием классификации международных организаций являются закрепленные в их уставных документах цели, а также деятельность по достижению этих целей. Меж­дународные организации рождаются в результате согласования воли их членов, которые, есте ственно, имеют подчас не вполне совпадающие намерения при создании международной орга­низации.

Как правило, наряду с целями международной организации в уставных документах содержится указа­ние на формы и методы деятельности, которые могут обеспечить реализацию провозглашенных задач. В любом случае цели организации и ее реальная деятельность дают наиболее полное о ней представление.

В Преамбуле Устава Организации Объединенных Наций сказано:

«Мы, народы Объединенных Наций,.преисполненные решимости избавить грядущие поколения от бедствий войны, дважды к нашей жизни принесшей человечеству невыразимое горе, и вновь утвердить веру в основные права человека, в достоинство и ценность личности, в равные права мужчин и женщин, всех наций, больших и малых, и создать условия, при которых могут соблюдаться справедливость и уважение к обязательствам, вытекающим из договоров и других источников международного права, и содействовать социальному прогрессу и улучшению условий жизни при большей свободе

И В ЭТИХ ЦЕЛЯХ

проявлять терпимость и жить вместе, в мире друг с другом, как добрые соседи, и объединить наши усилия для поддержания международного мира и безопасности, и обеспечить принятием принципов и установлением методов, чтобы вооруженные силы применялись не иначе, как в общих интересах, и использовать возможности организации для социального и экономического развития всех народов...

РЕШИЛИ ОБЪЕДИНИТЬ НАШИ УСИЛИЯ ДЛЯ ДОСТИЖЕНИЯ ЭТИХ ЦЕЛЕЙ»¹.

Эта выдержка из Преамбулы Устава ООН дает представление о масштабности задач, которые орга­низация поставила перед собой, показывает стремление ее основателей придать ООН поистине универ­сальный характер.

Напротив, Устав Всемирной торговой организации (ВТО), подписанный в 1994 г., четко указывает на ограниченную сферу деятельности, а именно торговлю и международные экономические отношения. В статье 1 Устава говорится, что ВТО будет обеспечивать общую институциональную основу для ведения

' Международное публичное право. Сборник документов. Т. 1. М., 1996. С. 1.

18________________________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней подт

торговли между ее членами по вопросам, относящимся к соглашениям и связанным с ними юридически

инструментами, включенными в Приложения к Договору о создании ВТО.

Таким образом, спектр задач международных организаций очень широк - от универсальных (ООН)

очень узких и специфических (например, Международная палата мер и весов).

Существует несколько вариантов классификации международных организаций исходя из кри

терия их деятельности. Например, некоторые специалисты предлагают разграничивать универсаль

ные и специализированные организации, а также политические и технические. Другие раздели:
международные организации на военные, политические и экономические. Третьи тоже выделяют три

типа организаций, но при этом особо отмечают организации, которые пытаются выполнять несколько

функций сразу на региональном и межрегиональном уровне (ОБСЕ, НАТО, СНГ). Существует также

           более общее разделение на организации, которые занимаются «большой» политикой (решение дипло

матических и военных вопросов, относящихся к сфере безопасности государств, их суверенитету, а

также сохранение существующего мирового порядка) и соответственно «малой» политикой (повсед

                              невная рутинная работа в сфере решения экономических, социальных, культурных и технических про

блем). Однако это разделение на «высокую» и «малую» политику весьма искусственно в настоящее

время. Глобализация международных отношений, существенно возросшая взаимозависимость госу

дарств показали, как экономические и финансовые проблемы одного региона при определенных обсто

ятельствах могут привести к общему финансовому кризису и вызвать определенную политическую и
                              социальную нестабильность. Азиатский финансовый кризис 1997-1998 гг. является ярким тому под-
                    дтверждением. Ранее в 1970-е гг. нефтяной кризис потряс развитые страны Запада. В то время ряд международных организаций (Организация стран экспортеров нефти - ОПЕК, Международное энерге-

тическое агентство, международный валютный фонд - МВФ) Нормально «вышли» за рамки задач,
сформулированных в их уставных документах, занимаясь проблемами, относящимися к безопасности
и суверенитету государств и всей системе международных отношений в целом.

Очевидно, что существует два основных пути классификации международных организаций по критерию их целей и деятельности.

Первый состоит в соотнесении самого широкого списка специфических сфер деятельности, которые
могут быть в принципе применимы к международным организациям (от политической деятельности до
здравоохранения и туризма) с произвольно выбранными организациями (по принципу «занимается -не
занимается»), а также к динамике развития различных по своей ориентации организаций. Он позволяет
получить общую картину и тенденции развития международных организаций в целом, но является весьма
описательным. Примечательно, однако, что налицо постоянный рост числа организаций, связанных с эко-
номикой, продовольствием, сельским хозяйством, торговлей и образованием, в то время как в процент-
ном соотношении происходило сокращение организаций, занятых правовыми вопросами, проблемами куль-

                            туры, философии и, что удивительно, науки и технологий. Это вполне понятно, поскольку сферы права,

философии и религии являются более консервативными, чем, скажем, экономики и торговли.

Второй путь состоит в рассмотрении ориентации на тот или иной вид деятельности, в которую вовлечена международная организация. Кантори и Шпигель выделяют три вида ориентации:

1) организации, целью которых является урегулирование споров/конфликтов между государствами дипломатическим путем или путем использования сложных механизмов миротворчества;

2} организации, созданные с целью обеспечения коллективной безопасности в отношении внешних сил;

3) организации, главной задачей которых является решение экономических и технических проблем.

Первый тип ориентации предполагает сотрудничество членов организации, развитие отношений в на правлении от минимального или низкого уровня сотрудничества к более высокому. Примером такой организации может быть ОБСЕ.

Второй тип ориентации характерен для НАТО, Западно-Европейского Союза, ОВД, союза России и Беларуси.

Третий тип ориентации проявляется, например, в деятельности ВТО.

Однако приведенный перечень ориентации международных организаций не является исчерпывающим Некоторые специалисты выделяют еще один тип ориентации, а именно конфронтационный. Речь идет о стремлении группы государств объединить свои усилия против какого-либо отдельного государства или группы государств. Создание государства Израиль, его экспансионистская политика привели к появлению международной организации ряда арабских стран (Лига арабских стран), имеющей четкую анти-

Глава 1. Введение в теорию международных отношений

израильскую направленность. При этом вряд ли можно в данном случае говорить о том, что арабские государства стремятся создать систему коллективной безопасности.

Вместе с тем многие организации имеют не одну, а несколько ориентации, однако доминирующей среди них является сотрудничество. Как уже отмечалось выше, заявленные цели нередко расходятся с реальной деятельностью международных организаций. Благие намерения в отношении развития сотруд­ничества, разрешения конфликтов наталкиваются на серьезное противодействие, которое организации в силу ряда причин преодолеть не могут. Подробное изложение этих причин будет дано ниже.

Структура международных организаций как критерий их классификации

Одним из наиболее простых способов классификации международных организаций является сравне­ние их структуры, а также сопоставление компетенции их институтов.

Каким образом институциональная структура формирует типологию международных организаций? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, постараемся выяснить:

1) какие положения содержатся в уставе той или иной организации, для того чтобы сбалансировать
интересы одного члена организации или одной группы членов в отношении другой? Каким образом
распределяется компетенция между институтами организации?

2)         Как отражается в структуре организации баланс между силой государств и возможностями самих

институтов?

3)  Каю в баланс между государственным и негосударственным представительством в институтах
организации?

Институциональные возможности членов международной организации

Уставные документы и практика большинства международных организаций обеспечивают постоян­ное представительство в органах, принимающих, важнейшие решения, государствам, которые игра­ют главенствующую роль в сфере, отнесенной к компетенции той или иной организации. Место постоя ных членов Совета Безопасности ООН и сейчас вполне легитимно принадлежит ядерным державам, поскольку главная функция СБ состоит в поддержании мира и международной безопасности. В ряде орга­низаций распределение голосов происходит в соответствии с размером взноса в их бюджет (МВФ, МБРР и др.). С другой стороны, существуют организации, в руководящих органах которых представлены все ее члены в равной степени (ЗЕС, ОАЕ, СНГ и др.).

Еще одним способом распределения власти внутри организации между ее членами является меха­низм голосования. Возможностью усиления влияния одного из государств является предоставление входящим в него субъектам федерации права голоса. Например, помимо СССР правом голоса в Гене­ральной ассамблее ООН обладали Украина и Белоруссия. Однако, как уже отмечалось, наиболее рас­пространенным является предоставление голосов членам организации в зависимости от их вклада в бюджет организации. Естественно, существуют исключения из этого правила. Например, вклад России в финансирование СНГ составляет 50 %, однако это не дает ей никаких формальных преимуществ при голосовании.

Представительство в парламентских органах международных организаций иногда определяется в за­висимости от численности населения государств-членов. Например, при выборах в Европарламент ФРГ, Франция, Италия, Великобритания выбирают по 81 депутату, а Люксембург - всего 6. Дания, Финляндия, Норвегия и Швеция представлены в Северном Совете делегациями в составе 78 человек каждая, а Ис­ландия имеет всего 6 представителей.

В большинстве современных организаций решения принимаются простым большинством голосов. Например, в Генеральной Ассамблее ООН решение лишь «самых важных» вопросов требует двух тре­тей голосов (ст. 18). Однако в другом ключевом институте ООН - Совете Безопасности решения по непроцедурным вопросам принимаются в случае, если за него проголосует не менее 9 членов из 15, причем ни один из пяти постоянных членов не воспользуется правом вето.

Отметим также, что международные организации могут классифицироваться в зависимости от того, все ли члены организации в равной степени представлены в их руководящих органах или нет; какие принципы

20_____________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

положены в процесс принятия решения - единогласия, большинства (простого или квалифицированного, т.е. в две трети), в зависимости от размера взноса; обладают ли какие-либо члены организации правом вето. На основании всего этого можно судить о степени эгалитарности той или иной международной организации.

Отношения государств-членов организаций и их институтов

С того момента, как организации начинают решать не только технические вопросы, а их институты, состоящие из представителей государств-членов, организуют работу на постоянной основе, встречаясь регулярно, вероятность возникновения конфликта между отдельными государствами и институтами орга­низации становится довольно высокой.

Большое значение имеет степень зависимости чиновников международных организаций от государств, которые они представляют. На заре создания международных организаций в секретариате, как правило, работали представители той страны, в которой находилась сама организация.

Функционирование Лиги Наций примечательно в этом смысле тем, что появился феномен междуна­родного секретариата - гражданских чиновников, в большей степени приверженных к реализации за­дач, стоявших перед Лигой, нежели обслуживанию интересов страны своего происхождения. ООН поза­имствовала эту концепцию, записав в статье 100, что:

1)            при осуществлении своих полномочий генеральный секретарь и его штат не будут стремиться к
получению инструкций от какого-либо государства или другой инстанции, внешней по отношению к Орга­
низации. Они будут воздерживаться от любых действий, которые могут сказаться на их статусе как
чиновников международной организации, ответственных только перед Организацией;

2)     каждый член Объединенных Наций обязуется уважать исключительно международный характер
обязанностей генерального секретаря и штата и не будет пытаться влиять на них при выполнении ими
своих обязанностей.

Даг Хаммаршельд следующим образом характеризовал два существенных принципа, на основе кото­рых должна строиться работа международного персонала ООН:

1)      он должен быть действительно международным по своему составу;

2)   по своей природе характер обязанностей персонала должен являться международным.
Реализация этих положений является непростой задачей, поскольку обязательное представительство в

международных институтах (секретариате, специализированных учреждениях ООН и т.д.) чиновников по принципу географической репрезентативности может привести (и подчас приводит) к снижению качества работы.

Устав ООН также определяет наряду с административно-распорядительными обязанностями гене­рального секретаря его политические полномочия (ст. 99).

Генеральный секретарь может вынести на рассмотрение Совета Безопасности любой вопрос, кото­рый, по его мнению, может представлять угрозу поддержанию международного мира и безопасности.

На практике первый и второй по счету генеральные секретари Тригве Ли и Даг Хаммаршельд несколь­ко расширительно интерпретировали положения Устава, иногда даже вступая в конфликт с Советом Безо­пасности.

В целом, нельзя абсолютизировать независимость чиновников секретариата ООН, работающих на постоянной основе. Представители стран восточного блока в секретариате в период холодной войны поддерживали постоянную связь со своими правительствами и действовали в соответствии с их инструк­циями, нарушая статью 100 Устава. Постепенно сокращалось поле деятельности и генерального секрета­ря (особенно после ситуации вокруг Конго в 1960 г.). Уже в 1964 г. роль генерального секретаря в осуще­ствлении миротворческой операции на Кипре была значительно ограничена Советом Безопасности.

В Европейском Союзе также существует чрезвычайно важный орган, Комиссия, состав которой фор­мируется за счет представителей различных стран ЕС. Члены Комиссии должны осуществлять свою деятельность в соответствии с интересами всего Союза, а не отдельно взятых стран.

В случае с генеральным секретарем ООН и членами Комиссии ЕС существует действенный механизм контроля со стороны государств-членов организаций, поскольку эти должности явля­ются выборными и полномочия подтверждаются путем выборов с установленной регулярнос­тью. В частности, каждый из постоянных членов Совета Безопасности ООН может забаллотировать неугодную ему кандидатуру на пост генерального секретаря. Последний раз такой случай имел место в <

Глава 1. Введение в теорию международных отношений

21

отношении Бутроса-Бутроса Гали, когда США отдали предпочтение Кофи Анану. Отмечая в целом дос­таточно высокую степень зависимости институтов ООН и ЕС от государств-членов этих организаций, все же следует обратить внимание на феномен одного из важнейших институтов ЕС - Европейского суда, который в своей деятельности достаточно самостоятелен.

Правительственное/неправительственное представительство в институтах международной организации

Определяющим здесь является соотношение названных выше элементов в органах (институтах) международной организации. В этом смысле на одном краю спектра международных организаций нахо­дятся те, в которых вообще нет официальных представителей государств (неправительственные между­народные организации), а на другом - международные организации, в институтах которых работают ис­ключительно представители членов организации (НАТО, например).

Подобная классификация международных организаций на основании анализа их структуры, предста­вительства и т.п. позволяет показать степень эгалитарности их институтов, независимости (или, напро­тив, зависимости) от государств-членов организации, а также баланс между государственным и негосу­дарственным представительством.

Итак, нами рассмотрены три наиболее часто встречающиеся классификации международных органи­заций: по членству; целям и задачам; структуре. Каждая из них имеет свои особенности.

Первая ставит вопрос о региональном и универсальном компонентах. Анализ литературы пока­зывает, что само понятие «региональный» весьма аморфно. Поэтому предлагают (Ачер) отойти от тра­диционной дихотомии регионализм - универсализм и вместо этого вести речь об организациях с ограни­ченным составом их членов и универсальные.

Вторая из предложенных типов классификаций, основанная на сравнении заявленных целей и задач международной организации с ее реальной деятельностью наиболее точно отражает сущ­ность международных организаций, поскольку предполагает рассмотрение их деятельности в дина­мике.

Третий тип классификации, в основу которого положено изучение структуры международных организаций, является наиболее простым, но вместе с тем позволяет судить о степени эгалитарное институтов, их зависимости от государств-членов организации и т.д.

Изучение природы международных организаций предполагает использование различных методов клас­сификации, в том числе и их комбинацию. В частности, наряду с вышеупомянутыми методами целесооб­разно пользоваться принятыми в международном публичном праве критериями классификации по компе­тенции (организации общей и специальной компетенции), характеру полномочий (межгосударственные и надгосударственные), а также порядку вступления в них (открытые и закрытые).

Функции международных организаций

Обычно выделяют следующие три основные функции:

1)          международные организации как инструменты внешней политики отдельных государств;

2)         международные организации как арена (форум) для дискуссий, сотрудничества, выражения несог­
ласия членов организации;

3)         международные организации как активные субъекты международных отношений.

Международные организации как инструменты внешней политики

Наиболее распространенное представление о роли международных правительственных организаций состоит в том, что они являются инструментами внешней политики тех или иных наиболее мощных в военном и экономическом отношении государств. По мнению бывшего исполнительного секретаря Эко­номической комиссии ООН Европы Мирдала (Myrdal):

«... в целом, международные организации есть не что иное, как инструменты политики отдельных государств, средства дипломатии большого числа ...суверенных национальных государств. Появление межгосударственной организации означает

22                                                                                                               Введение в теорию международных отношений и анализ внешней полит

лишь то, что государства заключили соглашение о создании институциональной формы для многосторонней деятельности в определенной сфере. Организация становится важной ... только в той степени, в какой многосторонняя координация (деятельности в этой сфере) является реальной и постоянной целью национальных правительств».

Каков механизм реализации своего интереса"! Интерес может быть реализован через принятие  и реализацию соответствующих решений. Следовательно, необходимо внимательно изучать уставные документы с тем, чтобы определить, что представляет собой процесс принятия решений, какова компетенция органов, каков механизм голосования, управления и т.д. Во-вторых, мы должны четко поставить и попытаться дать ответ на вопрос: какие национальные интересы реализует, скажем, Россия в рамках ООН (сохранение статуса великой державы, как и другие постоянные члены СБ), США через НАТО (военное присутствие в Европе, доминирование в целом в западном полушарии и распространение этого влияния на прилегающие страны) или через МВФ и ВТО (создание соответствующих экономических режимов и торговли)? В-третьих, надо учитывать, что интерес отдельных государств может реализовываться и не обязательно за счет других стран.

Уставные документы большинства международных организаций предполагают решение вопросов по принципу консенсуса. Но чем больше международная организация, тем сложнее прийти к единому мнению по спорным вопросам. Это в ряде случаев парализует деятельность организации или же порождает сомнения в ее дееспособности (ОБСЕ и конфликты между Арменией и Азербайджаном, например). В случае с ООН резолюции Генеральной Ассамблеи, принимаемые большинством голосов, носят рекомендательный характер; решения в Совете Безопасности принимаются в случае, если 9 из 15 членов проголосовали «за» и ни один из постоянных членов СБ не воспользовался правом вето. Решения Совета Безопасности имеют обязательных характер. Однако принятие решения еще не означает, что проблема решена. Достаточно резкие резолюции Совета Безопасности в отношении Израиля и ЮАР долгое время не выполнялись, да и сейчас израильское правительство их продолжает игнорировать.

Итак, постоянные члены СБ ООН реализуют свой интерес в вопросах поддержания мира и безопасности, обладая правом вето (система голосования).

Но даже в этих условиях, имея поддержку большинства в Генеральной Ассамблее, США стремились в первые годы существования ООН использовать организацию в своих целях (прежде всего в политических), а после окончания холодной войны вновь пытались в течение определенного времени опираться на СБ ООН в решении ключевых вопросов мировой политики (Ирак, бывшая Югославия, Африка). Однако и слабые в экономическом отношении государства (страны Третьего мира) также стремились через ООН сначала поставить вопрос о создании «нового экономического порядка», а затем и приступить к его построению.

В МВФ США гарантируют свое доминирующее положение тем, что обладают почти 18 % голо сов (Германия и Япония имеют по 5,5 %). Из 24 исполнительных директоров 5 назначаются крупнейшими донорами, т.е. теми, у кого наибольшая квота - США, Великобритания, Германия, Франция и Япония,  а остальные избираются на региональной основе и т.д. США использовали МВФ в качестве основного инструмента реформирования российской экономики. Это позволяло США в известном смысле дезавуировать решение «большой семерки», выбравшей Европейский Союз в качестве главного координатора взаимодействия с переходными экономиками Центральной и Восточной Европы. Сами США из-за трений между Белым домом и Капитолием не могли в достаточной мере полагаться на непосредственную помощь России. МВФ давал возможность избежать этих сложностей и обеспечить лидерство Соединенных Штатов в выстраивании отношений Запада с Россией. Кроме того, фонд был тем инструментом, при помощи которого можно было регулировать отношения с другими ключевыми финансовыми институтами, такими как Всемирный банк, Лондонский и Парижский клубы кредиторов.

Что же касается России, то она пыталась использовать ресурсы международных финансовых организаций для проведения экономических реформ, прибегала к помощи СБСЕ/ОБСЕ'для защиты русскоязычного населения в бывших советских республиках, а также стремилась придать большую легитимность своей миротворческой деятельности в «ближнем зарубежье». Кроме того, СБСЕ/ОБСЕ, по мнению российской стороны, следовало выступать в качестве института, координирующего деятельность других региональных организаций в сфере безопасности - НАТО, СНГ и ЗЕС. С этой целью предлагалось создать Исполнительный Комитет в составе представителей 10—12 государств - «постоянных членов» (своего рода Совет Безопасности для Европы), главной задачей которого было бы осуществление контроля за миротворческой деятельностью различных региональных группировок (П. Шерман).

В МАГАТЭ Совет Управляющих состоит из представителей десяти стран, наиболее развитых в

Глава 1. Введение в теорию международных отношений

23

сфере технологии производства и использования атомной энергии (учтен и принцип регионального представительства), а также представителей регионов на основе установленных для каждого из них квот (см. ст.6)

Организация американских государств (1948), созданная с целью установления мира и справедли­вости, укрепления сотрудничества стран региона, защиты их суверенитета и территориальной целостнос­ти, а также независимости, была использована США для того, чтобы обойти Совет Безопасности в вопросе введения режима санкций в отношении Кубы в период начала Карибского кризиса, ссылаясь на то, что «акт агрессии против любого американского государства является актом агрессии против всех американских государств».

В Содружестве независимых государств ни одно из государств не обладает преимуществом ни в вопросах принятия решений, ни в голосовании.

В первые годы своего существования СНГ играло роль механизма «цивилизованного развода» (даже органы СНГ были созданы только в 1993 г., как, впрочем, и Устав). Впоследствии интерес к сотрудниче­ству возрос по причине зависимости от энергоносителей и необходимости обеспечения безопасности в связи с ростом влияния талибов в Афганистане.

Хотя формального основания на принятие односторонних (в пользу России) решений нет, Россия стре­милась использовать СНГ в качестве инструмента своей внешней политики (легитимация миротворчес­ких операций на пост-советском пространстве; сохранение военных баз в рамках договора о коллектив­ной безопасности и в целом обеспечение доминирования на территории бывшего СССР). По мнению экспертов, этого России добиться в полной мере не удалось.

Важно отметить, что многие новые независимые государства также используют СНГ в своих целях. Директор Института СНГ Константин Затулин в связи с этим отметил:

«Во всем мире считают, глубоко, впрочем, не разбираясь в этом, что СНГ - форма реализации российских интересов. Поэтому мы (главным образом наш престиж) в любом случае пострадаем, если СНГ развалится. Но Россия не должна позволять другим странам СНГ шантажировать себя угрозой роспуска Содружества. Украина, например, добилась в Государственной думе и Совете Федерации ратификации договора, получила Крым, Севастополь в обмен на ничего не значащее членство в межпарламентской ассамблее, которая, кстати говоря, так и не приступила к своей работе.

СНГ как дееспособная международная организация вряд ли состоялась. Я думаю, что она может сохраниться лишь как культурно-исторический клуб, как место, где можно обсуждать проблемы, связанные с союзным наследством»¹

Государства не приветствуют расширение полномочий международных организаций в сфере принятия решений главным образом по причине того, что сами не желают терять контроль в важнейших для себя сферах политической и экономической жизни. Упоминавшийся выше Мирдаль отмечал, что деятельность руководимой им Экономической Комиссии ООН по Европе была не более чем координацией и синхрони­зацией действий в данной сфере суверенных государств.

Что же касается неправительственных международных организаций, то они также могут восприни маться как инструменты реализации интересов различных профсоюзов, коммерческих организаций, поли­тических партий, религиозных групп и т.д.

Международные организации как арена дипломатической деятельности

Одной из важнейших функций международных организаций является то, что они предоставляют воз­можность их членам встречаться, излагать свою точку зрения, вести дискуссии, договариваться или же выражать свое несогласие. Сами по себе форумы нейтральны. Они могут быть использованы как трибу­на (например, ежегодная сессия Генеральной Ассамблеи ООН) для популяризации своей позиции, а так­же для увеличения числа своих сторонников, расширения дипломатической поддержки той или иной ини­циативы. Не случайно, что в период холодной войны ООН называли «ареной сражений» Востока и Запа­да. По подсчетам одного специалиста, в 1970-е гг. почти 80 % публикаций представляли ООН именно в качестве арены дипломатической деятельности.

Действительно, представители различных стран через ООН и ее специализированные учреждения

¹ Литературная газета. 24 февраля, 1999.

24

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

пытались донести до сведения мирового сообщества свои представления о насущных мировых пробле­мах. Страны Третьего мира выступали за создание «нового экономического порядка», поскольку «ста_: рый», созданный в Бреттон-Вудсе (МВФ, МБРР, ГАТТ) не отражал их интересов и более того к началу 1970-х гг. обнаружил свою слабость. Ежегодные сессии Генеральной Ассамблеи ООН предоставляют возможность главам государств и правительств членов организации выступить с обращением к своим коллегам, поделиться размышлениями о насущных проблемах их стран, внести предложения на рассмот­рение всех членов мирового сообщества.

Другие международные организации также выполняют функцию арены для обсуждения вопросов, от­носящихся к их компетенции. На своих сессиях Международный олимпийский комитет принимает реше­ние о месте проведения Олимпийских игр, расширяет их программу, утверждает списки препаратов, зап­рещенных для употребления спортсменами и т.д. По подавляющему большинству вопросов в МОК ве­дутся жаркие дебаты, стороны отстаивают свою позицию, защищая кандидатуру того или иного города на право быть столицей игр.

Делегаты Международного комитета Красного Креста обсуждают проблемы оказания помощи в зоне вооруженных конфликтов, делятся опытом, высказывают предложения, направленные на популяризацию знаний о гуманитарном праве.

Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе, объединяющая все европейские государ­ства, а также США и Канаду, является уникальным форумом для обсуждения вопросов европейской безопасности.

Международные организации как самостоятельные субъекты международных отношений

Эта третья функция международных организаций предполагает, что международные организации (или, по крайней мере, некоторые из них) могут выступать на международной арене в качестве более или менее независимых от влияния внешних сил субъектов. Если под «самостоятельностью» организации понимать способность вырабатывать решения, не полностью совпадающие с интересами ведущих ее членов, или же значительно усиливать позицию одного или нескольких государств, а также наличие ста­бильной и четкой структуры принятия решений (Дойч), то обнаружится, что в мире существует достаточ­но большое количество таких организаций.

Несомненно, ОПЕК в 1973-1974 гг. и в 1999-2000 гг. была мощным самостоятельным субъектом международных отношений несмотря на то, что отдельные ее члены находились в экономической зави­симости от развитых стран.

Способность международных организаций влиять на ход событий на международной арене вытекает из того, что появляются группы людей, идентифицирующие себя и свои интересы не с отдельными государ­ствами, а с корпорациями, регионами, религиозными, культурно-национальными направлениями и т.д. Раз­личные основания идентичности объясняют природу разных объединений, в том числе и международных.

Внешним подтверждением того, что та или иная организация воспринимается в качестве самостоя­тельной, является вербальное ее отделение от государств-членов. Например, заявления о том, что «ООН должна что-то сделать в Косово» или «МВФ виноват в экономическом кризисе в России» подчеркивают не позиции и «вину», например, США за те или иные решения, а организаций в целом.

Естественно, что все международные организации зависят от входящих в них субъектов. Однако мно­гие организации обладают структурой, которая позволяет им добиться много большего, нежели в случа­ях, когда государства взаимодействуют в более узком составе или же встречаются от случая к случаю. Анализ деятельности неправительственных международных организаций показывает, что степень их кор­поративной идентичности еще более высока. Эти организации демонстрируют, что они более нежели простая сумма их членов.

Например, МККК стал активным субъектом практически всех вооруженных конфликтов и никто не соотносит эту организацию с каким-либо одним государством. В несколько меньшей степени это отно­сится к движению Гринпис, Международная амнистия (Amnesty Internarional). Ряд неправительственных международных организаций (Конфедерация свободных профсоюзов, Международная организация стан­дартизации, Международная торговая палата, Всемирная Федерация Ассоциаций в поддержку ООН и др., работает в контакте с крупными межгосударственными организациями - Советом по экономическим и социальным вопросам, МОТ, ЮНЕСКО, Организацией по вопросам продовольствия и сельского хозяй-

Глава I. Введение в теорию международных отношений

25

ства в своих специфических сферах. Каждая из этих организаций обладает стабильной и четкой структу­рой, заставляющей государства корректировать свое поведение на международной арене.

Степень независимости той или иной международной организации от внешнего воздействия различна. МККК. например, вполне независим в своей деятельности, поскольку имеет четко сформулированные задачи и в течение долгого времени реализует программу, соответствующую интересам подавляющего большинства государств. Кроме того, принципы его деятельности (нейтральность, гуманность и др.) и эффективность помощи жертвам вооруженных конфликтов предполагают невмешательство в работу МККК со стороны государств.

Международные судебные органы (Международный суд и Европейский суд, например) независимы в своей деятельности, принимают самостоятельные решения.

Однако преувеличивать их независимость также нельзя. Помимо принятия того или иного судебного решения, необходимо еще обеспечить его реализацию, что, безусловно, невозможно сделать без доброй воли суверенных государств.

Еще одним важным фундаментом самостоятельности международной организации является соци­альный феномен, связанный с появлением и развитием бюрократии, modus operandi любой организации, которая со временем становится политически активной.

Одним из примеров относительно самостоятельной деятельности на международной арене являются миротворческие операции ООН. Устав этой организации и дополнения к нему не содержат прямых упоминаний о миротворческой функции ООН. Однако миротворческие операции под эгидой ООН появи­лись еще в период холодной войны. В конце 1940-х гг. Совет Безопасности и Генеральная Ассамблея ООН учредили специальные группы для наблюдения за развитием ситуации в Греции, Палестине, Каш­мире и Индонезии. Первая крупная военной операция была предпринята ООН в ноябре 1956 г., когда специальные подразделения выступили в качестве буфера между Египтом и Израилем и тем самым позволили вывести британские и французские войска, которые поддерживали Израиль в ходе кризиса вокруг Суэцкого канала. Впоследствии похожие операции предпринимались в Конго, на Кипре, на Синайс­ком полуострове и Голанских высотах, в Ливане, в ходе ирано-иракской войны, в Анголе, Намибии, Цент­ральной Америке, в ходе ирако-кувейтского конфликта, в бывшей Югославии, Грузии и др.

Эти операции вряд ли можно отнести к тем мерам, которые перечислены в главе 7 Устава ООН. Миротворчество не есть принуждение к миру. В случае проведения миротворческих операций вооружи ные силы используются с согласия правительств государств, на территории которых предполагается \ проведение. Они не направлены на вмешательство во внутренние дела этих государств. В большинства случаев контингент миротворческих сил состоял из представителей малых или неприсоединившихся го­сударств. Лишь в последние годы вооруженные силы США и России вынуждены взять на себя основное бремя в осуществлении миротворческих операций. Кроме того, миротворческие силы создаются по мере надобности. Их главная задача состоит в предотвращении эскалации уже существующего конфликта. Поэтому миротворческие операции не подпадают под перечень мер по мирному урегулированию конф­ликта в соответствии с главой 6 Устава ООН, хотя и способствуют достижению поставленных в ней целей,

Появление феномена миротворчества как инициативы ООН связано с тем, что в период холодной войны процесс деколонизации оказался как бы в тени конфронтации между Востоком и Западом. Это развязало руки секретариату ООН и позволило ему играть активную роль. С появлением по решению Генеральной ассамблеи ООН специальных воинских подразделений под эгидой Объединенных Наций (United Nations Emergency Force - UNEF) в 1956-1957 гг. возможности генерального секретаря суще­ственно расширились. Именно он принимал решение о структуре этих подразделений, руководил работой двух консультативных комитетов по политическим и военным вопросам, состоявших из работников сек­ретариата ООН, а также представителей стран, предоставивших в распоряжение ООН воинские контингенты. Хаммершельд принимал окончательные решения относительно осуществления этих операций. Гене­ральный секретарь в соответствии со статьей 99 Устава, дающей ему право вынесения на рассмотрения Совета Безопасности важных, по его мнению, вопросов для поддержания мира и безопасности, поставил в повестку дня необходимость проведения миротворческой операции в Конго (1960). Впоследствии ее реализация встретила оппозицию со стороны СССР. В дальнейшем функции генерального секретаря в вопросах проведения миротворческих операций стали скорее менеджерскими (У Тан, Вальдхайм, де Куэльяр, Бутрос Гали, Аннан).

Названные выше три основные функции международных организаций не исключают друг друга. ООН,

26

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

например, можно рассматривать в качестве инструмента внешней политики различных государств, фору­ма для обсуждения актуальных вопросов международных отношений, а также активного участника ми­ровой политики. Важность каждой из названных функций, как было показано выше, менялась. В первые годы существования ООН США пытались использовать Организацию в качестве своего инструмента, затем в бытность Хаммершельда на посту генерального секретаря она стала играть более активную роль на международной арене, и, наконец, расширение числа членов ООН, начиная с 1960-х гг., преврати­ло ее в поистине всемирный форум.

Другие международные организации могут выполнять две или три из названных функций. Европейские сообщества, например, использовались Францией для регулирования процесса экономического и полити­ческого развития ФРГ, получения поддержки для развития своего сельского хозяйства, а та, в свою оче­редь, использовала ЕЭС для получения доступа к рынкам членов Сообществ и в более широком контек­сте для возвращения в мировое сообщество после поражения во второй мировой войне. Несомненно, что ЕЭС были форумом для обсуждения насущных вопросов интеграции, отношений с внешним миром и т.д. В настоящее время в соответствии с Маастрихтскими соглашениями Европейский союз является актив­ным участником международных отношений, вырабатывая единую политику в сфере безопасности и сношений с внешним миром.

В противоположность этому Содружество Независимых Государств, не обладая международной пра­восубъектностью, до сих пор в основном является форумом для встреч, дискуссий и обсуждения вопро­сов, представляющих интерес для его членов, а на раннем этапе его существования - служил мирному процессу «развода» бывших республик СССР. Попытки некоторых политиков России использовать Со­дружество для сохранения своего военно-политического доминирования на территории бывшего СССР до сих пор не увенчались успехом.

Международные организации внесли существенный вклад в нормотворческую деятельность международной политической системы. Еще в XIX в. первые неправительственные организации ста­вили вопрос о необходимости признания во всем мире определенных норм, уже принятых в то время некоторыми развитыми государствами - отказ от применения рабского труда (Anti-Slavery Society), об­легчение участи жертв вооруженных конфликтов (the International Committee of the Red Cross), защита народов, отставших в своем развитии (Aborigen’s Protection Society). В современных условиях формиро­вание норм взаимоотношений между государствами представляет собой довольно сложный процесс, в котором наряду с государствами участвуют правительственные и неправительственные международные организации.

В Уставе Организации Объединенных Наций содержатся очень важные положения, представляю­щие собой основу современной международной системы. В Преамбуле этого документа говорится о необходимости соблюдать «фундаментальные права человека»; уважать равенство людей независимо от их пола, расы, национальной принадлежности; способствовать социальному прогрессу и созданию условий для лучших условий проживания людей и т.д. В главе 1 Устава названы цели и принципы, которым должны следовать миролюбивые государства в отношениях друг с другом: уважение норм международного права, мирное разрешение конфликтов, развитие международного сотрудничества. Более широкий перечень основных принципов международного права содержится в Резолюции Гене­ральной Ассамблеи ООН 1970 г. Важными документами, устанавливающими своего рода стандарт в сфере прав человека, являются принятая Генеральной Ассамблеей ООН Всеобщая декларация прав человека (1948), Женевские конвенции (1949), а также Пакты 1966 г. о гражданских и политических правах и об экономических, социальных и культурных правах. Защита прав человека стала одной из важнейших функций ООН. В ежегоднике ООН за 1991 г. данной проблеме было уделено больше внима­ния, нежели какой-либо другой. ООН пытается решать эту проблему главным образом путем заключе­ния соответствующих договоров об установлении стандартов в этой сфере.

В экономической сфере ООН и ее специализированные учреждения также играют ключевую роль. Созданные в 1944 г. в Бреттон-Вудсе институты по-прежнему являются основой существующего эконо­мического порядка, хотя со стороны бывших колониальных государств давно звучат призывы к его пере­смотру.

Существенной новацией в экономическом развитии стало внимание к экологическим проблемам, свя­занным с промышленным производством (Венская конвенция 1985 г. и Монреальский протокол 1987 г. относительно мер по предотвращению дальнейшего разрушения озонового слоя; Международная конвен­ция о предотвращении загрязнения моря нефтью 1959 г., Международная конвенция 1990 г. и др.).

Глава 1. Введение в теорию международных отношений

27

В целом, как отмечает О.Н. Хлестов, «за последние 30 - 40 лет для развития международного права было сделано больше, чем за предыдущие два столетия. Появились новые отрасли - космическое и информационное право, атомное, охраны окружающей среды, международных организаций и др. Прове­дена огромная работа в целях кодификации посольского, консульского, морского права, права договоров, международного частного и экономического права. В каждой отрасли были созданы новые нормы, такие, например, как устанавливающие режим континентального шельфа и исключительной экономической зоны, регулирующие действия но борьбе с угоном воздушных судов и устанавливающие ответственность госу­дарств за причиненный ущерб...

Наиболее значительным явилось формулирование принципа, запрещающего войну как средство осу­ществления внешней политики и разрешения международных споров...

В международном праве создан ряд норм, направленных на обеспечение безопасности государств и предотвращение вооруженных конфликтов («меры доверия»), а также направленных на уменьшение во­енного противостояния (ограничение гонки вооружений, разоружение и т.д.)

...Кроме того, можно отметить еще два направления: совершенствование способов разрешения меж­
дународных споров при повышении роли международных арбитражных и судебных органов и развитие
международных механизмов, обеспечивающих соблюдение норм международного права и применение
принудительных мер к его нарушителям.                       

Что касается урегулирования споров, то в последние десятилетия возросла роль превентивной дипло­матии, посредников, в том числе генерального секретаря и других представителей ООН, следственных и согласительных комиссий, международных арбитражных и судебных органов (более широкое признание обязательной юрисдикции Международного суда ООН, создание Международного трибунала ООН по морскому праву и т.д.). Таким образом, возросла роль, так называемого, третьего, иностранного элемен­та при разрешении споров между государствами, что, безусловно, имеет положительное значение»¹.

Международные организации также выполняют важную функцию по вовлечению отдельных госу­дарств в международную политическую и экономическую системы. Например, вхождение новых неза­висимых государств в мировое сообщество после распада СССР происходило не только путем признания их другими суверенными государствами, но и посредством вхождения в различные международные организа­ции (ООН, ОБСЕ, международные экономические институты, различные региональные институты и т.д.).

Процесс социализации государств в международную систему включает в себя много аспектов (политический, правовой, социально-экономический, культурный и личный).

Показателен в этом отношении путь, который проделали новые независимые государства с момента, распада СССР до середины 1990-х. За исключением России, Беларуси и Украины, дипломатические со­трудники которых обладали опытом работы в советское время, остальные новые независимые государ ства даже такового не имели. Их номинальные министерства иностранных дел перед распадом СССР состояли всего из нескольких сотрудников. Вхождение этих государств в международное сообщество и социализация в нем состояли не только в формальном их признании международным сообществом, но и в создании и обучении собственного внешнеполитического аппарата. Всего за несколько лет, начав практи чески с нуля, эти государства в своем большинстве смогли войти в международное сообщество как полноценные члены.

Вместе с тем процесс социализации может проходить весьма болезненно и иногда приводить к эксцес­сам. Например, нарушение руководством Беларуси Венской конвенции 1961 г. о дипломатических сноше­ниях спровоцировало демарш дипломатического корпуса западных государств летом 1998 г., покинувших республику.'

С другой стороны, стремление Эстонии и Латвии к вступлению в ЕС, имеющего высокие стандарты в сфере соблюдения прав человека, вынуждает их пересматривать свою политику в отношении русско­язычного населения, которое в течение долгого времени подвергалось дискриминации.

Государства, стремящиеся к тому, чтобы их пригласили в Североатлантический союз, наряду со мно­гими другими критериями, должны урегулировать территориальные споры (если они, конечно, есть). На­пример, Румыния, желавшая оказаться в числе первых стран Центральной и Восточной Европы, кандида­тов в НАТО, заключила соответствующие соглашения о границе с Венгрией и Украиной, в отношении которых имела территориальные претензии. Схожими мотивами в решении вопросов о границе на завер­шающей стадии переговоров со своими соседями руководствовались Латвия и Эстония.

¹ Хлестов О.Н. ООН и международное право//Дипломатический вестник, 2000, №9. С. 72-74.

28

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Международные организации способствуют минимизации конфликтов между их членами. Первона­чально направленный против СССР и его союзников НАТО впоследствии внес большой вклад в предот­вращение конфликта между членами альянса - Грецией и Турцией, а также способствовал постепенному вхождению в сообщество демократических государств Испании после падения режима Франко.

Таким образом, процесс социализации предшествует формальному членству государства в организа­ции и продолжается постоянно, поскольку любая международная организация представляет собой разви­вающийся социальный организм, не говоря уже о международной системе в целом.

В заключение отметим, что международные организации выполняют также функции по распростра­нению информации — аналитической, статистической, ознакомительной и др. не только среди членов организации, но и среди более широкой аудитории. Распространение информации осуществляется самы­ми разными способами - посредством выпуска бюллетеней, справочников, ежегодников, обзоров, моно­графий, доступных, как правило, через отделы прессы и информации (ООН, ЕС, НАТО, ОБСЕ и др.), а также через глобальные компьютерные сети.

Итак, международные правительственные и неправительственные организации играют важную роль в системе международных отношений, существенно дополняя возможности традиционной двусторонней дипломатии, создавая предпосылки для быстрого вхождения новых независимых государств в мировое сообщество, повышая эффективность международного*сотрудничества и существенно экономя ресурсы его членов.

Появление и развитие международных организаций связано как раз с тем, что определенные задачи не могли быть решены отдельными государствами или традиционными методами. Выступая в качестве инструментов, арены и активных субъектов в международных отношениях, они создают возможности для решения старых и новых проблем, стоящих перед человечеством.

1.3. ЧТО ТАКОЕ ТЕОРИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ?

Теоретическое изучение мировой политики и международных отношений как части политической на­уки происходило главным образом благодаря усилиям выходцев из Западной Европы в американских университетах после окончания второй мировой войны, хотя и ранее в этой области знаний работали исто­рики, юристы-международники, философы.

Появление теории международных отношений было связано с социальной потребностью. Подобно тому, как необходимость строить мосты в свое время стимулировала развитие инженерных наук, а жела­ние защитить себя от болезней способствовало появлению и прогрессу медицины, точно также стремле­ние к долгому и прочному миру после первой мировой войны обусловило появление дисциплины международные отношения.

Таким образом, потребность в предотвращении новой разрушительной войны стимулировала ход и направление исследований в этой сфере. Как и все другие общественные науки, международные отно­шения в значительной степени несли на себе черты идеализма.

После окончания первой мировой войны проблемы войны и конфликта рассматривались идеалистами как отклонение от «нормальных» мирных отношений государств друг с другом. Закончившаяся война, по мнению многих, была «войной, призванной положить конец всем войнам». Ученые, трудившиеся в межво­енный период, строили идеальные конструкции международной федерации, писали о коллективной безо­пасности и даже вынашивали идею создания мирового правительства. Однако приход к власти нацистов в Германии, развязавших вторую мировую войну, гибель десятков миллионов людей, быстро закончивше­еся партнерство стран антигитлеровской коалиции поставили под сомнение эти идеалистические пред­ставления о мире.

На смену идеализму пришел реализм. Реализм представляет международные отношения как непрек­ращающуюся борьбу государств за доминирование и в целом рассматривает конфликт и войну как нормальное состояние мировой политики. Реализм как теория доминировал в годы холодной войны в связи с тем, что просто и убедительно объяснял сущность войны, союзов, империализма, сложностей международного сотрудничества, а также ряд других феноменов международной жизни. Реализм разви­вался в течение нескольких десятилетий и в настоящее время имеет несколько направлений.

Позднее, в 1950-1960-е гг., появилось новое направление в изучении международных отношений, кри­тически относящееся как к идеалистам, так и к реалистам. Представители этого направления, стремясь

Глава 1. Введение в теорию международных отношений

29

придать изучению международных отношений «подлинно научный характер», рассуждали категориями «моделей», «систем», использовали так называемый поведенческий подход и т.д. Они пытались перене­сти в политическую науку концепции и категории точных наук. Например, М. Каплан для объяснения понятия «сила» заимствовал распространенную в физике категорию «поле» (Kaplan, Morton. System and Process in International Politics), Дэвид Сингер попытался показать, что мировая политика должна, по­добно точным наукам, пользоваться математическими методами (Singer J. David. Quantitive International Politics), Карл Дойч написал одну из своих работ, находясь под влиянием теории коммуникации (Deutsch Karl. The Nerves of Government), Оле Холсти активно использовал в одной из своих книг контент-анализ (Holsti Ole. The Belief System and National Images: A Case Study), а Томас Шеллинг -теорию игр (Schelling Thomas. Strategy and Conflict).

Таким образом, изучение международных отношений как части политической науки с 1960-х гг. прохо­дило под знаком борьбы «научных» с «традиционными» (идеалистическим и реалистическим) подхода­ми. Первые обвиняли вторых в размытости их категориального аппарата, обилии метафор (например, что такое «баланс сил», можно ли его каким-либо образом измерить и т.д.), отсутствии точности и т.д. «Тра­диционалисты», в свою очередь, упрекали своих оппонентов в том, что они сами предлагают концепции, не поддающиеся никакому исчислению. Как, например, можно определить степень гениальности или, напротив, слабости политического руководства в рамках концепций, где ключевая роль в объяснении внеш­ней политики отводится поведенческому аспекту государственных деятелей?

Традиционалисты полагают, что изучение международных отношений и внешней политики никогда не может стать такой же наукой, как физика или математика. Влияние субъективного фактора настолько велико, что международные отношения как самостоятельная дисциплина, обречена быть скорее искусст­вом, нежели наукой.

Естественно, каждая из названных школ не является монолитной, внутри них имеются определенные расхождения по второстепенным вопросам. Более того, не существует водораздела между этими школа­ми, имеются определенные совпадения во взглядах.

Однако прежде чем приступить к рассмотрению каждого из названных направлений, постараемся кратко ответить на вопросы о том, каковы критерии качества теории, как теории формируются и как их можно проверить.

Качество любой теории определяется следующими характеристиками:

1)     теория должна обладать большой объяснительной силой. Она выделяет наиболее важные и су
щественные процессы, охватывает максимальное число феноменов, объясняет явления прошлого,
настоящего и претендует на понимание будущего;

2)  теория допускает упрощение. Она достаточно экономна в смысле компактности понятийного аппа­
рата;

3)     теория должна удовлетворять любопытство исследователя;

4)    теория просто и ясно структурирована. Она дает четкое объяснение причинно-следственных
связей, закономерностей и законов. Она указывав! на условия, при которых ее можно применить.

Ошибки при принятии внешнеполитических решений подчас объясняются тем, что политики применя­ют теории, хорошие для других обстоятельств. Например, тезис о том, что «политика умиротворения делает государство более агрессивным», верен применительно к Германии 1938-1939 гг., но он не универ­сален. Подчас верно как раз обратное - жесткая непримиримая позиция способствует эскалации конф­ликта, росту агрессивности и является причиной возникновения войны (многочисленные военные столк­новения израильтян и палестинцев);

5)        теорию в принципе можно проверить, но она не абсолютна;

6)       теория должна объяснять важный феномен, она отвечает на вопросы, касающиеся интересов
многих государств;

7)    теория обладает прогностической функцией. Она может быть использована при принятии по­
литических решений. Практически каждый серьезный теоретик международных отношений наде­
ется на то, что его рекомендации будут услышаны и реализованы в политической деятельности.

Именно в этой функции теории совпадают взгляды представителей практически всех крупнейших школ в изучении международных отношений. Не только объяснение прошлого и настоящего, но и возможность заглянуть в будущее - вот основные задачи теоретического исследования.

Можно по-разному объяснять причины войны. Например, «капитализм порождает империализм, а тот, в свою очередь, неизбежно ведет к войне» (марксизм-ленинизм); «война есть продолжение внутренней

30_______________________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

политики другими средствами» (Клаузевиц) или «война - экстремальная форма столкновения цивилизаций (Хантингтон). Однако это мало что дает политикам.

Действительно, «отменить» капитализм нельзя, как невозможно привести к общему знаменателю за­падной цивилизации весь остальной мир. Тезис же о том, что «взаимозависимые в экономическом отно­шении демократии друг с другом не воюют», хоть и является спорным, все же дает четкое указание политикам на то, что нужно делать в отношении государств, находящихся в стадии трансформации в направлении от авторитаризма, - развивать демократические институты, укреплять экономическое со­трудничество как на двустороннем, так и многостороннем уровне, но не говорит о том, как это нужно делать и т.д.

Отвечая на вопрос о том, как создаются теории, следует сразу же заметить, что все теории исто­ричны, они появились в определенных условиях для решения (или по меньшей мере объяснения) конкрет­ных феноменов. Если по тем или иным причинам эти теории не удовлетворяли ученых (и политиков), создавались новые или модифицировались старые.

Таким образом, отношение к окружающей действительности (в том числе и к поведению государств) определяется уже имеющимися представлениями о неких закономерностях международных отношений и связанными с этим ожиданиями. Иными словами, отбор фактов никогда не бывает полностью свобод­ным. Попытка объяснения не может начаться с нуля. Бессмысленно искать ответы на вопросы о сущно­сти внешней политики, например, новых независимых государств в телефонных справочниках или рек­ламных изданиях. Они не содержат фактов, относящихся к интересующему нас предмету. Напротив, официальные периодические издания соответствующих стран, документы, выступления и мемуары поли­тиков и дипломатов содержат факты, подлежащие изучению и интерпретации. Поскольку мы исходим из того, что, например, в российской истории всегда исключительную роль играли «первые лица» (цари, генеральные секретари и президенты), особый интерес представляют заявления и книги, написанные М. Горбачевым, Б. Ельциным и В. Путиным.

В целом же надо отметить, что часть ученых использует дедуктивный метод, применяя представля­ющиеся истинными общие положения к рассмотрению частных случаев. Например, многие экономичес­кие теории исходят из того, что люди стремятся ко все большему удовлетворению своих потребностей и получению максимальной для себя экономической выгоды.

Другие ученые, напротив, строят свои теории на основании обобщения частных феноменов, идут от частного к общему Например, наблюдая многолетние попытки Израиля и арабских стран укрепить свои границы, которые, однако, не смогли предотвратить арабо-израильских войн, можно сделать предположе­ние, что причиной войн является стремление к достижению большей, нежели у соседей, безопасности. В целом большинство теорий носит индуктивный характер.

Известный американский политолог Дж. Розенау выделяет девять важнейших принципов, лежащих в основе теоретизирования в области международных отношений.

Первый принцип определяет возможность теоретизирования без определения теории как таковой. Мы уже отмечали, что теоретизирование на уровне обобщений имеет место даже тогда, когда не исполь­зуется понятийный аппарат соответствующих теоретических построений.

Второй принцип состоит в необходимости с самого начала осознать, о какой области теоретического знания идет речь. Эмпирические (empirical) и ценностные (value) теории тесно связаны друг с другом, но это не одно и то же. Они могут в чем-то перекрещиваться, у них может быть одинаковый предмет, и ценности всегда предопределяют выбор проблем для эмпирических исследований. Однако главное их отличие состоит в том, что эмпирические теории всегда имеют дело с тем, что уже произошло. Они интерпретируют свершившиеся факты, в то время как в ценностных теориях всегда присутствует сосла­гательное наклонение - что будет с тем или иным международным феноменом в случае определенного воздействия на него со стороны других участников международных отношений? Чем большее значение для исследователя имеют те или иные ценности, тем в меньшей степени он способен к объективному наблюдению. Главная трудность у большинства исследователей состоит в том, что они не способны к эмпирическому теоретизированию в связи с тем, что у них уже сложилось устойчивое мировоззрение, а открытость к восприятию и объяснению новых фактов воспринимается чуть ли не как «отступление от принципов». Например, по наблюдениям Розенау, студенты из стран Третьего мира, воспитанные в усло­виях традиции многолетней несправедливости, господствовавшей в отношениях с развитыми странами Запада, мировоззренчески привержены теории зависимости и с крайней неохотой относятся к фактам, свидетельствующим об изменении парадигмы в отношениях Севера и Юга.

Глава 1. Введение в теорию международных отношений

31

Эмпирическое теоретизирование ведет к созданию теорий, ориентированных на решение кон­кретных проблем. Эти теории представляют мир в качестве определенной структуры со сложными отношениями между ее компонентами (государства, международные организации, моральные и право­вые нормы и др.), которые необходимо заставить эффективно решать определенные проблемы (напри­мер, предотвращение и разрешение международных споров и конфликтов между новыми независимыми государствами, вставшими на путь демократических преобразований). Поскольку под сомнение не ста­вится легитимность компонентов этой структуры, которая рассматривается в качестве стабильной, ос­новное внимание в этих теориях уделяется отдельным проблемам, которые вызывают беспокойство ми­рового сообщества. Сила таких теорий коренится в способности четко определить параметры исследуе­мого феномена, сформулировать гипотезу и достаточно точно и быстро (по историческим меркам) ее проверить. Эти теории чаще всего служат определенным национальным или групповым интересам тех, кто в целом заинтересован в сохранении существующего мирового порядка, поскольку они направлены на оптимизацию (или повышение эффективности) данной системы.

В отличие от этого, критические теории (например, марксизм-ленинизм) ставят под сомнение саму существующую систему. Они направлены не на улучшение отдельных составляющих существующей системы, а на изменение ее сущности. Критические теории всегда носят исторический характер в том смысле, что имеют дело с изучением процесса изменения и преемственности. Они пытаются выяснить закономерности изменяющейся реальности, что достаточно трудно сделать в связи с необходимостью учета огромного количества различных факторов и взаимосвязанных проблем. Критические теории ставят перед собой задачу поиска возможных альтернатив существующей реальности, и поэто­му неизбежно содержат в себе элемент утопии. Иными словами, критические теории являют собой своего рода путеводитель для осуществления стратегических перемен. Например, преодоле­ние неизбежности войн виделось теоретикам марксизма в реализации мировой социалистической рево­люции и формуле о том, что «социализм и мир неразделимы». Напротив, апологеты либерализма полага­ют, что мир без войн достижим в случае, если мировое сообщество станет демократическим. По их мнению, «демократии друг с другом не воюют».

Третий принцип теоретизирования состоит в том, что человеческая деятельность в сфере междуна­родных отношений является в целом рациональной, что ничего не происходит случайно, что существует детерминизм, т.е. взаимосвязь и взаимообусловленность явлений. В противном случае для теоретизир вания не остается места.

Четвертый принцип, по мнению Розенау, является ключевым. Он предполагает готовность и жела­ние быть готовым применительно к каждому факту, каждой ситуации и наблюдаемому феномену зада­вать себе вопрос «О чем это говорит?», «Как это можно объяснить?» Думать теоретически - это значить мыслить абстрактно, обобщать, искать причину и следствие.

Пятый принцип состоит в готовности (а подчас, и необходимости) пожертвовать деталями ради обобщений. Теоретизирование на определенном этапе означает необходимость самоограничения, пред­почтение простых объяснений сложным.

Шестой принцип предполагает толерантность исследователя к неопределенности, недосказанности, признание научного плюрализма и отказ от «абсолютных» теорий. Признание исключений и аномалий необходимо, но одновременно важно, чтобы они не отвлекали от общего правила и тенденции.

Седьмой принцип состоит в необходимости творческого подхода к анализу международных отноше­ний, являющихся результатом чрезвычайно сложного взаимодействия многих субъектов. Воображение, интуиция, основанные на глубоком проникновении в предмет, способствуют появлению теорий и теорети­ков, которых невозможно застигнуть врасплох ни пактом Молотова-Риббентропа, ни отставкой Никсона, ни распадом СССР,

Восьмой принцип теоретизирования состоит в наличии природного любопытства и желания понять сущность международных отношений¹.

Наконец, следует иметь ввиду, что теории всегда имеют взгляд в будущее. Он определяется временем и местом происхождения теории, точнее их социальной и политической составляющими².

Тот или иной взгляд на природу международных отношений зависит от национальной и/или классовой принадлежности его носителя, положения доминирования или подчинения государства, гражданином

' James N. Rosenau. The Scientific Study of Foreign Policy, rev. ed. London: Frances Pinter 1980. Р. 19-31.

.Robert W. Cox. Social Forces, States, and World Orders: Beyond International Relations Theory// Millenium: Journal of International Studies. Vol. 10, №2. 1981. Р. 128.

32

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

которого он/она является, тенденций развития этого государства (рост или упадок), а также личных на­дежд и ожиданий исследователя. Развитая теория никогда не является просто манифестом некоего буду­щего, но даже имея свою внутреннюю структуру и живя в некотором смысле самостоятельно, она не может быть не историчной. Когда же какая-либо теория представляет лишь самое себя, ее целесооб­разнее рассматривать в качестве идеологии.

И, наконец, какую теорию можно считать несостоятельной? Лакатош считает, что та или иная тео­рия сохраняет актуальность, пока не появилась более совершенная теория. Это верно в том слу­чае, если теория дает объяснения хотя бы некоторым явлениям. В области международных отношений разные теории объясняют разные явления, имеют свою сферу применения и поэтому их целесообразно рассматривать в комплексе.

Вопросы для контроля

1. Определите предмет дисциплины «международные отношения».
   1. 2.      Каковы основные субъекты международных отношений? Какие факторы, на Ваш взгляд, способ­ствуют усложнению структуры международных отношений? 
   2. Попытайтесь назвать основные функции, которые выполняют международные организации. Приве­дите соответствующие примеры.
2. Каковы особенности теоретических исследований в области международных отношений?

33

Глава 2

ВОЙНА, МИР И ГОСУДАРСТВА

Почему государства воюют?

2.1.   Концепция конфликта и войны. 

2.2.   Классический идеализм. 

2.3.   Марксизм-ленинизм. 

2.4.   Классический реализм. 

2.5.   Неореализм. 

Объяснение феноменов войны и мира представлено во всех ведущих теориях международных отно­шений, и это не случайно. Даже в наше время, после двух опустошительных мировых войн и многолетнего противостояния блоков-антогонистов в период холодной войны, «стоившего» многих сотен миллиардов долларов обеим сторонам, войны не ушли в прошлое. Только за первые пять лет после окончания холод­ной войны (1990-1995) 70 государств были вовлечены в 93 войны, в ходе которых погибло пять с полови­ной миллионов человек¹.

Задолго до появления основных теоретических школ в области изучения международных отношений многие мыслители пытались ответить на вопрос о том, что такое война, в чем ее причина, какие функ­ции она выполняет? Кроме того, в этом разделе мы дадим определение конфликта и войны, рассмотрим типы конфликтов, которые ведут к войнам, приведем разные классификации войн.

2.1. КОНЦЕПЦИЯ КОНФЛИКТА И ВОЙНЫ

Международный конфликт

Почти две тысячи лет назад Сенека писал: «Людей интересует исход войны, а не ее причина». Полито­логов же, напротив, этот вопрос интересует в первую очередь. Почему государства вступаю, в конфликт друг с другом? Почему эти конфликты в ряде случаев ведут к насилию и войне?

Конфликт между государствами, как мы можем убедиться сами, явление вполне обычное, ординарное.

Конфликт можно определить как различие желаемых результатов в ситуации какого-либо спора. Два субъекта - Израиль и Палестина - претендуют на один и то же город (Иерусалим) и не хотят идти на уступки друг другу. Для обеих сторон желаемым результатом является полный контроль над городом. До тех пор, пока они не изменят свои цели в споре, конфликт будет продолжаться.

Насилие - подчас эффективное средство разрешения определенных конфликтных ситуаций. Поэтому государства стремятся обладать необходимыми средствами для применения насилия с целью разреше­ния конфликтов. В реальной жизни сила используется нечасто и большинство конфликтов не ведет к войне. Изучение причин войны есть, по сути, попытка понять причину развязывания войны, т.е. решения применить силу как средство разрешения международного конфликта. Однако понима­ние этого требует также изучения причин самого конфликта.

Подходы к вопросу о том, почему государства развязывают войны, могут быть самыми разными. Исто­рики, стремящиеся выделить уникальное, особенное в каждом историческом явлении, скажут, что у каждой войны были свои конкретные причины. Политологи, тяготеющие к обобщениям, видят, например, в качестве причины первой мировой войны изменение баланса сил между ведущими европейскими державами.

Политика с ранних времен имеет дело с контролем над людьми и ресурсами. Кто осуществляет конт­роль? Кто выигрывает и кто страдает от того или иного вида контроля? Каким образом устанавливается контроль? Понять природу мира, в которой происходят жестокие истребительные войны - значит выявить перечень проблем, которые могут рассматриваться под углом зрения жизни и смерти. Можно сказать, что войны существуют постольку, поскольку имеют место фундаментальные конфликты интересов, которые не могут быть разрешены мирным путем.

¹Smith Dan, Sandberg Kristin Ingstad, Baev Pavel and Hauge Wenche. The State of War and Peace. Atlas. New Reviesed Third Edition. International Peace Research Institute.. Оз1о, 1997. Р. 13.

34

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Конфликты интересов

Большинство современных международных конфликтов и войн происходит из-за конфликта интере­сов и целей сторон. Эти интересы можно разделить на две части - материальные и по идейным основаниям.

К материальным интересам относятся:

1. Споры о территории, включая попытки создания самостоятельных государств.
   1. Конфликты в связи с желанием контролировать национальные правительства отдельных государств
      (борьба за «сферы влияния»).
   2. Конфликты экономического характера относительно условий торговли, доступа к природным ресур­
      сам и способам их доставки на мировой рынок, собственности, незаконной миграции, наркобизнеса
      и др.

Конфликты по идейным основаниям включают в себя:

1. Этнические конфликты.
2. Религиозные конфликты.                                       
3. Идеологические конфликты.

Все названные типы конфликтов, естественно, не исключают друг друга и, напротив, зачастую накла­дываются друг на друга. Например, конфликт между Россией и Украиной после распада СССР имел несколько причин. Во-первых, Россия претендовала на Крым, который был передан Украине в 1954 г. по решению Первого Секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева не без нарушения, как считала российская сторо­на, действовавшего тогда законодательства. Во-вторых, Россия и Украина спорили о том, как разделить собственность бывшего Союза (в частности, Черноморский флот и его базы, а также долги и активы СССР). В-третьих, почти 11 млн русских и 6 млн украинцев оказались иностранцами - первые проживали на территории Украины, вторые соответственно в России. Возникла проблема обеспечения прав соотече­ственников, проживающих за рубежом, особенно в части использования родного языка. В-четвертых, очень скоро возникла проблема погашения Украиной долгов за поставки российских энергоносителей, а также безопасности транзита российского газа через территорию Украины. Наконец, в западных облас­тях Украины имеют место трения и на религиозной почве. Тем не менее все эти конфликты не привели к войне государств друг с другом. Однако большинство из них сохраняют свою актуальность и поныне, являясь предметом двухсторонних переговоров Москвы и Киева.

Территориальные споры

Среди всех международных конфликтов именно спор о территории имеет особое значение вследствие территориальной природы самого государства. Исторически сложилось, что терри­тория была основой существования народов. Ведение сельского хозяйства, рыболовство, охота, добыча полезных ископаемых - все было связано с территорией.

Выделяют два типа подобных конфликтов: собственно территориальные споры по поводу установле­ния границы (например спор о так называемых «северных территориях» между Россией и Японией и до недавнего времени, Латвией и Россией, Эстонией и Россией и др.) и конфликты по поводу контроля на всей территорией того или иного государства.

Хотя на уровне отдельного государства в большинстве случаев существует возможность купли-про­дажи земли, в международных отношениях эта практика крайне редка (вероятно, один из немногих при­меров подобного рода - продажа Россией и Францией Соединенным Штатам соответственно Аляски и Луизианы).

Территориальные споры между государствами часто являются причиной большинства войн. Проиг­равшая войну и утратившая контроль над частью своей территории сторона, как правило, не забывает  этого. Характерным в этом отношении является франко-германское соперничество за обладание Эльза­сом и Лотарингией. Выиграв войну 1871г., Пруссия получила эти территории, однако столкнулась с про- блемой сильнейшего национализма населения этих провинций. Внутри самой Франции также произошел всплеск национализма и, как известно, в результате первой мировой войны эти территории были Франции возвращены. Они переходили из рук в руки еще дважды - в 1940 и 1945 гг. Таким образом, реваншизм как крайняя форма национализма является одним из источников межгосударственных конфликтов.

Глава 2. Война, мир и государства                                                                                                                                                                      35

Проблема разрешения территориальных споров очень сложна. Она касается не только и не столько военно-стратегической или материальной стороны дела (наличия или отсутствия полезных ископаемых, богатства территориальных вод ресурсами морского происхождения и т.п.), хотя и это имеет очень важ­ное значение. В большинстве случаев дело усложняется тем, что последние (не считая, конечно, распада федеративных государств) территориальные изменения в Европе произошли в результате войн как одна из форм международно-правовой ответственности за агрессию (Германия, Италия, Япония утратили часть своей территории именно таким образом). Какие-либо односторонние уступки могут создать нежела­тельный прецедент, вызвать «эффект домино». В некоторых случаях (конфликт израильтян и палестинцев из-за Иерусалима) спор касается не только территории, но и других не менее важных проблем, связанных с нахождением там религиозных святынь обоих народов и т.д.

Единственным, пожалуй, исключением из общего правила бескомпромиссности борьбы за террито­рию является сравнительно мирный характер деколонизации, хотя и тут были исключения (война Франции в Алжире в 1960-е гг.).

Несмотря на то, что в наше время благополучие наций определяется в первую очередь уровнем их экономического развития, конкурентоспособностью производимых товаров и услуг, а не размером терри­тории (которая иногда даже обременяет), территориальные споры не утрачивают своей остроты.

Средства контроля над территорией

Исторически сложилось, что наиболее эффективным средством контроля над территорией является военное присутствие. Например, оккупация Кувейта иракскими войсками означала установление конт­роля над этим государством. В свою очередь, восстановление государственного суверенитета Кувейта произошло также в результате военной операции, последовавших затем санкций в отношении Ирака, направленных на недопущение впоследствии повторения агрессии.

Однако следует отметить, что одним из основных инструментов контроля над территорией с оконча­ния Второй мировой войны является международное право, которое запрещает применять силу для разрешения споров. Кроме того, оно установило принцип нерушимости границ, что означает необходи­мость мирного решения проблем в ходе переговоров. Правительства приходят и уходят, а существующие границы должны уважаться всеми.

Сецессия

Попытки какого-либо региона выйти из состава государства представляют собой особый тип конфлик­та, связанный с территорий. В данном случае речь идет не о границах между существующими государ­ствами, а о стремлении региона создать границу вокруг себя и таким образом сформировать новое госу­дарство. В мире существует достаточно большое количество народов, борющихся за создание собствен­ного государства, однако крайне редко эти попытки приводили к успеху.

На постсоветском пространстве наиболее острые конфликты происходят в Грузии (борьба Абхазии за независимость), Молдове (самопровозглашенная Приднестровская республика), Азербайджане (Нагор­ный Карабах) и России (Чеченская республика). Долгую борьбу за создание собственного государства ведут курдские сепаратисты в Турции и Ираке.

Хотя эти конфликты рассматриваются в качестве внутреннего дела соответствующих государств, международное сообщество внимательно следит за их развитием. Во-первых, борьба с сепаратизмом должна вестись в рамках норм международного права, лишь в исключительных случаях допускающего применение силы. Если же потребность в нем возникла и вооруженный конфликт внутреннего характера начался, то государство обязано ограничивать свои действия в соответствии с нормами гуманитарного права. Во-вторых, государства должны выполнять обязательства, связанные с их членством в междуна­родных организациях (ООН, ОБСЕ, Совет Европы и др.). В-третьих, изначально внутренние по своему характеру конфликты могут быстро выйти за пределы той или иной страны. Группы сепаратистов могут концентрироваться в соседних государствах, создавать там базы. Религиозные фанатики нередко на­правляются в другие «горячие» точки, совершают террористические акты и т.д. Эскалация напряженно­сти нередко ведет к росту числа беженцев в сопредельные государства.

Особая опасность разрастания конфликта происходит в случае, если население борющегося за

36                                                                                                               Введшие в теорию международных отношений и анализ внешней политики

независимость региона и граничащего с ним государства принадлежат к одной национальности и религии. Примерами таких сепаратистских движений являются такие пары, как Индия и Пакистан, Ирак и Иран, Молдова и Россия, Босния и Сербия. В ряде случаев сепаратисты выступают за присоединение к сосед­нему государству, что может повлечь за собой изменение межгосударственных границ.

Крайне сложные территориальные проблемы возникли в результате распада федеративных социалис­тических государств. Бывшие внутренние границы, установленные во многих случаях произвольно без учета национального состава проживающего там населения и исторических особенностей развития наро­дов, стали международными. На территории бывшей Югославии это привело к войне. Когда Югославия распалась в 1991 -1992 гг., на территории двух республик (Хорватии и Боснии) проживало сербское мень­шинство. При помощи находящихся под ее контролем бывшей федеральной армии и полиции Сербии удалось установить контроль над значительной частью территории Хорватии и Боснии, где проживало сербское население. Местное несербское население подверглось «этническим чисткам» (выселение или физическое уничтожение). Аналогичным же образом в отношении сербов повела себя Хорватия, восста­новившая контроль над своей территорией в 1995 г. Национализм до сих пор оказывает огромное влияние на отношения сторон.

Следует заметить, что далеко не все случаи распада федеративных государств кончались кровопро­литием. Чехия и Словакия как независимые государства появились в результате согласованных и цивили­зованных действий обеих сторон.

Межгосударственные границы

Споры о границах существующих государств вызывают беспокойство международного сообщества, хотя число таких споров невелико. Принципы нерушимости границ и мирного разрешения споров дают только один способ решения проблем - переговоры.

Именно таким образом был решен вопрос о границе между Россией и Китаем.

В 1930-е гг. СССР под предлогом возможной агрессии Японии в отношении Манчжурии установил свой «контроль» практически над всеми островами Амура и Уссури, включая те, которые находились на китайской стороне рек. В их числе был о-в Даманский, по поводу которого произошел военный инцидент между сторонами в 1969 г.

В соответствии с Договором о государственной границе от 16 мая 1991 г. по судоходным рекам граница проходит по середине фарватера, по несудоходным рекам - по середине реки или ее притока. Этот принцип, взятый из международной практики, был применен в оценке российско-китайской гра­ницы впервые. В 1998 г. стороны завершили демаркацию границы на участке в 4300 км от Монголии до КНДР.

Территориальные претензии являются одним из важнейших дестабилизирующих факторов в отноше­ниях между государствами, даже в том случае, когда они имеют исключительно декларативный харак­тер. Например, в марте 1992 г. МИД РФ выступил с резким заявлением в связи с решением парламента Латвии.

В заявление представителя МИД России по вопросу о территориальных притязаниях Латвии к России 19 марта 1992 г. говорилось:

«2 января с.г. Верховный Совет Латвийской республики принял постановление "О непризнании аннексии города Абрене и шести волостей Абренского удела ", которым аннулируется принятое в 1944 году по договоренности между Латвийской ССР и РСФСР решение о передаче в состав Псковской области России города Пыталово и прилегающего района с. русскоязычным населением, причем в соответствии с волеизъявлением этого населения. По площади - это около 1300 кв. км или 2 % от территории нынешней Латвии.

Попытки экстремистских национальных сил Латвии заявить о своих территориальных притязаниях к России имели место и ранее, однако теперь Верховный Совет этого государства сам стал прямым орудием экстремистов, сделал вызывающий шаг к обострению отношений с Российской Федерацией.

МИД России заявляет, что эти притязания Латвии являются абсолютно необоснованными как с исторической, так и с правовой точек зрения.

К тому же, принимая вышеназванное постановление, парламент Латвии ставит под вопрос свое собственное решение от 14 января 1991 г. о ратификации Договора об основах межгосударственных отношений с Россией, в котором содержится обязательство сторон уважать право друг друга на территориальную целостность в соответствии с документами СБСЕ. Латвия оказалась в нынешней обновленной Европе первой страной, посягнувшей на принцип нерушимости границ. Тем самым Верховный Совет Латвийской республики фактически дезавуировал подпись своего председателя Анатолия Горбунова под

Глава 2. Война, мир и государства

37

Хелъсинским заключительным актом и другими документами СБСЕ, совершенную 6 декабря 1991 г. от имени Латвии при оформлении ее приема в число участников общеевропейского процесса.

МИД России неоднократно обращал внимание официальных представителей Латвии, как и некоторых других прибалтийских государств, также поднимающих территориальные претензии, хотя и в более глухой форме, на пагубность подобной практики вообще и в условиях становления новой системы отношений в Европе в особенности....

Мы надеемся, что латвийские парламентарии одумаются и найдут возможность пересмотреть свое решение, вызывающее возмущение как российской, так и европейской общественности»¹.

Незначительные территориальные споры стороны иногда передают на рассмотрение Международно­го суда, решение которого в этом случае является окончательным.

В 1969 г, ФРГ, Нидерланды и Дания обратились в Международный суд для определения статуса континентального шельфа в Северном море. Сальвадор и Гондурас воспользовались этим механизмом в 1992 г.

Наиболее сложными и проблематичными являются границы Израиля, которые являются источником постоянной напряженности практически с момента возникновения этого государства. Проблема состоит в том, что они не были точно определены и признаны его соседями. Границы Израиля, установленные по линии прекращения огня в 1948 г., были расширены в ходе войны 1967 г. и затем пересмотрены в Кэмп Дэвиде в 1978 г. Оставшаяся часть территории, оккупированная Израилем на западном берегу реки Иор­дан, в секторе Газа и на Голанских высотах, а также статус Иерусалима является главной причиной арабо-израильского конфликта, хотя в значительной степени проблема усугубляется противостоянием на религиозной основе.

Еще один крупный пограничный конфликт тлеет в районе Кашмира - индийской территории, прилега­ющей к Пакистану. На постсоветском пространстве наиболее серьезным является армяно-азербайджан­ский конфликт в связи со статусом Нагорного Карабаха. Населенный преимущественно армянами, На­горный Карабах является частью Азербайджана.

Большая часть других межгосударственных конфликтов касается контроля над маленькими острова­ми, которые могут обеспечить их обладателю стратегические преимущества, контроль над природными ресурсами (например, нефти на шельфе), права рыболовства.

Контроль над правительством

Несмотря на то, что в мире существует множество территориальных конфликтов, которые являют собой угрозу миру и безопасности, следует выделить еще один тип конфликта - стремле­ние государств контролировать другие государства.

В соответствии с международным правом, государства не имеют права вмешиваться во внутренние дела других государств. В реальной жизни, однако, все не так однозначно. Когда одно из государств хочет изменить или заменить правительство в другом государстве на угодное ему, конфликт неизбе­жен. Более того, это государство может столкнуться с противодействием третьей стороны, что может привести к эскалации конфликта. Неоднократные попытки США свергнуть режимы Хусейна и Мило­шевича приводили не только к росту антиамериканских настроений в Ираке и Югославии, но и обостре­нию отношений с теми странами, которые не желали усиления США в зоне Персидского залива и на Балканах.

В период холодной войны борьба Запада и Востока в странах Третьего мира проходила во многом за влияние на правительства этих государств. Гражданские войны в Никарагуа и Анголе являются хороши­ми тому примерами.

Вмешательство СССР во внутриполитическую ситуацию в Венгрии (1956) и Чехословакии (1968) было направлено на сохранение контроля над этими государствами, как, впрочем, и американские «операции» в Заливе Свиней на Кубе (1959) и в Гренаде (1983) Желание контролировать Афганистан привело к пагубно­му для СССР решению свергнуть законное правительство этой страны и направить туда войска в 1979 г., что способствовало не только истощению страны, но и новому витку противостояния со странами Запада и Китаем.

Поскольку многие государства (особенно великие и средние державы) имеют интересы за пре­делами своих границ и открыто объявляют о «сферах своих жизненных интересов», этот тип

¹ Дипломатический вестник. 1992. № 7. С. 35.

38                                                     _________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

конфликта будет оставаться одним из наиболее острых. Стоит нам только сопоставить «сферы интересов» разных государств, как станет ясно, где и в чем состоит потенциал конфликтности. Например, одно из важнейших противоречий современных российско-американских отношений раз­вивается вокруг новых независимых государств. И Россия и США объявили их зоной жизненных интересов и преследуют там, подчас, взаимоисключающие цели. Если Россия стремится к усиле­нию центростремительных сил в регионе, к интеграции, то США, провозгласив стратегию «геопо­литического плюрализма», считают российскую политику проявлением старых имперских амби­ций и препятствуют сближению ННГ. Каспийская нефть и пути ее транспортировки - еще одна серьезнейшая проблема, прямо затрагивающая интересы России и вызывающая противодействие со стороны США. Бесспорно, что у каждой из сторон есть свои аргументы считать постсоветское пространство приоритетом своей внешней политики. Перечень проблем можно было бы продол­жить, но очевидно, что успех, хотя бы относительный, в реализации собственных интересов каж­дая из сторон может достичь только в том случае, если будет обладать поддержкой правительств тех государств, с которыми связаны их интересы.

Поддержка на выборах соответствующих кандидатов (если речь идет о демократических странах), экономическая помощь, создание благоприятных условий для совместной экономической деятельности и, наконец, военная помощь вплоть до защиты границ и оказания содействия в отражении агрессии - вот далеко не полный перечень того, что можно сделать, чтобы установить «контроль» над правительством соответствующего государства.

Экономические конфликты

Этот тип конфликтов редко ведет к насилию. Сама природа конкуренции и мировой торговли предпола- гает наличие конфликта. Потребители нефти желают, чтобы цены на черное золото снижались, а произво-  дители, напротив, стремятся к сохранению высоких цен. Страны-кредиторы и частные банки желают  получить сполна по кредитам, а должники в ряде случаев просят реструктурировать или вообще списать  долги. Одни государства стремятся увеличить экспорт своей продукции (стали, урана, текстиля, высоких технологий и др.), а другие этому препятствуют.

Однако, как уже отмечалось, экономические отношения содержат важнейший элемент, который отли- чает их от политических, а именно возможность обеим сторонам получить прибыль или, по крайней мере, минимизировать потери (в случае возврата долгов). Эта возможность и открывает путь для разрешения конфликтов. Большинство экономических конфликтов не представляет собой угрозы международной бе-  зопасности, хотя определенным образом и влияет на нее.

Во-первых, политика меркантилизма, о которой пойдет речь ниже (гл.4), подчас используется неко-  торыми государствами для аккумуляции средств с целью укрепления вооруженных сил и подготовки к  войне. Поскольку положительное сальдо торгового баланса может быть использовано для этих целей,  торговые конфликты косвенно связаны с вопросами безопасности.

Во-вторых, по мнению представителей марксизма, проблемы конкуренции непосредственно связа-  ны с безопасностью. Экономический рост государств ведет к экспансии, поскольку им нужны новые  источники сырья и рынки сбыта. В ряде случаев эта экспансия приводит к столкновению интересов с другими странами, что ведет к конфликтам и войнам.

В-третьих, экономические конфликты оказывают воздействие на безопасность в случаях, когда речь идет о производстве и продаже вооружений, особенно высокотехнологичных. Нередко между стра-  нами возникают конфликты в связи с тем, что, по мнению одной, другая в нарушение международных  обязательств осуществляет поставки ракетных технологий, компонентов, необходимых для произвол- ства оружия массового уничтожения и т.п. Особого накала эти конфликты достигают в случаях, когда  подобные поставки осуществляются в недружественные государства.

В-четвертых, конкуренция затрагивает вопросы безопасности и тогда, когда речь идет о торговле  стратегическими материалами, необходимыми для военного производства, атомной энергетики и т.д. Подавляющее большинство стран вынуждено импортировать эти материалы.

В-пятых, особый тип конфликтов связан с распределением богатства между государствами. В  связи с тем, что в мире существуют огромные диспропорции в уровне жизни, постоянно существует

Глава 2. Война, мир и государства

39

угроза революций в беднейших странах, где также, подчас, наблюдается сильное социальное расслоение. Эти революции приводят к смене правительств и, как результат, смене внешней политики и т.д.

Особым типом конфликтов материального характера, которые также затрагивают проблемы между­народной безопасности, является раздел собственности (в том числе вооружений) в результате распа­да государства.

Раздел собственности

Проблема раздела собственности появилась практически сразу же после распада СССР и послужи­ла основанием серьезных осложнений в отношениях России и Украины. Наибольшие осложнения воз­никли с разделом Черноморского флота, по которому было подписано несколько межгосударственных соглашений. Кроме того, большинство ННГ в начале 1992 г. выразили желание участвовать в единых вооруженных силах стран Содружества, что делало малозначительной проблему раздела военного имущества. Украина, однако, располагала значительными ресурсами - экономическими, людскими и геополитическими - с тем, чтобы бросить вызов России по вопросу о военной собственности. Острота этого вопроса объяснялась страхами Украины относительно собственной безопасности, главная угроза которой, по мнению политиков в Киеве, исходила из Москвы, которая, в свою очередь, будучи поначалу уверенной в отсутствии каких-либо угроз собственной безопасности со стороны ННГ, постепенно ста­новилась обеспокоенной за свое юго-западное направление. Этому способствовали два обстоятель­ства - претензии Украины на Черноморский флот, который Россия и объединенное командование воо­руженными силами СНГ рассматривали в качестве стратегического и, следовательно, общего, а также отказ Киева передать России свое ядерное оружие, что могло послужить плохим примером для двух других республик (Казахстана и Беларуси), на территории которых также в советское время было размещено ядерное оружие.

Представление о том, каким образом решались некоторые проблемы раздела собственности, дают выдержки из «Соглашения о распределении всей собственности бывшего Союза ССР за рубежом» (6 июля 1992 г.):

«...Статья 1

Предметом рассмотрения настоящего Соглашения является движимая и недвижимая собственность бывшего Союза ССР за пределами его территории и инвестиции, находящиеся за рубежом, которые име­лись на момент правопреемства во владении, пользовании и распоряжении бывшего Союза ССР, его государственных органов и иных структур общесоюзного значения, находившихся под его юрисдикцией или контролем».

Таблица 1

* Совокупная доля Грузии, Латвии, Литвы и Эстонии, составляющая 4,77 %, не рассматривается настоящим Соглашением.

40                                                                                    ___________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней полило

Вышеуказанная собственность подлежит разделу и переходит к Сторонам в соответствии со следую щей шкалой фиксированных долей в активах бывшего Союза ССР на основе единого агрегированного показателя (табл. 1, с. 39).

Данная шкала подлежит незамедлительной реализации в практической политике Сторон. При этом стороны исходят из взаимозависимости, существующей между обязательством участвовать в погашении и нести расходы по обслуживанию государственного внешнего долга бывшего Союза ССР в долях, установленных в приведенной выше шкале, и возможностью реализации права собственности каждой яз Сторон на причитающуюся ей долю всей собственности бывшего Союза ССР за рубежом.

Доля каждой Стороны в собственности бывшего Союза ССР за рубежом выражается в процентах к общему объему всей этой собственности в каждой конкретной стране.

Активы бывшего Союза ССР, кроме указанных в первой части настоящей статьи, не являющиеся предметом настоящего Соглашения, подлежат разделу на основе отдельного Соглашения.

Вопрос об оценке и разделении Алмазного фонда СССР должен регулироваться специальным Соглашением...

  Статья 7

Споры между Сторонами о толковании или применении настоящего Соглашения, по возможности, будут решаться путем переговоров между правительствами всех сторон.

Если спор не может быть урегулирован таким путем, то по требованию одной из Сторон он передается на решение третейского суда, действующего в соответствии с Венской конвенцией 1965 года...»'.

Конфликты на идейной основе

В отличие от материальных по своей природе конфликтов (экономических, например), которые могут быть решены рационально, существует большая группа конфликтов, с трудом поддающихся разрешению. К их числу относятся этнические, религиозные и идеологические конфликты.

Этнические конфликты являются, вероятно, наиболее важным источником современных войн. Этнические группы — большие группы людей, объединенные на основе языка, культуры, религии и обладающие общей идентичностью. Этнический элемент имеет двойственный характер. Он создает прежде всего созидательное, объединяющее начало. Без этнического национализма не было бы со- временных государств. Но этнический национализм при определенных обстоятельствах способству- ет эскалации насилия. Следует иметь в виду, что национализм и этничность - различные понятия. В литературе под национализмом понимают как идеологию, включающую в себя культурную доктрину нации, национальную волю и меры по ее (воли) реализации, так и социальное и политическое движе ние, направленное на достижение национальной идеи. Носители национализма - нации – обладают «объективными» характеристиками (территория, язык, религия) и «субъективными» (ощущение сво ей принадлежности к определенной нации и готовность постоять за нее). Этничность - более узкое понятие, определяющее принадлежность к какой-либо группе по национальному признаку. Этничес кие группы отличаются от наций по размеру, внутренней устойчивости, мобильности и т.д. Как пра вило, этнические группы стремятся обеспечить свои права, находясь в меньшинстве внутри какого- либо государства. Дискриминация чаше всего является основанием для возникновения этнических конфликтов².

Хотя этнические конфликты часто имеют материальную составляющую (контроль над территорией), они подпитываются неприязнью или ненавистью одной этнической группы по отношению к другой. Часто большие этнические группы, проживающие компактно, стремятся создать свое государство. Мы уже упоминали о различных сепаратистских движениях. Отметим, что в ряде случаев этнические конфликты перерастают в политические и подталкивают государства к насильственному изменению границ. Напри-мер, после распада СССР руководство Молдавии все более и более склонялось в сторону будущего

¹ Внешняя политика России: Сб. документов. 1990-1992. -М: Междунар. отношения. 1996 (Министерство иностранных д(
РФ). С. 462-465.

² Stephen Iwan Griffits. Nationalism and Ethic Conflict. Threats to European Security. SIPRI Research Report №5Oxford University
Ргезз, 1993. Р. 10-14.

Глава 2. Война, мир и государства

41

объединения с Румынией, что вызвало резкое недовольство русскоязычного меньшинства, которое ком­пактно проживало на левом берегу Днестра. Желание сохранить свою идентичность привело к тому, что русскоязычное население объявило о создании Приднестровской республики. Начался вооруженный кон­фликт, который был погашен, но окончательное урегулирование затянулось на долгие годы.

Заявление Правительства Российской Федерации 21 июня 1992г.:

«По поступающей из Приднестровья информации, там резко обострилась обстановка. Части молдавской армии с применением танков и артиллерии атаковали город Бендеры. Тяжко пострадало мирное население: имеется много убитых и раненых. Неспровоцированному обстрелу подверглись части 14-й армии Вооруженных Сил России. Имеются потери в личном составе. Захвачены заложники из числа военнослужащих.

Обращаем внимание государств Содружества и мирового сообщества в целом, что последние события в Приднестровье свидетельствуют о том, что Республика Молдова пытается решить сложный политический конфликт исключительно силовыми средствами.

Опасная вспышка конфликта в Приднестровье может серьезно дестабилизировать всю обстановку в регионе. Понятно, что последствия этого не могут не беспокоить руководство России, тем более что в зоне конфликта расположены части и соединения российской армии.

Правительство Российской Федерации настоятельно призывает руководство Молдовы немедленно остановить все военные действия, готово всемерно содействовать мирному урегулированию на основе переговоров. С тем же призывом мы обращаемся к властям Приднестровья. На пути военной конфронтации мир в Молдове не наступит. Сейчас крайне важно проявить выдержку, политическую волю и ответственность перед народом»¹.

Проблема русскоязычного населения в «ближнем зарубежье»

Беспокойство за судьбы соотечественников, которые подвергаются дискриминации за рубежом, не­редко ведет к обострению межгосударственных отношений. Одной из самых острых проблем, возникших в результате распада СССР, было положение русских, оставшихся на территории бывших советских рес­публик. В 1989 г. 73,7 млн граждан СССР жили за пределами своих национальных территорий и большая доля из них приходилась на русских - около 25 млн (или 17,7 процента от всего русскоязычного населе­ния). Из них около 45 процентов проживало на Украине (что составляло там 22 % общей численность населения), 25 % - в северном Казахстане (около 41 % населения республики). Остальные 30 % были разбросаны по всей территории бывшего СССР с наименьшей концентрацией в республиках Закавказья. Следует также отметить, что российские военнослужащие обслуживали стратегически важные объекты практически во всех республиках. Еще до распада СССР руководство РСФСР неоднократно высказыва­ло озабоченность относительно судьбы своих соотечественников за пределами России. Б. Ельцин выра­жал надежду, что двусторонние соглашения, подписанные Россией с другими республиками в течение 1990-1991 гг., обеспечат правовую базу для защиты русскоязычного меньшинства в национальных рес­публиках.

Особая заинтересованность руководства России положением гражданского русскоязычного населе­ния и военных, оставшихся за пределами РФ, объяснялась целым рядом обстоятельств. Во-первых, необходимо было обеспечить условия для физического выживания соотечественников, поскольку сама Россия была бы не в состоянии справиться с потоком беженцев из сопредельных государств. Чрезвычайно ухудшилась бы ситуации в социальной сфере, еще более обострилась бы проблема жилья, возросла бы безработица. Все это, несомненно, могло бы привести к серьезным катаклизмам внутри российского общества, затормозив (если вообще не остановив) реформаторскую деятельность .прави­тельства. Во-вторых, защита прав русскоязычного населения была необходима и из-за того, что именно Россия была одной из трех советских республик, подписавших приговор Советскому Со­юзу. Естественно, возникал вопрос о целесообразности этого шага, если правительство не в состоянии решить проблему русских за пределами России.

Российское правительство должно было дать ответ на три ключевых вопроса: каким образом добить­ся того, чтобы русскоязычное гражданское население было интегрировано в общества ННГ (страны Балтии, Украина, Казахстан и др.)? Как обеспечить некоторую степень автономии русскоязычной диас­поры в бывших советских республиках? Как при сохранении на высоком уровне собственной безопасности

Дипломатический вестник. 1992. № 13-14. С. 32.

42     _____________________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

решить проблему вывода войск из республик бывшего СССР, не создавая при этом новых трудностей социального, главным образом, порядка в самой России? При этом важно было также учесть интересы российских военных пенсионеров, которые не хотели возвращаться в Россию.

Дискриминационное законодательство Эстонии о гражданстве и языке привело к охлаждению отноше­ний между Москвой и Таллинном. Аналогичные действия Латвии в отношении русскоязычного населения (особенно военных пенсионеров), необоснованные попытки их судебного преследования вызвали рост антилатышских настроений в России и привели к угрозам применить санкции против Риги.

В условиях холодной войны, системы альянсов и жесткого контроля над населением правительствам бывших социалистических стран удавалось сдерживать национализм и предотвращать развитие этничес­ких конфликтов. Распад федеративных государств, ослабление государства как такового привело к эска­лации этнических конфликтов. Свобода пришла на смену порядку и стимулировала проявление националь­ного экстремизма.

Что является причиной этнических конфликтов? Почему одни этнические группы ведут себя враждеб­но по отношению к другим? Часто это связано с многовековой борьбой за обладание какой-либо террито­рией или материальными ресурсами, либо с экономическим и политическим доминированием одного на­рода над другим. Национализм дает людям чувство общности и уверенности в завтрашнем дне. Это становится особенно важным в условиях быстрых политических и социально-экономических перемен, ослабления государства, которое должно проявлять заботу о своих гражданах, но не может в полной мере это делать. Установление и укрепление горизонтальных связей между представителями одной нацио­нальности, усиление роли общин и землячеств способно в известной степени заместить патерналистские ожидания. Еще большее значение национализм имеет в новых только что появившихся государствах. После обретения независимости главным становится вопрос о том, кто (какая национальность) будет им управлять? Будет ли осуществлено полное подчинение представителей одной национальности другой, либо ее интересы будут учтены (специальный статус, квота в органах власти, использование двух языков в качестве официальных и т.п.)? Непрекращающаяся борьба в Руанде и Занзибаре имеет главной причи­ной именно попытки установления этнической субординации¹.

Нередко этнический конфликт имеет своей причиной соображения безопасности, связанные с боязнью небольшого в количественном отношении народа оказаться поглощенным большим народом. Большин­ство мощных сепаратистских движений, в том числе курдов и басков, было инициировано представителя­ми интеллигенции, которые либо уже утратили свой родной язык, либо осознали неизбежность этого в рамках существующего порядка вещей².

Таким образом, борьба за выживание, за сохранение своей этнической самобытности является основой этнических конфликтов.

Представляется, что именно эти причины объясняют поведение эстонских и латышских политиков по отношению к русскоязычному населению после распада СССР. На самом деле, к этому времени доля представителей нетитульных наций в Эстонии и Латвии составляла соответственно более 30 и почти 50 % (в Латвии при численности населения 2 млн 667 тыс человек проживало 1 млн 249 тыс представителей нетитульных национальностей, в Эстонии из 1 млн 566 млн соответственно 597 тыс человек, в Литве - из 3 млн 675 тыс жителей 735 тыс были не литовцами)³. Беспокойство оказаться «растворенными» было вполне оправданным. Проблема состояла в том, как, не умаляя прав других народов, интегрировать их в свое общество, свою культуру. Негативный психологический фон, связанный с историей включения бал­тийских республик в состав СССР, а также с существенными ограничениями национального развития в советское время, обусловил политику дискриминации в отношении русскоязычного населения (предста­вителей «оккупационного режима»), которое оказалось без вины виноватым. Жесткая позиция, занятая Россией в этом вопросе, ее многократные обращения в соответствующие международные организации (СБСЕ/ОБСЕ, Совет Европы и др.) вынудили Ригу и Таллинн смягчить свои позиции.

В связи с тем, что права подчиненных этнических групп практически повсеместно не соблюдаются должным образом, органы государственной власти недостаточно открыты для всех, а ресурсы общества

¹ Donald Horowitz. Ethnic and National Conflicts. In: World Security. Trends and challenges at Cenruty’s End. St Martin’s Press. New York. 1991. Р. 229-230.

² О происхождении сепаратистских движений см.: Donald Horowitz. Ethnic Groups in Conflict. Berkley and Los Angeles. University of California Ргезз, 1985. Р. 229-81.

³ Georg Brunner. Minority Problems and Policies in East-Central Europe. In: East European Security Reconsidered. Edited by John R.Lampe and Daniel N. Nelson in Collaboration with Ronald Schanfeld. Woodrow Wilson Center, Washington D.C.,1993. Р. 147.

Глава 2. Война, мир и государства 43

распределяются так, что предпочтение отдается доминирующей группе, необходимо стремиться к тому (хотя добиться этого на практике трудно), чтобы обеспечить защиту прав человека и прав меньшинств, а также создать такие политические механизмы, в которых были бы представлены все группы.

При этом следует учитывать, что «раны, которые кровоточили долгое время, не заживут за ночь. Невозможно также укреплять доверие или вести диалог в то время, когда наносятся новые раны. Нет никаких быстрых решений, никаких коротких путей. Каждая группа должна быть убеждена в том, что государство принадлежит всему народу»'.

Экстремальным случаем борьбы с какой-либо этнической группой является геноцид - преступ­ление, которое имеет своей целью частичное или полное уничтожение национальной, этнической или рели­гиозной группы путем убийств членов этой группы, нанесения тяжких телесных повреждений, сознатель­ного создания невыносимых условий проживания для членов этой группы, а также мер, предотвращаю­щих воспроизводство детей данной группы или же направленных на насильственную передачу детей этой группы в другую группу. К геноциду относят намерение совершить геноцид, открытые и публич­ные призывы к данному преступлению, а также попытки его совершения и соучастие в нем. Гено­цид, имеющий место в военное время, относится к разряду военных преступлений².

Хотя эта деятельность и отнесена международным правом к разряду тягчайших преступлений, неко­торые политики к ней прибегают (Руанда, Гаити, бывшая Югославия).

Религиозные конфликты

Религиозные войны и крестовые походы ушли в прошлое. Однако религиозные конфликты не пре­кращаются. Регулярные столкновения в благополучной в социально-экономическом отношении Се­верной Ирландии между католиками и протестантами заставляют задуматься о живучести этого феномена.

На международном уровне наиболее очевидной особенностью территориальных и этнических конф­ликтов является то, что враждующие стороны принадлежат к различным религиям. Например, в арабо-израильском конфликте иудеи враждуют с мусульманами, в карабахском конфликте участвуют азербай­джанцы-мусульмане и армяне-христиане, в конфликте вокруг Косово участвуют сербы-христиане и ал­банцы-мусульмане, в чеченском конфликте также присутствует религиозный элемент (радикальное течение внутри ислама борется с «неверными») и т.д.

Министерство иностранных дел Израиля обвинило главу Палестинской национальной автономии Ясира Арафата в использовании религии в политических целях.

Об этом говорилось в пришедшем в редакцию НТВ.ru тексте заявления израильского МИДа, в кото­ром тот излагает свою версию вспыхнувшего на Ближнем Востоке нового конфликта.

«Арафат манипулирует религиозными элементами среди своего народа для сплочения рядов и подстрекательства к насильственным действиям, - говорится в заявлении. -Делая это, он, похоже, защищает свои святые места, но не желает заботиться о свободе вероисповедания и святых местах других религий. Примером тому служит забрасывание камнями евреев, молящихся у Западной стены, осквернение и разрушение гробницы Иосифа и игнорирование чувств евреев, связанных с Храмовой

Согласно заявлению МИД Израиля, можно считать «доказанным», что свобода вероисповедания в зоне конфликта была гарантирована лишь тогда, когда святые места трех монотеистических религий -иудаизма, христианства и ислама - находились под израильским контролем.

В религиозном отношении мир неоднороден. Ислам, христианство, иудаизм, буддизм и множество их ветвей образуют весьма пеструю картину. В некоторых государствах сосуществует несколько религий, некоторые являют собой пример монорелигиозных государств. В любом случае, надо иметь в виду, что в самих религиях нет ничего, что само по себе программировало бы конфликт. Однако религиозные различия (как и различия вообще) несут в себе потенциал конфликтности. Это связано с тем, что религии делают системы ценностей в большинстве стран мира, отвечая на вопрос о том, что такое и что такое зло.

' 54-я сессия Генеральной Ассамблеи ООН. Доклад Генерального Секретаря ООН «Мы, народы: Роль Организации Объеди­ненных Наций в XXI веке». С. 33.

², Pietro Verri. Dictionary of the International Law of Armed Conflict. International Committee of the Red Cross. Geneva, 1992. Р. 55. ¹ НТВ.ru II Религия

http://www.ntv.ru

44_______________________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики!

Особенностью последних десятилетий является рост фундаменталистских направлений внутри практически всех мировых религий. Члены этих направлений организуют свою жизнь в соответствии с  догматами веры, многие готовы пожертвовать всем и даже умереть за идеалы веры. Вероятно, одна из причин появления и активизации фундаментализма связана с желанием сохранения самобытности, соб- ственной идентичности перед лицом все более и более набирающего силу процесса глобализации и секу- ляризации. Не случайно, что фудаментализм наиболее активен в исламском мире, т.е. там, где в течение долгого времени основы и многовековые традиции жизни ставились под сомнение со стороны западных стран. Конечно, было бы упрощением считать фундаментализм реакцией на «триумфальное шествие» Голливуда, Макдональдса и Кока-Колы. Однако агрессивность в насаждении новых ценностей имела прямо противоположный эффект.

Фундаментализм также используется как средство мобилизации (равно как и любая другая идеология) в многочисленных войнах и конфликтах, происходящих в исламском мире (Афганистан, Пакистан, Судан, Палестина, Ливан и др.).

Фундаменталистские движения поддерживались на государственном уровне несколькими исламски­ми государствами - Ираном, Афганистаном, Суданом и в ряде случаев Пакистаном.

Угроза фундаментализма состоит не только в том, что он представляет собой опасность для соседних или близлежащих неисламских государств (например, Таджикистана, Узбекистана и Киргизстана), но создает транснациональные связи среди мусульман всего мира, поддерживая сепаратизм. В связи с  этим возрастает угроза международного терроризма.

Идеологические конфликты

Во многих отношениях идеология подобна религии - она усиливает и как бы «освящает» уже суще- ствующий конфликт, нежели является его причиной. Идеологии не столь ортодоксальны, как религии, и потому в меньшей степени важны для международных отношений.

Даже страны, которые пережили революции, основанные на новой идеологии (Россия - в 1917 г. Китай - в 1949 г. и Иран - в 1979 г.), в течение сравнительно небольшого промежутка времени во внешней политике утратили свой идеологический «запал». Со временем представление о национальный интересах взяло верх в этих государствах над интересами идеологическими. СССР вернул себе статуя великой державы и во многом продолжил внешнюю политику царской России, направленную на вне- шнюю экспансию с целью обеспечения большей безопасности. Несмотря на идеологические расхождения с «буржуазными демократиями» США и Великобритании Советский Союз стал активным членом антигитлеровской коалиции, в годы войны пошел на роспуск Коминтерна, восстановил в правах Русскую Православную Церковь и т.д. Аналогично этому и Китай, изначально провозгласив целью своей внешней политики освобождение Третьего мира от американского империализма и подтолкнув Северную Корею к войне против Юга, через несколько десятилетий подписал с «империалистической» Америкой (Никсон) соглашение о сотрудничестве.

Как мы уже отмечали, идеология выполняет важную мобилизующую роль в ходе подготовки и веде-  ния войны. Идеология нацизма смогла объединить большую часть населения Германии и обеспечила» поддержку агрессивных планов Гитлера. Коммунистическая идеология, опиравшаяся на мощный репрес- сивный аппарат в социалистических странах, была существенным элементом противостояния двух бло- ков в период холодной войны. Идеологическое разоружение СССР привело к краху всей системы, а затем  и страны.

Принято считать, что демократия, если ее рассматривать в качестве идеологии, является исключением из общего правила, согласно которому идеология не оказывает существенного влияния на международные отношения. В настоящее время демократия становится таким же значительным явлениям, как глобализация, фактически выступая в качестве ее идеологического обеспечения. Приверженность де­мократии ни в коей мере не означает отказа от национальных интересов, но у ряда стран национальные интересы (глобализация) и демократия как идеология полностью совпадают.

Ниже мы специально остановимся на поведении демократических государств, здесь лишь отметим, что в литературе весьма популярной является теория о том, что «демократии друг с другом не воюют»,  а потому распространение демократии является лучшими «лекарством» от войн.

Глава 2. Война, мир и государства

45

От конфликта к противостоянию и конфронтации

Большинству войн предшествует долгий период развития конфликта между сторонами и на­растания враждебности. Отличие противостояния от конфликта состоит в том, что отноше­ние к проблемам определяется не желанием удовлетворить какую-либо из своих потребностей в соответствии с определенными ценностями, а тем, что может получить или потерять против­ник от того или иного решения вопроса.

При разрешении обычных конфликтных ситуаций стороны выдвигают предложения и оценивают пред­ложения своих оппонентов, исходя из трех возможных вариантов:

1)          расчет, в основе которого лежит оценка затрат и приобретений от данного предложения (a cost-benefit calculus);

2)     расчет, в основе которого учитываются интересы друзей и противников (an affect calculus);

3)     расчет с точки зрения взаимозависимости, т.е. того, каким образом решение данной проблемы
повлияет на другие имеющиеся проблемы (an interdependence calculus).

Считается, что лидеры противостоящих друг другу государств подходят к проблеме с позиции оценки негативных последствий того или иного решения. Они занимают такую позицию, которая в наибольшей степени нанесла бы урон противнику и соответственно никогда бы не способствовала решению его проблем.

В конце концов, такое поведение сторон ведет к тому, что все имеющиеся маленькие проблемы взаи­моотношений группируются в одну большую проблему, смысл которой состоит в причинении максималь­ного вреда противнику. Как только стороны стали рассматривать отношения друг с другом через призму получения относительных выгод или потерь, любая маленькая проблема становится большой. Западный Берлин в 1960-е гг. чуть не стал причиной ядерной войны, поскольку являлся символом того, как США защищали Западную Европу от коммунизма.

В итоге, противостояние достигает такого уровня, когда стороны начинают прибегать к идеологии и морали, к понятиям добра и зла для мобилизации внутренних ресурсов. Все проблемы теперь сливаются в одну - в противостояние добра и зла. В этой ситуации можно констатировать, что противостояние достигло высшей точки.

Чем более конкретна проблема, тем легче ее решение, и наоборот. По спорным вопросам, которые легко выделяются в качестве самостоятельных, легче прийти к компромиссу. Проблемы же, которые носят символический характер, решить сложнее, поскольку компромисс может привести или к урону I репутации, или же создают нежелательный прецедент. Следовательно, проблемы, несущие в себе транс­цендентный элемент, труднее всего решать, поскольку они касаются фундаментальных различий ценнос­тного характера, норм и правил игры. К числу таких трансцендентных проблем в современной глобальной системе в наибольшей степени относится территориальная проблема, а также вопрос о реализации права наций на самоопределение¹.

Валуа и Габсбурги, Франция и Англия, Германия и Франция на протяжении многих лет представляли собой пример такого противостояния.

Проблема состоит в том, что спор о территории является очень конкретным и легко выделяемым из ряда других проблем. Однако отношение к ней по-прежнему остается в высшей степени символическим.

Это не означает, что другие проблемы не могут явиться причиной противостояния и конфронтации.  Советско-американские отношения в период холодной войны и англо-германские отношения накануне первой мировой войны имели другие основания, чтобы быть конфронтационными. Однако в наибольшей степени к конфронтации и в конце концов к войне ведет спор о территории.

Конфликты подобного рода практически неразрешимы, поскольку каждая из сторон заявляет, что ее требования являются справедливыми и обоснованными, а противника - нет. Поэтому сдвинуться с мер­твой точки в переговорном процессе практически не удается никогда. Переговоры проводятся в условиях zero-sum game, исключающей обоюдовыгодный исход (обязательно есть те, кто выигрывает и проигры­вает).

¹John Vasquez. The War Puzzle. Cambridge University Press, 1997. Р. 77-78.

46      ____________________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Приводимая ниже таблица показывает четыре типа предложений решения конфликта, исходя из рас­пределения выгод/потерь:

1  тип - когда обе стороны получают равные выгоды/потери (делят поровну спорную
территорию, например);

2  тип - обе стороны получают одинаковые выгоды, но одна из сторон несет большие
потери;

3  тип - обе стороны несут одинаковые затраты, но одна из сторон получает больше;

4    тип - одна из сторон получает больше выгод (преимуществ) и несет меньше потерь
(примеры односторонней сделки - Версаль и Потсдам).

Конфликты, в которых речь идет о трансцендентных и символических проблемах, предполагают, как правило, 4-й тип предложений.

Динамика конфликта включает в себя три составляющие поведения:

1)          согласие - несогласие по вопросу о сути проблемы (существенная характеристика);

2)     позитивные - негативные действия (поведение, рассматриваемое в качестве желаемого или не
желаемого);

^

3)  дружба - враждебность (психологический аспект отношений сторон).

Спираль конфликта раскручивается, если каждая из трех названных выше составляющих в течение определенного времени усиливает друг друга, В случае конфликтного развития ситуации несогласие по сути проблемы ведет к негативным действиям, которые, в свою очередь, ведут к враждебности. Враж дебность способствует большему непониманию друг друга (несогласию) по другим вопросам, что ведет к негативным поступкам и новому витку напряженности и враждебности.

Для понимания сущности противостояния (конфронтационности) важно выяснить то, какое влияние согла­сие/несогласие и позитивные/негативные действия имеют на стороны, а именно на то, происходит ли по-прежнему восприятие собственно проблемы, послужившей основанием конфликта, или же место пробле­мы занимает в восприятии стороны государство («империя зла», «российский неоимпериализм» и т.п.).

Когда происходит переключение собственно с проблемы на государство, эскалация конфликта воз­можна в большей степени. Может наступить полоса тотального несогласия по другим вопросам, чем сокращается путь к компромиссу. Стороны начинают вносить предложения, предусматривающие нерав­номерное распределение выгод и затрат, что, в свою очередь, усиливает элементы несогласия между ними и ведет к патовым ситуациям.

Конфронтация - отношения активного соперничества между государствами, которые объединяют проблемы их взаимоотношений на основании того, кто их олицетворяет. Такие отношения проистекают из постоянного несогласия сторон друг с другом и негативных шагов в отношении друг друга.

Враждебность способствует тому, что все проблемы постепенно сводятся к одной большой проблеме, приобретающей символическое значение. Возникает черно-белое восприятие противника. Конфронтация становится образом жизни. Возникает замкнутый круг враждебности, который трудно преодолеть. Нане­сение вреда противнику становится первейшей целью сторон. Возникает возможность кризиса.

Однако система международного права, как мы уже отмечали, направлена на предотвращение конф­ликтов и их мирное разрешение. Приведем выдержки из двух важных документов ООН и СНГ по этой проблеме.

Принцип мирного разрешения споров в Уставе ООН и документах СНГ

Глава VI Устава ООН. Мирное разрешение споров

Статья 33

1. Стороны, участвующие в любом споре, продолжение которого могло бы угрожать поддержанию международного мира и
   безопасности, должны прежде всего стараться разрешить спор путем переговоров, обследования, посредничества, прими­
   рения, арбитража, судебного разбирательства, обращения к региональным органам или соглашениям или иными мирными
   средствами по своему выбору.
2. Совет Безопасности, когда он считает это необходимым, требует от сторон разрешения их спора при помощи таких средств.

Глава 2. Война, мир и государства

47

Статья 34

Совет Безопасности уполномочивается расследовать любой спор или любую ситуацию, которая может привести к междуна­родным трениям или вызвать спор, для определения того, не может ли продолжение этого спора или ситуации угрожать поддер­жанию международного мира и безопасности.

Статья 35

1. Любой член Организации может довести о любом споре или ситуации, имеющей характер, указанный в статье 34, до
   сведения Совета Безопасности или Генеральной Ассамблеи.
2. 2.      Государство, которое не является членом Организации, может довести до сведения Совета Безопасности или Генеральной
   Ассамблеи о любом споре, в котором оно является стороной, если оно примет на себя заранее в отношении этого спора
   обязательства мирного разрешения споров, предусмотренные в настоящем Уставе. 
3. Разрешение Генеральной Ассамблеей дел, которых доведено до ее сведения на основании настоящей статьи, производится
   с учетом положений статей 11 и 12.

Статья 36

' 1.   Совет Безопасности уполномочивается в любой стадии спора, имеющего характер, указанный в статье 33, или ситуации подобного же характера рекомендовать надлежащую процедуру или методы урегулирования.

1. Совет Безопасности принимает во внимание любую процедуру для разрешения этого спора, которая уже была принята
   сторонами.
2. Делая рекомендации на основании настоящей статьи, Совет Безопасности принимает также во внимание, что споры юриди­
   ческого характера должны, как общее правило, передаваться сторонами в Международный суд в соответствии с положени­
   ями Статуса суда.

Статья 37

1. Если стороны в споре, имеющем характер, указанный в статье 33, не разрешат его при помощи указанных в этой статье
   средств, они передают его в Совет Безопасности.
2. Если Совет Безопасности считает, что продолжение данного спора в действительности могло бы угрожать поддержанию
   мира и безопасности, он решает, действовать ли ему на основании статьи 36 или рекомендовать такие условия разрешения
   спора, какие он найдет подходящими.

Статья 38

Без ущерба для положений статей 33-37 Совет Безопасности уполномочивается, если все стороны, участвующие в любом споре, об этом просят, делать сторонам рекомендации с целью мирного разрешения этого спора¹.

Декларация о неприменении силы или угрозы силой

во взаимоотношениях между государствами-участниками

Содружества Независимых Государств (20 марта 1992 г.)

Государства-участники Содружества, отмечая,

что отказ от применения силы или угрозы ее применения, закрепленный в Уставе

Организации Объединенных Наций и в Заключительном акте Совещания по безопасности и

сотрудничеству в Европе, является обязательством, которое должны соблюдать все

государства,

подтверждая свои обязательства решать спорные проблемы исключительно мирными

средствами...,

в целях прекращения кровопролития, локализации и предотвращения очагов напряженности,

руководствуясь стремлением народов государств Содружества к миру, безопасности и

добрососедству,

заявляют о нижеследующем:

Государства-участники

Не допускают применения силы или угрозы ее применения.

Не осуществляют поставок оружия в зоны конфликтов.

Пресекают нападения на воинские части и объекты с целью захвата оружия.

Воздерживаются от организации или поощрения организации иррегулярных сил или вооруженных банд, в том числе

наемников.

Воздерживаются от нагнетания напряженности во взаимоотношениях между государствами Содружества.

В случае возникновения споров между ними добросовестно и в духе сотрудничества прилагают усилия к тому, чтобы в

короткий срок прийти к справедливому решению, основанному на международном праве.

В этих целях используют такие средства мирного урегулирования споров, как переговоры, обследование, посредничество, примирение, арбитраж, судебное разбирательство или иные мирные средства по их собственному выбору, включая любую процедуру урегулирования, согласованную до возникновения споров, в которой они были бы сторонами, и применяют

Международное публичное право. Сборник документов. Т. 1. - М: Изд-во БЕК, 1996. С. 401-402.

48

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

принципы, положения и нормы по мирному урегулированию споров, разработанные в рамках Организации Объединенных Наций и Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.

1. Поощряют применение различных форм народной дипломатии и общественную инициативу в целях предотвращения
   угрозы межгосударственных конфликтов.
2. Поддерживают усилия международного сообщества и его институтов по урегулированию конфликтов на территории
   государств Содружества...¹

Что такое война?

В литературе нет единства в определении понятия война. По мнению Квинси Райта (Quincy Wright), одну из наиболее ранних дефиниций войны дал в свое время Цицерон, который определял войну как «со­перничество с применением силы» (contention by force).

Это предполагает, что война включает соперничество (борьбу) за что-то и это соперничество происхо­дит в особой форме, а именно с применением силы, В политике соперничество включает в себя споры по поводу объектов, обладающих определенной ценностью.

Греции внес дополнение в определение Цицерона, отметив, что война - это и определенное правовое состояние.

Райт считает, что война - это определенный период времени, когда начинают действовать опре­деленные нормы, регулирующие насилие со стороны государств, которые стремятся таким пу­тем разрешить имеющийся между ними спор.

Вебстерский словарь указывает, что война - это состояние обычно открытого и объявленного вооруженного конфликта между государствами или нациями.

Еще одно определение войны дает Хидли Бал (Bull) - война есть организованное насилие, которое осуществляется друг против друга политическими единицами².

Это более общее определение, нежели в Вебстерском словаре. Но понятие насилие также остается неопределенным. Достоинства этого определения трояки:

1)" оно не сводит войны только к межгосударственным войнам;

2)     использует термины, о которых не спорят;

3)     включает понятие «организованный».

Итак, война - это организованное насилие. Это означает, во-первых, что военная деятельность кем-то осуществляется в соответствии с правилами и традициями. Во-вторых, война не является случайным насилием. Она имеет определенную направленность и источник. В-третьих, война являет­ся коллективным, а не индивидуальным феноменом. Однако речь идет не просто о коллективном фено­мене, а о политическом феномене.

Война как крайняя форма соперничества выполняет существенную функцию. Война - это способ решения определенного рода проблем (Маргарет Мид — Маrgaret Mead). Следовательно, война есть выученное (усвоенное) поведение, причем речь идет о поведении общества, а не отдельных инди­видов.

Значение этого подхода Мид состоит в том, что она показывает войну в качестве продукта челове­ческой деятельности. Человечество привыкло решать определенные вопросы с помощью войны. Сле довательно, для того чтобы предотвратить возникновение войн необходимо создать другие меха­низмы урегулирования ситуаций, толкающих государства на военный путь.

Мид не дает в своих работах ответа на вопрос о том, почему человечество решало определенные проблемы именно таким путем, почему произошло закрепление определенной модели поведения.

Биологи дают отчасти ответ на этот вопрос, рассматривая феномен агрессивного поведения живот- ных. Животные защищают свою территорию от чужаков. Они также борются за пищу и право продол­жать род. Оба этих обстоятельства связаны с территорией (Вильсон). Итак, агрессия может быть связа­на с борьбой за жизненное пространство. Кланы и группы выжили благодаря борьбе за существование, в борьбе за территорию. Генетическая память, таким образом, может рассматриваться в качестве фак- тора, предопределяющего агрессивное поведение в случае соперничества за территорию.

Клаузевиц дал два классических определения войны:

¹ Дипломатический вестник. 1992. № 7. С. 3-4.

² Vasquez. Р. 23.

Глава 2. Война, мир и государства •

49

«Война есть не что иное, как продолжение политики другими средствами...она никогда не может быть отделена от политики...Как только война стала реальностью, она является не чем иным, как выражением политики... ее инструментом. Поэтому подчинение военной точки зрения политической является единственно возможным».

«Война есть акт насилия с целью заставить противника выполнить свою волю»¹.

По Клаузевицу, война есть политический акт насилия. Политический аспект для него является наиболее важным. Война есть инструмент, который необходим политикам в определенных ситуациях. Клаузевиц отмечает, что война наступает тогда, когда обычная политика и дипломатия терпят фиаско. В случаях, когда существующая дипломатическая практика (переговоры или развитые механизмы разре­шения конфликтов, а также международное право) не способны привести к приемлемому для конфликту­ющих сторон результату, война становится средством, при помощи которого одна из сторон пыта­ется заставить другую выполнить свою волю.

Война наступает тогда, когда одна из сторон ради достижения цели готова пойти на определенные жертвы. Следовательно, войны начинают только из-за определенных проблем, которые, однако, мо­гут варьироваться в разные исторические периоды, в разных культурах и т.д. Если есть способ решения конфликта, удовлетворяющий обе стороны, войны не происходит.

Из понимания причин войны следуют два вопроса, на которые надо найти ответ:

1)      что же делает проблемы не разрешимыми мирным путем?

2)     почему насилие так привлекательно как политический инструмент?

Исторически сложилось, что установление политического контроля и успешное и абсолютное реше­ние сложных вопросов происходило в результате войн.

Этот процесс начался в ранних сельскохозяйственных цивилизациях, когда люди стали в большей сте­пени привязаны к земле, нежели к собирательству и охоте. Кроме того, эти общества стали более органи­зованными, что было важно для мобилизации и ведения войны (Райт, Мэнсфилд).

Однако война, раз возникнув, имеет свою логику. Насилие и стремление к доминированию может сде­лать войну иррациональной. Рациональное объяснение войны Клаузевица может войти в противоречие с психологическим объяснением - желанием убивать. 3. Фрейд, например, считал, что рациональное объяс­нение войны неверно, поскольку основными ее причинами являются инстинкты, а именно взрывная ре­акция \& против возрастающего давления современной цивилизации. Чем более агрессивна и репрессив­на цивилизация в отношении человека, тем сильнее ответная реакция.

Фрейд считал войны проявлением инстинкта смерти уничтожить то, что создавалось эросом (инстинктом жизни). Таким образом, психоаналитики поставили вопрос о том, что война наряду с поли­тическим, культурным компонентами включает в себя и психический. Этот подход также заставляет задуматься о неполитических целях войны («удовлетворение агрессивных позывов» психологического свойства).

Важно учитывать следующие теоретические предположения относительно войны:

1)          война есть состояние, к которому человечество привыкло (историзм);

2)         война - это процесс; она имеет причины, которые не сразу ведут к столкновению в крайней форме;

3)    война, как правило, является результатом длительного противостояния;

4)    война - это своего рода путь решения проблем;

5)         война может иметь несколько причин;

6)         существуют различные типы войн;

7)         война как средство обогащения.

Война есть состояние, к которому человечество привыкло

Люди сами превратили войну в обычную практику отношений. Они научились воевать воюя. Из глав­ных (или больших) войн человечество усвоило несколько уроков, которые помогают ему выделить ситу­ации, выход из которых наилучшим образом возможен в результате войн. Таким образом, исторически произошло закрепление определенного опыта, практики. Эти уроки становились фольклором, частью куль­туры и традиций.

¹ Carl von Clausewitz. On War. Edited with an Introduction by Anatol Rapaport. Penguin Books, Baltimore, 1968. Р. 402 404.

50

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Каждая конкретная политическая система, включая глобальную, задает формальные (юридические) и неформальные правила поведения для ситуаций определенного типа (право на ответ в результате агрес­сии, т.е. право на самооборону, право на коллективную безопасность и др.).

Война - это процесс; она имеет причины, которые не сразу ведут к столкновению в крайней форме

Война никогда не была средством, которое выбиралось первым. Ведение войны опасно и, кроме того, война дорого обходится. Война есть результат взаимодействия, которое в силу определенных причин приводит стороны к решению начать войну. История показывает, что войны могут начинаться неожидан­но быстро, если речь идет о подавляющем превосходстве одной из сторон. Однако и в этом случае им предшествует определенный период взаимодействия, который включает в себя три фазы:

1)      собственно возникновение спора (одна из сторон заявляет о наличии претензий к другой стороне);

2)     перерастание спора в конфликт (используются невоенные средства - дипломатические, пропаган­
дистские, экономические и др. с целью достижения выдвинутых претензий);

3)     использование военной силы.

Война как продукт противостояния

Современные войны - результат взаимоотношений двух или более политических сообществ (воюю­щих сторон и мирового сообщества).

Войны есть результат политики отдельных государств. В результате возникает взаимодействие, которое приводит к внешне- и внутриполитическим ситуациям, в которых политики не могут не начать войну.

Войны становятся вероятными в условиях, когда серия дипломатических действий не приводит к решению важных вопросов. Это, в свою очередь, стимулирует рост конфликтности в отношениях сто­рон и увеличивает психологическую враждебность. В конце концов две или большее число стран все время играют на повышение ставок (спираль эскалации конфликта раскручивается), враждебность постоянно нарастает, что делает большей вероятность войны. В связи с этим важно понять динамику раскручивания этой спирали. Что способствует усилению конфликтности? Важно проанализировать влияние внешней политики на политику внутреннюю, особенно те случаи, которые ведут к росту прово-енных настроений.

Кроме того, обязательно учитывать системные факторы, влияющие на поведение сторон:

1)          глобальный контекст (правовые, политические и др. нормы, альянсы и др.);

2)    сущность экономической структуры, которая может пролить свет на возможные цели войны (рабы,
рынки, ресурсы);

3)  баланс сил (кто будет воевать, когда будет воевать, какой тип войны будет иметь место).

Глобальный институциональный контекст является наиболее важным, поскольку война является поли­тическим институтом, выполняющим важную политическую функцию. Если возникнут иные институты, чтобы выполнять эти функции, то войны станут редким явлением. Это дает основание предположить, что ни одна экономическая система сама по себе не является причиной войн, хотя экономические причины могут стимулировать начало войн. Это же относится и к имеющему место балансу сил, который лишь влияет на тип войн.

Война - это своего рода путь решения проблем

Наиболее важным в анализе войн, сделанном Клаузевицем, является идея войны как политического феномена. Хотя войны происходят из психологических факторов на определенном уровне коллективов (расстройство планов, враждебность), эти психические состояния есть продукт политического тупика. Поэтому для понимания войн надо разбираться в политике.

Для Истона (Easton) борьба за доминирование есть лишь часть истории. Вторая и более значимая ее часть состоит в том, что происходит с достигнутым доминированием. Истон утверждает, что политика состоит в том, что сила используется для постановки в повестку дня определенных вопросов и

Глава 2. Война, мир и государства

51

затем их решения определенным способом. Результатом этого является перераспределение ресурсов и утверждение определенных ценностей таким образом, чтобы все, по крайней мере на время, считали его легитимным и подлежащим соблюдению. Мировая политика, по его мнению, есть борьба не за доми­нирование, а за постановку и решение тех или иных проблем. Таким образом, войны являются одним из механизмов распределения, т.е механизма, устанавливающего процедуры и правила для ответа на важнейшие вопросы. Одни для решения спорного вопроса кидают жребий, другие решают его голо­сованием, третьи прибегают к арбитражу, четвертые - начинают войну. Каждый из названных способов характеризует определенный механизм распределения.

Война - это средство выхода из патовой ситуации. Кроме того, надо учитывать, что насилие стало привлекательным, поскольку оно позволяет избежать сложного процесса принятия реше­ния, определенной степени взаимозависимости спорящих сторон. В случае патовых ситуаций насилие может быстро разорвать эту взаимозависимость. Кроме того, если война стала традицией, то такой путь решения проблем становится общепринятым. Бисмарк в свое время говорил, что «великие вопросы решаются не путем подсчета голосов большинства, а ...железом и кровью».

Войны могут иметь несколько причин

Всемирная история дает множество примеров того, что у войн могли быть самые разнообразные причины и что политики, их начинавшие, руководствовались самыми разными мотивами. Однако следует иметь в виду, что большинство современных войн — это войны между бедными. Почему так проис­ходит?

У бедных стран меньше экономических и политических ресурсов для того, чтобы урегулировать конфликты. Например, у них нет возможности делать значительные финансовые отчисления на нужды меньшинств или каких-то районов, и они могут опасаться, что их слишком слабый государственный аппа­рат не устоит в случае делегирования полномочий на низовые уровни. В богатых же странах оба этих инструмента регулярно используются.

Это означает, что каждый шаг на пути к уменьшению бедности и достижению экономического роста на широкой основе - это шаг на пути к предотвращению конфликта. Поэтому все, кто занимается предотвращением конфликтов и вопросами развития - Организация Объединенных Наций, Бреттон-Вудские уч­реждения, правительства и организации гражданского общества, - должны решать все эти проблемы в комплексе.

Война как средство обогащения

Некоторые вооруженные конфликты порождаются сегодня не страданиями, а стремлением обога­титься. Генеральный секретарь ООН отмечал, что

«война дорого обходится обществу в целом, но может быть выгодной некоторым людям. В таких случаях речь часто идет о контроле над природными ресурсами, определенную роль часто играют наркотики, масло в огонь подливают соседи в поисках своей выгоды, а частные предприниматели выступают в качестве соучастников: присваивают неправедные доходы, помогают отмывать деньги и неустанно наращивают поставки оружия в зоны конфликтов.

В этих условиях наилучшая стратегия предотвращения заключается в обеспечении транспарентности: «Надо называть вещи своими именами и стыдить». В этом вопросе огромную роль могут сыграть субъекты гражданского общества, однако правительства и Совет Безопасности должны выполнять свои обязанности. Более серьезная социальная ответственность транснациональных компаний, в том числе банков, также имеет большое значение»*.

Существуют различные типы войн

Первым шагом научного исследования является классификация, но как правильно классифицировать явление? Если у всех войн одни и те же причины, то нет необходимости для типологизации войн.

Однако если предположить, что война есть некий аморфный социальный феномен, имеющий на самом деле разные причины, то типологизация возможна и даже необходима.

¹ 54-я сессия Генеральной ассамблеи ООН. Доклад генерального секретаря ООН. С. 33.

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Очевидно, что первое предположение (у всех войн одни и те же причины) никуда нас не приведет и не сделает наше знание о войне более богатым, хотя большая группа специалистов считает, что со времен Пелопоннесской войны природа войн и их причины не изменялись (Сингер, Уолтц, Моргентау, Гилпин и др.)

Второй подход дает такой шанс. Тем более, что есть определенные данные, которые создают предпо­сылки для него.

Во-первых, есть попытки выделить два типа войн - глобальные и обычные межгосударственные. Глобальные войны ведутся с участием ведущих держав за лидерство (доминирование) в мире. Их цели и последствия существенным образом отличаются от обычных войн (Раслер, Томпсон, Модельски).

Раслер и Томпсон стремились показать также, что глобальные войны играли ключевую роль в разви­тии государств (вели к долгосрочному увеличению расходов государств, внутреннему долгу и т.п.), в отличие от обычных войн.

Однако и при обычных войнах могли наступить такие же последствия (русско-японская война, граж­данская война в США и в России и др.). Поэтому можно говорить, что эта разница неочевидна.

Названные выше авторы не развили типологии войн (хотя и подчеркнули один из возможных крите­риев - их последствия).

Сингер, Бремер и Стаки (1972) отметили, что относительно мирный характер XIX в. был связан с тем, что между государствами существовал примерный паритет. Однако почему же в самом начале XX в. разразилась мировая война?

По мнению Сингера, это было связано с изменением стиля дипломатии, которая перестала быть ари­стократической. Демократизация привела к втягиванию в процесс формирования внешней политики об­щественного мнения. Кроме того, появился фактор неопределенности намерений.

Васкес выделяет две попытки типологизировать войны.

Первая обращает внимание на поведенческие характеристики вне понятий места и времени. Вторая, напротив, сводит все к историческим факторам (время и место).

Одна из первых попыток классификации была предпринята Ричардсоном (1960), который классифици­ровал войны по количеству участников. Он отмечал, что большинство войн велось всего двумя госу­дарствами, а более сложные по составу войны были редкостью.

Большинство поведенческих подходов классифицирует войны на основе характеристики их участни­ков, особенности политической власти, а также различных возможностей их участников (с участием ве­ликих держав в разных композициях и без них).

Леви классифицирует войны в зависимости от того, участвуют ли в них великие державы:

1)           на стороне одного из государств;

2)     на стороне обоих государств;

3)     с участием большинства великих держав (мировые войны).

Теоретического в этих конструкциях ничего нет. Классификация по кругу участников может подвер­гнуться критике по причине, что война может быть объяснена лишь внешней политикой отдельного госу­дарства, а не взаимодействием и взаимовлиянием различных политических сил. Во-вторых, они (класси­фикации) носят неисторический характер.

Марксистский подход к войнам (подробнее будет рассмотрен ниже) обращает внимание на интересы того класса, который начинает войну. Следовательно, понимание причин войн связано с пониманием инте­ресов господствующего класса. Поэтому одни исторические периоды дают больше примеров войн, чем другие (например, империализм).

Существуют классификация по целям войн, которые увязывают обычно с исторической ситуацией и экономическими предпосылками начала войны.

Это позволяет классифицировать войны в зависимости от политики, которая в конце концов привела к войне (империалистические войны, войны с целью установления гегемонии и др.)

Есть синтетические классификации, разделяющие войны на оборонительные, имперские, гражданс­кие и др. (Райт).

Выделяют также войны, которые имели огромное значение для человечества (как мы увидим, реали­сты говорят о войнах за установление гегемонии). Однако кроме двух мировых войн трудно найти критерии отнесения к этой категории каких-либо других войн.

Васкес предложил следующую типологию:

1) по соотношению сил сторон (между равными и неравными). Войны первого типа предполагают

Глава 2. Война, мир и государства

схожую логику поведения, поскольку у них примерно такие же возможности. Логика поведения неравных по силам сторон различается (сильные стремятся к доминированию, слабые - к защите. Есть большой соблазн использовать свои преимущества). Войны первого типа практически никогда не бывают внезап­ными. Они долго вызревают, проходя определенные фазы. Войны неравных отличаются тем, что их ини­циатор руководствуется рациональными соображениями относительно выигрыша и потерь и вступает в войну с холодной головой (война - своего рода «операция»). Инициировать войну может и слабый, выбрав подходящий момент (войны за освобождение). В войнах первого типа результат зависит от того, как стороны будут вести войну (мобилизация всех ресурсов внутри страны и за рубежом, настроения, удача, гений военачальников и т.п.). Главное, что внешняя политика государств в этих двух типах войн будет существенным образом различаться;

2) ограниченные и тотальные войны. Это сравнительная концепция, а не естественная дихотомия. В данном случае речь идет о целях и средствах ведения войны.

Тотальные войны предполагают высшую степень мобилизации общества, ограниченные же задей­ствуют лишь часть потенциала. Тотальные войны за выживание ведутся с применением всех (или почти всех) возможных средств.

Цели тотальных войн могут меняться в ходе войны (например, полный разгром вермахта и ликвида­ция условий возникновения фашизма, суд над военными преступниками и т.п.).

Ограниченные войны имеют конкретные цели, они не характеризуются абсолютной враждой (войны за незначительное изменение границ, доминирование в колониях и др.) Крымская война, например, хоть и охватила великие державы, но была ограниченной как по целям, так и по средствам достижения целей (режим Черного моря, баланс сил на Балканах).

Цели войн можно исследовать по соответствующим государственным документам (Нюрнберг).

Итак, бывают четыре категории войн по целям и средствам:

-   ограниченные цели и средства (война США во Вьетнаме);

-   ограниченные цели и тотальные средства (войны за независимость);

-   тотальные цели и ограниченные средства (войны Германии в Европе 1939 — 40 гг.);

-   тотальные цели и средства (вторая мировая война).

Теперь рассмотрим основные школы изучения международных отношений и их интерпретацию проблем сотрудничества и конфликта, мира и войны.

2.2. КЛАССИЧЕСКИЙ ИДЕАЛИЗМ

С середины XIX в. в Соединенных Штатах исследования международных отношений велись в рамках историко-философского, морально-этического и правового подходов политической науки. Эти немного­численные по составу, весьма пестрые по воззрениям течения в американской литературе стали назы­вать собирательным термином «идеализм», иногда - «политический идеализм». Особый смысл этого понятия состоял в том, что в основе рассуждений о внешней политике и международных отноше­ниях лежал набор абстрактных морально-этических и правовых «идеалов», норм и критериев. Мораль и право стали их главными категориями. В контексте морали и права рассматривалась и такая ключевая категория, как национальный интерес. Поэтому подобный подход также получил название «мо­рализм», «легализм» и «нормативизм». Идеалисты восхваляли внешнюю политику США как защитницу свободы и демократии, ссылаясь на изречения Вашингтона. Джефферсона, Линкольна и др. Они рассмат­ривали лишь идейные мотивы исторической деятельности людей, не исследуя при этом того, чем вызыва­ются эти мотивы'.

Следует отметить, что сами идеалисты не считали свой подход к оценке международных отношений утопией. Более того, они стремились реализовать собственные воззрения на практике.

Президент США Вильсон стал наиболее влиятельным мировым лидером после окончания первой ми­ровой войны, который на практике пытался воплотить в жизнь данную теоретическую модель. Его идеи господствовали в новой дисциплине международные отношения. Они были выражены в том же ключе, что и идеи Джереми Бентама, сформулированные веком раньше.

Вильсон и Бентам верили в человеческий разум, ценность свободы личности, подчеркивали значимость

^! Современные буржуазные теории международных отношений. Критический анализ. М.: Наука, 1976. С. 25 26.

54                                                                                                               Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

общественного мнения и открытости общественных институтов. Вера Бентама в разум и силу обще­ственного мнения доминировала в общественной мысли Англии и Соединенных Штатов примерно до середины XIX в. На рубеже веков его идеи были поставлены под сомнение представителями психологии и политической экономии. Как отмечал впоследствии Карр, после 1900 г. в Великобритании или любой другой европейской стране трудно было найти мыслителя, который бы безоговорочно разделял идеи Бен­тама¹.

Напротив, в Соединенных Штатах идеи Бентама начала XIX в. благополучно пережили период их критики в Европе в 1860-х гг. В конце XIX в. они были дополнены социальным дарвинизмом и впослед­ствии стали претворяться в конкретную политику. Карр отмечал, что

«По иронии судьбы, полузабытые идеи XIX в. обрели свою вторую жизнь во второй и третьей декадах XX в. в специальной области международных отношений и стали основой новой утопии...

Подобно тому, как Бентам век тому назад воспринял идеи Просвещения и адаптировал их в соответствии с потребностями своего времени, в настоящее время Вудро Вильсон... превратил веру в разум прошлого века чуть ли не в первооснову международных, отношений и распространил ее на Европу...-»².

Таким образом, новая дисциплина может рассматриваться как некое отражение в американском зер­кале либеральной мысли начала XIX в.

Влияние Бентама особенно проявилось в одном из важнейших принципов деятельности Лиги Наций -открытости и свободы информации. Большинство интеллектуалов в США полагало, что война явилась продуктом деятельности невежественных, эгоистичных и коррумпированных политиков. Они подвергли критике дипломатию, основывающуюся на принципе баланса сил. Кроме того, была отвергнута практика ведения тайной дипломатии. Напротив, открытое обсуждение существующих проблем международных отношений, соответствующее специальное образование должны были, по мысли сторонников идеализма, способствовать преодолению старых традиций и невежества.

Предубеждения стран друг относительно друга могли растаять в результате расширения междуна­родных контактов и сотрудничества. Демократия рассматривалась в качестве лучшего лекарства от стремления эгоистичных и властных лидеров к утверждению авторитаризма.

И, наконец, те государственные демократические институты, которые обеспечивают мир на нацио­нальном уровне, могут и должны быть воспроизведены и на уровне международном для разрешения конфликтов мирным путем.

Клайд Иглтон достаточно емко сформулировал либеральный подход к анализу проблем войны. Он отверг утверждение фашистов и некоторых реалистов о том, что война является выражением натуры человека, склонного прибегать к насилию. Используя терминологию периода Просвещения, он заявлял, что человек разумен, и способен удовлетворять свои желания рациональным образом:

«К силе прибегают всегда, потому что это тот способ, при помощи которого люди, будь то на уровне индивидов или же групп, достигали желаемого. Люди не хотят воевать, они хотят другого - того, что может быть достигнуто в результате войны. Логично предположить, что если будет найден другой более эффективный способ для этого, именно он, а не война и будет использован...»*.

Представители политического идеализма в международных отношениях пытались рационально объяс­нить причины войны. Они заявляли, что если бы перед тем, как конфликт на Балканах перерос в Первую мировую войну, у политиков была бы возможность открыто обсудить сложившееся положение, если бы существовал форум для встреч глав государств, то эскалации конфликта и перерастания в войну удалось бы избежать⁴.

Идеалисты были особенно активны в межвоенный период, когда по инициативе президента Соединен­ных Штатов Вильсона и его коллег была создана Лига Наций, призванная обеспечить мир. Несмотря на неудачу этого эксперимента, популярность теории идеализма остается по-прежнему высокой.

Наследие идеализма было востребовано политическими деятелями западноевропейских государств в послевоенное время. Аденаур, де Гаспери, Монэ, Шуман сначала восстановили демократию в своих •

¹ Carr E.H. The Twenty-Years’ Crisis, 1919-1939. Harper and Row. New York, 1939 (1964). Р. 26. ²Ibid.Р.26.

³  Clyde Easton, Analysis of the Problem of War,, 1937. Р. 117.

⁴  Torbjorn. L. Knutsen. A history of international relations theory, 1992, Manchester University Ргезз. Р. 197-198.

Глава 2. Война, мир и государства

55

государствах, а затем на основе «европейской идеи» создали систему экономической взаимозависимости в Европе, преодолев, таким образом, противостояние Франции и Германии, которое привело к двум миро­вым войнам. Мирное поступательное развитие интеграции в Европе и создание Европейского союза, по мнению представителей этого направления, служат лучшим доказательством верности их теории.

Одно из направлений идеализма - либеральный идеализм - непосредственно затрагивает проблемы войны и мира. Сторонники этого направления считают, что государства могут обеспечить мир посредством создания системы коллективной безопасности и «экспорта» демократии. Основу либерального идеализма составляют мысли И. Канта о «вечном мире», который возможен при следую­щих трех условиях:

1)   «республиканские конституции» (в наше время - система представительной демократии) сдержи­
вают желание автократии развязывать войну;

2)   «коммерческий дух» торговли и экономическая взаимозависимость усиливает структурную пред­
расположенность к миру; либеральные нормы способствуют созданию транснациональных связей, кото­
рые скорее поощряют урегулирование проблем, нежели развитие конфликта;

3)  международное право (сейчас и международные организации), основанное на признании законных
прав всех граждан и всех государств, создает моральную и легальную основу для мирного разрешения

конфликтов.

В период после окончания холодной воины сторонники идеи коллективной безопасности, не отказыва­ясь от существующих международных организаций (НАТО, прежде всего), предприняли попытку ее транс­формации в стратегию миротворчества. Главное отличие этой новации состоит в том, чтобы создать систему, препятствующую эскалации конфликта на его ранних стадиях, и тем самым обеспечивать ста­бильность в мире. Стратегия миротворчества предполагает создание своего рода «бюджетной» основы коллективной безопасности (в противоположность необходимости участия всех членов системы в отпоре агрессору).

, Вместе с тем миротворчество имеет свои пределы. Во-первых, все стороны в конфликте должны быть согласны с проведением миротворческой операции. Во-вторых, оно может быть результативным, когда стороной в конфликте не являются великие державы. В-третьих, оно не допускает применения силы, что является неотъемлемой частью стратегии коллективной безопасности. Таким образом, миротворчество под эгидой ООН или региональных организаций (СНГ, Организации Африканского Единства -др.) может лишь в незначительной степени способствовать укреплению мира и безопасности.

Концепция «концерта» держав для поддержания мира и стабильности в принципе является модификацией теории коллективной безопасности и по своей сути от нее не отличается¹. Разница состоит лишь в том, что «концерты» появляются в ходе мировых войн для отпора державе, претендующей на гегемонию, и после достижения победы происходит примерно равное распределение власти между членами «концер­та» (постоянные члены Совета Безопасности с правом вето). Однако век «концертов» недолог - они прекращают быть гарантами мира, как только существенно изменяется баланс сил.

2.3. МАРКСИЗМ-ЛЕНИНИЗМ

2.3.1.Марксизм

Второе направление в исследовании международных отношений в годы, предшествовавшие первой мировой войне и последовавшие сразу за ней, - марксизм, также испытало на себе существенное влия­ние идей эпохи Просвещения. Лидер партии большевиков В. Ленин, подобно В. Вильсону, также исходил из принципов рационального поведения людей, равенства, свободы и активной созидательной роли чело­века. Однако В. Ленин относился не к либеральным, а к радикальным последователям эпохи Просвеще­ния. Он являлся сторонником материалистического понимания истории и разделял марксистский классо­вый подход к анализу общества.

Концепция истории как последовательной смены общественно-экономических формаций, в основе ко­торых лежал тот или иной способ производства (первобытнообщинный, рабовладельческий, феодальный,

¹ Kupchan Charles A. and Kupchan Clifford A. Concerts, Collective Security and the future of Europe. International Security, 16 (Summer, 1991). Р. 114-61.

56

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

капиталистический и социалистический), была разработана К. Марксом и Ф. Энгельсом. Эти способы производства, в основе которых лежало отношение к собственности на средства производства, с возник­новением классов по-разному влияли на поведение государств на международной арене.

Исходя из материалистического понимания истории, основоположники марксизма указывали на то, что движущей силой мировой политики в целом является классовая борьба.

К. Маркс и Ф. Энгельс считали государство составной частью социального организма, в основе которого лежал тот или иной способ производства. Поэтому государство являлось инструментом реализации интересов господствующего класса, в том числе и в сфере внешней политики. Именно классовый, а не личностный, географический и др. подход мог, по мнению основоположников марксизма, наилучшим и единственно верным способом объяснить закономерности поведения государств на международной арене.

«Верно, что человек полагает, а Бог (т.е. капиталистический способ производства) располагает», - утверждали ОНИ.

В целом основоположники марксизма в зависимости от принадлежности государств к той или иной общественно-экономической формации дали характеристику международных отношений пяти типов:

1)     отношения между капиталистическими государствами;

2)    отношения между капиталистическими и социалистическими странами;

3)    отношения капиталистических стран с государствами, находящимися на докапиталистической ста­
дии развития;

4)    отношения социалистических стран с государствами, находящимися на докапиталистической ста­
дии развития;

5)    отношения социалистических государств.

Отношения между капиталистическими государствами

Правилом, определяющим отношения между капиталистическими государствами, является борьба буржуазии с другими классами не только внутри собственного государства, но и на международном уров-не, т.е.

«с буржуазией других стран. Международные отношения капиталистических государств всегда есть результат внешней политики с целью достижения преступных целей, использование национальных предубеждений, принесение в жертву в ходе пиратских войн крови народа и его богатства...» (К. Маркс. Гражданская война во Франции,).

Единственной объединяющей силой, способной преодолеть классовую разобщенность буржуазии, яв­ляется ее страх перед своим «могильщиком», пролетариатом. Маркс неоднократно повторял высказан­ный в Манифесте Коммунистической партии тезис о том, что пролетариат по своей природе интерна­ционален, у него нет отечества и что в его интересах объединяться против буржуазии.

Однако этот страх не снимает полностью проблемы конфликтных по своей природе отношений между капиталистическими странами. Войны - это обычное состояние капиталистических международ­ных отношений. Они могут на короткое время уступать место дипломатическим попыткам мир­но разрешать тот или иной конфликт, однако пока существует капитализм, войны неизбежны.

Связь между капитализмом (или другой общественно-экономической формацией, в основе которой лежит эксплуатация) и войной, по мнению Энгельса, не является абсолютной. Межплеменные войны велись и в первобытном обществе.

Одной из черт войн между капиталистическими странами является их несправедливый характер. В связи с этим Маркс и Энгельс признавали возможность справедливых войн, например, войн против угнетателей.

Историки теории международных отношений; что в целом марксистская интерпретация отношений между капиталистическими странами во многом созвучна с реалистической парадигмой Гоббса/Макиавелли' . Однако если для Гоббса и Макиавелли стремление к доминированию объяснялось при­родой человека, то для Маркса и Энгельса оно вытекало из сущности экономических отношений и клас­совой характеристики общества. Как только исчезнет частная собственность и классы исчезнет и основа для конфликтов и войн.

¹ Venduka Kubalkova and Albert Cruickshank. Marxism and International Relations. Clarendon Press, Oxford, 1985. Р. 35

["лава 2. Война, мир и государства

57

Отношения между капиталистическими и социалистическими странами

По мнению основоположников марксизма, мирное сосуществование капиталистических и со­циалистических стран было невозможно, как невозможно сосуществование дня и ночи¹. Будущая социалистическая революция, в неизбежность которой они верили, должна была стать мировой по своему масштабу. Энгельс писал:

«Революция начнется во всех цивилизованных странах или, по крайней мере, в Великобритании, Соединенных Штатах, Франции и Германии, но в одно и то же время. Она произойдет быстрее или медленнее, в зависимости от уровня промышленного развития соответствующей страны, и... весь остальной мир... окажется под ее воздействием—любая общественная реформа будет оставаться утопией до тех пор, пока ...пролетарская революция не победит в мировом масштабе».

Забегая вперед скажем, что неизбежно конфликтный характер отношений будущих социалистических стран с капиталистическими, отрицающий возможность мирного сосуществования, был впоследствии пересмотрен В. Лениным.

Отношения капиталистических стран с государствами, находящимися на докапиталистической стадии развития

Маркс и Энгельс не считали, что капиталистический способ производства испытывает неотложную потребность в территориях для своего расширения. Конечно, если бы это было возможно, буржуазия сделала бы это с целью извлечения прибыли.

Капитализм изначально развивался в Европе и с трудом проникал в Азию. Это было прежде всего связано, по мнению Маркса, с господствовавшими там ранее способами производства. Из этого следует, что капиталистические государства не несут ответственности за отсталость Азии. Поскольку капита­лизм развивался равномерно и является гомогенным (однородным), что, кстати, и объясняет предполо­жение о перманентной мировой революции, теория марксизма не рассматривает вопросы развития раз­ных уровней капиталистического развития и их отношений друг с другом (неомарксистские концепции центра и периферии появились позже).

Таким образом, основоположники марксизма представили в основном евроцентричную модель меж­дународных отношений, оставив вне поля своего зрения то, что сейчас принято называть странами Третьего мира. Отнеся их к «азиатскому способу производства», Маркс и Энгельс характеризовали эти страны как «примитивные», «варварские», «полуварварские», «Восток», «нации крестьян», «отсталые». Поэтому стремление капиталистических государств к расширению колоний и утверждению там капита­листического способа производства вместо азиатского рассматривалось как явление прогрессивное,

Отношения социалистических стран с государствами, находящимися на докапиталистической стадии развития

Как уже отмечалось, Маркс и Энгельс считали мировую социалистическую революцию закономер- ным явлением. Она бы поставила перед победившим пролетариатом вопрос об отношении к бывшим колониям или, точнее, как отмечал Каутский, об ответственности за эти колонии. В связи с этим пред­ставлялось бесспорным, что вместо капиталистического колониализма должен был появиться его новый  тип. Только при помощи и под руководством мирового пролетариата у колоний есть шанс преодолеть свою отсталость.

Отношения социалистических государств

Эта категория отношений весьма незначительно представлена в работах Маркса и Энгельса. Будущая мировая социалистическая революция должна была обеспечить победу пролетариата, которому предсто-

1 Venduka Kubalkova and Albert Cruickshank. Marxism and International Relations. Clarendon Press, Oxford, 1985. Р. 36.

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

яло решать задачу строительства коммунистического бесклассового общества. Уничтожение государ­ства сняло бы, естественно, и саму проблему межгосударственных отношений. Вместо традиционных международных отношений должно было возникнуть неантогонистическое по своей природе многонацио­нальное многообразие, которое тем не менее сохраняло бы отдельные черты неравенства. В Критике Готтской программы, в частности, отмечалось:

«Между отдельными странами, провинциями и даже между коммунами всегда будет существовать определенное неравенство в условиях жизни, которые можно будет свести к минимуму, но никогда не уничтожить полностью».

Таким образом, можно предположить, что основоположники марксизма полностью не исключали воз­можности конфликта даже между социалистическими странами.

2.3.2. Развитие марксизма

Стремительное развитие капитализма в последней четверти XIX - начале XX вв. вызвали потреб­ность у сторонников марксизма анализа и обобщения новых реалий. Применительно к рассматривае­мому нами предмету теории международных отношений можно выделить три направления марксист­кой мысли:

1)     рассмотрение международных отношений в категориях исторического материализма (например,
теории империализма и мировой экономики, где международные отношения становятся частью отноше­
ний в сфере производства);

2)    выделение отдельных феноменов (войны, нации) в качестве самостоятельных категорий. Этот под­
ход, характерный для австрийских марксистстов, отличался тем, что политические и идеологические
факторы рассматривались не только как производные от экономических, но и всего социального процесса
в целом, в котором особое место принадлежало национализму;

3)     международные отношения во многом независимы от экономики и не могут интерпретироваться
исключительно в категориях исторического материализма (Э. Бернштейн).

Наиболее ортодоксальный из названных подходов рассматривает международные отношения в каче­стве части мировой экономической системы и соответственно считает их категорией политэкономии. Причина такой трансформации кроется в том, что Маркс и Энгельс определяли капиталистический спо­соб производства как развивающийся в рамках отдельных государств. При этом горизонтальные (или межгосударственные) отношения у них носили второстепенный характер, уступая первенство вертикаль­ным (классовым) отношениям. В этом смысле марксизм представлял собой теорию преимущественно ориентированную не вовне, а внутрь отдельных государств. Структурные изменения в капиталистичес­ком способе производства, и прежде всего появление монополий, интернационализация капитала и его вывоз в значительных размерах заставили по-новому взглянуть на саму природу отношений между капи­талистическими государствами.

Австрийский экономист Р. Гильфердинг в 1910 г. установил взаимосвязь между капитализмом и милитаризмом. В конце XIX в. тенденция к централизации и концентрации капитала привела к появлению гигантских финансовых институтов, которые фактически установили контроль над промышленностью. Опираясь на работы К. Маркса и либерального экономиста Дж. Гобсона (1902), Гильфердинг выдвинул гипотезу о том, что капитализм вступил в свою новую фазу - фазу финансового капитализма, который толкает западные государства к экспансии и соответственно к войне. На последней стадии развития капитализма финансовый капитал, контролируемый банками и используемый промышленниками, нужда­ется в новых рынках, в поставках все большего количества сырья.

Другие марксисты (Роза Люксембург и Карл Каутский) развили это положение о связи капитализма и милитаризма. Н. Бухарин в своей работе «Мировое хозяйство и империализм» (1915) фактически согла­сился с выводами Гильфердинга относительно тенденций развития современного капитализма. Он счи­тал, что капиталистическое общество немыслимо без гонки вооружений, как немыслимо и без войн. В то время работа Бухарина в теоретическом отношении была наиболее интересной из всех трудов предста-  вителей марксизма. В частности, Бухарин выдвинул гипотезу о том, что на международной арене друг с  другом борются не «национальные» государства, а национальные экономики, являющиеся не чем иным,  как частью мировой экономической системы. Таким образом, если раньше имела место конкуренция прежде всего на национальном уровне, то теперь - на уровне международном. Конкуренция вышла за

Глава 2. Война, мир и государства

59

пределы государства и стала интернациональной. Более того, не только отдельные предприятия, а целые страны стали объектом империалистической аннексии.

Одним из следствий этого является дальнейших разрыв в уровне развития отдельных государств, рост диспропорций и социального неравенства.

В целом современный капиталистический мир есть не что иное, как совокупность экономических предприятий, организованных на национальном уровне. В структурном отношении от состоит из несколь­ких развитых в промышленным отношении государств (ядра) и периферии, представленной малоразви­тыми странами. Поэтому государства стали государствами-классами в зависимости от того, какое место они занимают в международном разделении труда, а также их принадлежности к ядру или перифе­рии. Следовательно, появились государства-поработители и порабощенные, что обусловливает неизбеж­ность глобального столкновения в будущем. Поэтому войны в данных условиях являются неизбежны­ми, а мирное сосуществование представляет собой передышку перед новыми конфликтами. Ми­литаризм становится нормой, в то время как призывы к разоружению, нейтралитету представляются нелепыми.

Перефразируя Клаузевица, Бухарин замечает, что войны не просто продолжение политики другими средствами, но и

«активное продолжение в пространстве данного способа производства... Определять войну лить как захват ни в коем случае нельзя, поскольку таким образом теряется главное, а именно, какие производственные отношения усиливаются или расширяются в результате войны, какие основы расширяются данной "политикой захвата"».

Отметим, что В. Ленин был полностью солидарен с этими взглядами Бухарина. Концепцию агрессии Бухарин не развивал, поскольку будущая революция с неизбежностью должна была поставить вопрос об «агрессии» пролетарского государства с целью подталкивания мировой революции.

Несколько отличающуюся от названной позиции по вопросу об отношениях между капиталистически­ми государствами занимал К. Каутский. Он утверждал, что капиталистические страны способны избе­жать войны друг с другом. Его теория «ультраимпериализма» (1914) содержала тезис о том, что капита­лизм на самой высокой ступени своего развития объединит империалистов и таким образом положит конец их борьбе друг с другом. Основа для такого объединения и сотрудничества состояла в необходимо­сти не только избежать войны, но и в потребности финансового капитала совместно эксплуатировать остальную часть мира.

Открытый В. Лениным закон о неравномерности развития капитализма существенным образом осла­бил аргументацию Каутского. В своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» В. Ленин обосновал связь между империализмом и войной. Он в популярной форме изложил марксистские аргу­менты Гильфердинга и Бухарина и снабдил их солидной статистической базой. Как отмечал В. Ленин, итоговая картина всемирного капиталистического хозяйства накануне первой мировой войны была им представлена на основании сводных данных «бесспорной буржуазной статистики и признаний буржуаз­ных ученых всех стран».

Выясняя истинный социальный (или классовый) смысл войны 1914-1918 гг., В. Ленин обратился не к дипломатической истории войны, а к анализу объективного положения командующих классов во всех воюющих державах. Он исходил из того, что «чтобы изобразить это объективное положение, надо взять не примеры и не отдельные данные (при громадной сложности явлений общественной жизни можно все­гда подыскать любое количество примеров или отдельных данных в подтверждение любого положения), а непременно совокупность данных об основах хозяйственной жизни всех воюющих держав и всего мира».

Эта совокупность данных нашла свое выражение в характеристике империализма, как особой стадии капитализма, для которой характерны пять следующие признаков:

1)        концентрация производства и капитала достигли такой высокой ступени развития, что создали мо­
нополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни и вытеснившие свободную конкурен­
цию - основное свойство капитализма и товарного производства вообще;

2)       слияние банковского капитала с промышленным и создание на базе этого финансового капитала,
финансовой олигархии;

3)        вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение;

4)       образуются международные монополистические союзы капиталистов, делящие мир;

5)        закончен территориальный раздел земли крупнейшими капиталистическими державами.

60                                                                                                               Введение в теорию международных отношений к анализ внешней политики

Уточняя последний из названных признаков, В. Ленин отмечал, что «окончательный раздел земли» означает, что мир впервые оказался уже поделенным, что в дальнейшем предстоят лишь переделы, т.е. переход от одного «владельца» к другому, а не от бесхозяйственности к «хозяину».

На основании статистических данных распределения железных дорог, являвшихся синтетическим по­казателем развития главных отраслей промышленности, Ленин сделал вывод о его крайней неравномер­ности развития.

Итоги развития монополистического капитализма показывали

«абсолютную неизбежность империалистических войн на такой хозяйственной основе, пока существует частная собственность на средства производства...

Частная собственность, основанная на труде мелкого хозяина, свободная конкуренция, демократия, - все эти лозунги, которыми обманывают рабочих и крестьян капиталисты и их пресса, остались далеко позади. Капитализм перерос, во всемирную систему колониального угнетения и финансового удушения горстью "передовых" стран гигантского большинства населении земли. И дележ этой "добычи " происходит между 2-3 всемирно могущественными, .вооруженными с ног до головы хищниками (Америка, Англия, Япония), которые втягивают в свою войну из-за дележа своей добычи всю землю»'.

И далее:

«...При капитализме немыслимо иное основание для раздела сфер влияния, интересов, колоний и пр., кроме как учет силы участников дележа, силы обще-экономической, финансовой, военной и т.д. А сила изменяется неодинаково у этих участников дележа, ибо равномерного развития отдельных предприятий, трестов, отраслей промышленности, стран при капитализме быть не может. Полвека тому назад Германия была жалким ничтожеством, если сравнить ее капиталистическую силу с силой тогдашней Англии; тоже - Япония по сравнению с Россией. Через десяток-другой лет "мыслимо " ли предположить, чтобы осталось неизменным соотношение силы между империалистскими державами? Абсолютно немыслимо.

Поэтому "интер-империапистские" или "ультра-империалистские" союзы в капиталистической действительности... в какой бы форме эти союзы ни заключались, в форме ли одной империалистской коалиции против другой империалистской коалиции или в форме всеобщего союза всех империалистских держав - являются неизбежно лишь "передышками" между войнами. Мирные союзы подготовляют войны и в свою очередь вырастают из войн, обуславливая друг друга, рождая перемену форм мирной и немирной борьбы из одной и той же почвы империалистских связей и взаимоотношений всемирного хозяйства и всемирной политики...

Империализм есть эпоха финансового капитала и монополий, которые всюду несут стремление к господству, а не к свободе. ... Особенно обостряется ... национальный гнет и стремление к аннексиям, т.е. к нарушению национальной независимости»².

Подытоживая свои наблюдения, Ленин дал следующую характеристику первой мировой войны: «Зах­ват земель и покорение чужих наций, разорение конкурирующей нации, грабеж ее богатств, отвлечение внимания трудящихся от внутренних политических кризисов России, Германии, Англии и других стран, разъединение и национальное одурачение рабочих и истребление их авангарда в целях ослабления рево­люционного движения пролетариата - таково единственное действительное содержание, значение и смысл современной войны»³.

«При капитализме, и особенно в его империалистской стадии, войны неизбежны», - заключил В. Ле­нин.

Вместе с тем он настаивал на необходимости выделения «позитивного значения революционных войн, т.е. не империалистских войн, а таких, которые велись, например, от 1789 г. до 1871 г. ради свержения национального гнета и создания ... национальных капиталистических государств», а также оборонитель­ных войн «... для охраны завоеваний побеждающего в борьбе с буржуазией пролетариата» (Конферен­ция Заграничных секций РСДРП. Март 1915 г.).

Ленинская теория империализма имела широкий отклик в Европе. После Октябрьской революции в России и прихода большевиков к власти рабочие партии в Европе раскололись на две части - реформис­тскую (социал-демократическую) и революционную (коммунистическую). Последняя неизменно наби­рала силу среди трудящихся Запада, особенно в результате Великой депрессии. Однако ленинизм не ока­зал особого влияния на западных интеллектуалов, работавших в то время в области международных отношений.

Впоследствии ленинские идеи о неравномерности экономического развития стран при капитализме и особенно структурная модель мирового капиталистического хозяйства Н. Бухарина (ядро-периферия)

¹ В.И. Ленин. Империализм, как высшая стадия капитализма. Предисловие к французскому и немецкому изданию. Избранные
произведения. В 6 т. М., 1951. С, 5.

² В.И- Ленин. Империализм, как высшая стадия капитализма. Там же. С. 81.

³ Ленин В. Война и российская социал-демократии. Там же. С. 88.

Глава 2. Война, мир и государства

61

были положены в основу наиболее значимых трудов современных последователей марксизма и так назы­ваемой теории мировой системы (И. Валлерстейн), о которой речь пойдет в пятой главе.

2.4. КЛАССИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ

Это направление в исследовании международных отношений развивалось, начиная с 1930-х гг. и в первые послевоенные годы предстало как вполне оформленное мировоззрение. Родоначальниками реа­лизма в Британии были Карр (Саrr) и Шварценбергер (Schwarzenberger), а в США - Моргентау (Моrgenthau) и Нибур (Neibuhr).

Размышления Карра в The Twenty-Years’ Crisis 1919-1939 (1939) отражали известное разочарование в Лиге Наций, которая не смогла предотвратить агрессию в Абиссинии и Маньчжурии, а затем и в Европе. Карр считал ошибочным предположение о том, что уберечь мир от войны могло более рациональное и более моральное поведение государств на международной арене. По его мнению, Лига Наций и Постоян­ный Международный суд не могли создать лучший мировой порядок. Сила этих институтов напрямую зависела от того, в какой степени их деятельность поддерживали государства-члены. В условиях, когда Германия. Италия и Япония открыто выступили против системы, возникшей в результате первой мировой войны (и, естественно, против Лиги Наций), а США и СССР или не хотели, или не могли помочь Лиге, Великобритания и Франция также отошли от принципов, изложенных в Уставе, и предпочли компромисс с Германией по поводу Чехословакии (1938).

Оценивая эту ситуацию, Carr готов был согласиться с политиками, пошедшими на подписание Мюн­хенских соглашений, поскольку они являли собой пример «самого точного за последние годы подхода к решению крупной международной проблемы мирным путем».

Моральная сторона международной политики, на которой основывалась деятельность Лиги Наций, по мнению Карра, имела два существенных изъяна. Первый состоял в двойном стандарте, которым меж­дународное сообщество (Лига) пользовалось для оценки той или иной ситуации (британское и французс­кое правительства считали агрессию против Греции недопустимой, а по поводу нападения на Абиссинию лишь выражали свое сожаление).

Второй касался того, что не получила распространения и поддержки идея об общем благе, которое должно превалировать над благом отдельных государств (идея наднациональности). Без этого трудно было представить, как могла эффективно работать любая международная организация, в том числе и Лига Наций, Карр утверждал, что сила международной организации состоит в силе поддерживающих ее государств.

Шварценбергер (Power Politics, 1941) также пытался понять причины провала Лиги Наций и при раз­мышлениях о мировой политике брал за точку отсчета межвоенный период. Относительно самой важной проблемы - обеспечения коллективной безопасности, которую должна была решить Лига Наций, Шварценбергер заметил следующее:

«Сама необходимость подобных договоров (двусторонних договоров о взаимной помощи - Н.Л.) показала, что члены Лиги или же считали, что система, закрепленная в Уставе, является недостаточной, неработающей или слишком инертной, чтобы т нее полагаться, или же были уверенными в том, что другие члены Лиги не будут выполнять свои обязательства, вытекающие из Устава...»

Идеи реализма нашли свое развитие в работах американского мыслителя Нибура (Moral Man and Immoral Society 1936). Одной из серьезнейших диспропорций современного мира он считал стремитель­ное развитие технического прогресса и топтание на месте в сфере политики в широком смысле слова. Мир стал взаимозависимым, но остался разобщенным морально и политически.

Уже после окончания Второй мировой войны, объясняя причину «анархии» в международных отноше­ниях, Нибур отметил, что идея создания «мирового правительства» имеет серьезные изъяны. Во-первых, почти все аргументы за нее основываются на предположении, что желание создать новый мировой поря­док имеет в виду появление «мирового правительства». Однако правительства создаются исходя из на­сущных потребностей общества/сообщества, а не по чьей-либо прихоти. Во-вторых, сами правительства обладают весьма ограниченными возможностями для объединения общества/сообщества. Поскольку в мире нет такого общего интереса, то лучше иметь несовершенную ООН, нежели некую федерацию госу­дарств, вообще неспособную что-либо сделать. Нибур подчеркивал, что силы, которые работали на

62

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

интеграцию мирового сообщества, очень ограничены (The Illusion of World Government, 1948). В услови­ях начавшейся холодной войны удовлетворяться существующим status quo нельзя, необходимо поддержи­вать отношения с противником (СССР), используя для этого ООН не в качестве гипотетического мирово­го правительства, а как своего рода мост между частями разделенного мира.

Наиболее крупной фигурой среди представителей реалистической школы был немецкий эмигрант Ханс Моргентау, вынужденный покинуть свою родину из-за преследований со стороны нацистов.

Его книга Politics Among Nationa (1948), неоднократно отвергавшаяся американскими издательства­ми, стала в конце концов классической. На ней были воспитаны несколько поколений американских и западноевропейских политиков. Когда Моргентау ушел из жизни в 1980 г., бывший государственный сек­ретарь США Генри Киссинджер произнес слова, под которыми подписались бы многие: «Ханс Моргентау был моим учителем».

Интеллектуальными предтечами современного реализма были принято считать Фукидида и Макиа­велли.

В Истории Пелопоннесской войны Фукидид попытался объяснить причины крупнейшего столкно­вения коалиций, во главе которых находились Афины и Спарта. Фукидид полагал, что для этого ему необ­ходимо объяснить поведение основных противников, вовлеченных в конфликт (Моргентау также полагал, что предметом международных отношений является поведение государств}.

Не располагая всеми высказываниями военачальников периода войны, Фукидид использовал метод рационального реконструирования прошлого, поставив себя на место тех, кто принимал решения в Афи­нах и Спарте.

«Во всех случаях было трудно запомнить слово в слово все, что было сказано, поэтому я вкладывал в уста героев то, что, по моему мнению, они должны были сказать в соответствующей ситуации, конечно же, следуя в общем и целом тому, что они в действительности говорили»¹.

Аналогично этому размышлял и Моргентау:

«Мы ставим себя наместо политика, который должен решить определенную проблему, и спрашиваем себя: какие рациональные альтернативы для решения данной проблемы у него существуют... и какую из них с наибольшей вероятностью выберет данный конкретный политик, находящийся в данных условиях. Это и есть проверка гипотезы реальной действительностью, которая объясняет феномены мировой политики и делает возможным теоретизирование в сфере политики»².

Реконструируя мотивы поведения Афин и Спарты, Фукидид исходил из того, что обе стороны стреми­лись сохранить свои позиции или же даже хотели их упрочить:

«Подлинной причиной войны я считаю ту, что обычно скрыта. Рост мощи Афин и опасение в связи с этим Лакедемона сделали войну неизбежной».

Главная идея Моргентау изложена следующим образом:

«Путеводной звездой, которая помогает политическому реализму пробраться сквозь дебри мировой политики, является концепция интереса, определяемого категорией доминирования Поэтому мировая политика, подобно всем другим, является борьбой за доминирование.

Когда мы говорим о доминировании, мы имеем в виду чей-либо контроль над умами и действиями других людей». Более того, I «политика как таковая, будь то внутренняя или внешняя, обнаруживает три основные модели; все политические феномены могут быть сведены к одному из трех основных типов.

Политика сводится либо к стремлению сохранить свое доминирование, либо упрочить его или же его продемонстрировать». Такая политика проявляется в следующих трех формах:

1)   политика status quo;

2) политика империализма; 

3)  политика поддержания престижа.

Как говорят реалисты, «в отличие от утопизма и идеализма, которые размышляют о том, каким должен быть мир, реализм исходит из того, каков мир есть». Обладание реальными материальны­ми ресурсами создает основу могущества государств и определяет их место в мире. Все остальные факторы (влияние демократии, идеологии, экономической интеграции, права, международных организа­ций) менее значимы для мировой политики.

¹ Цит. по: Robert O. Keohane, Theory of World Politics: Structural Realism and Beuond  Р 163-164 ²1bid.Р. 164.

Глава 2. Война, мир и государства

63

В основе реалистической теории лежат три тезиса, касающиеся важнейших элементов любой соци­альной теории, а именно собственно субъектов международных отношений, их действий и ограниче­ний, накладываемых на них внешней средой (Моравчик).

1. Исходным моментом их рассуждений является заявление о том, что рациональные и в политичес­
ком отношении единые образования (в прошлом - это племена, принципаты, города-государства, реги­
ональные политические союзы и т.п., сейчас - государства) взаимодействуют друг с другом в анар­
хичной международной среде, в которой не существует какой —либо центральной власти, способной
создать и поддерживать порядок в отношениях взаимодействующих субъектов.

Реалисты рассматривают государства как участников непрекращающейся конкуренции и утвержда­ют, что из нее и складывается мировой порядок.

По мнению реалистов, государства являются главными субъектами анархичной международ­ной системы, в то время как международные организации, ТНК и др, являются вторичными на между­народной арене. Поэтому реалисты определяют международные отношения собственно как отноше­ния между государствами, а международную политическую арену рассматривают как место столкно­вения государств друг с другом.

Реалисты рассматривают государства в качестве рациональных субъектов, подобных индивидууму. В этом смысле они говорят о государстве как о едином целом, способном просчитать плюсы и минусы своей политики и соответственно получить максимальный выигрыш.

2. Второй ключевой тезис реализма подчеркивает природу национальных интересов государств.
Эти интересы неизменны и находятся в противоречии с интересами других государств. Из этого сле­
дует, что отношения государств есть не что иное, как постоянный процесс торга по поводу распределе­
ния или перераспределения ограниченных материальных ресурсов. Акцент на неизменности национальных
интересов важен, поскольку он позволяет избежать реалистам искушения искать причины поведения
государств в сложном и противоречивом процессе воздействия внутренней политики на внешнюю, из­
бавляет от «морализаторства» о влиянии идей на материальную структуру мировой политики, лишает
смысла «утопические» представления о том, что определенная группа государств может иметь совпа­
дающие интересы, а также исключает значение «легалистских» рассуждений о том, что государства
для решения конфликтов должны прибегать не к силе, а использовать правовые нормы и международ­
ные институты¹.

Следует отметить, что единодушие реалистов относительно неизменности национальных интересов государств не означает совпадения их взглядов собственно на точное определение этих интересов. Боль­шинство реалистов полагает, что государства «как минимум, борются за собственное выжива- ние, и, как максимум, стремятся к тотальному доминированию» (Уолтц).

Как уже говорилось, реалисты рассматривают мир как арену непрекращающейся борьбы за контроль над ограниченными материальными ресурсами. Государства могут конфликтовать друг с другом из-за каких-либо дефицитных или ценных ресурсов, включая сельскохозяйственные угодья, права на ведение торговли и т.п. (во времена Фукидида); колонии (начиная с Древнего Рима до периода Ренессанса); рели­гии, династические привилегии и контроль в сфере внешней торговли (новое время); радикальные идеоло­гии (конец XIX - XX вв.), или чисто экономические интересы.

Государства осуществляют свою внешнюю политику как хорошо просчитанный ответ на вызовы враж­дебного международного окружения, в котором обеспечение выживания является уделом каждого («спа­сение утопающего - дело рук самого утопающего»). Независимо от внутренней политической систе­мы, социальных и культурных особенностей того или иного государства, индивидуальных осо­бенностей его лидеров, первейшей заботой любого государства является обеспечение его собственной безопасности.

Потребность в этом определяется тем, что практически все государства обладают определен­ным военным потенциалом, для того чтобы себя защитить. Однако при определенных обстоятельствах он может быть использован против других государств. Существует множество оснований для агрессии, и ни одно государство не может точно знать, какое из них станет причиной войны. Неопределенность неизбежна при оценке намерений противоположной стороны. Несмотря на то, что государства рациональны, они могут допускать ошибки из-за неточной информации или дезинформации со стороны ! противника. Преследуя множество целей на международной арене, государства прежде всего исходят из

¹ Jeffry W.Legro and Andrew Moravcsic. Is Anybody Still a Realist?// International Security Vо1.24, N 2 (Ра11 1999). Р. 13-14.

64                       _____________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

необходимости гарантирования собственного существования и поэтому в максимальной степени стремятся усилить свою мощь.

3. Третьей основой концепции реализма является определение критериев мощи государств и, следовательно, их места на международной арене. По мнению реалистов, в основе природы взаимо­действия государств лежат не только их национальные интересы, но и материальные возможности этих государств. Вес того или иного государства в мире определяется материальными ресурсами, ко­торыми оно располагает. Именно они определяют возможность государств принуждать или «подку­пать» сторону, находящуюся в конфликте. При этом главными средствами перераспределения ресурсов является угроза наказания (санкции) либо предложение «компенсации». И первая и вторая возможности напрямую зависят от материальных возможностей сторон, находящихся в конфликте. Чем дешевле об­ходится реализация угрозы для стремящейся к перераспределению ресурсов стороны и чем болез­неннее она для «жертвы», тем выше вероятность сговорчивости последней (намерение России строить газопровод в Европу в обход Украины и размещение заказа на производство труб большого диаметра на российских предприятиях могут подтолкнуть Киев к решению о передаче России (Газпрому) в счет оплаты долга за поставки газа украинской части газопровода, чего давно желают в Москве).

В целом для достижения желаемого результата государства прибегают к разного рода экономическим санкциям и стремятся их поддерживать (например, сохранение санкций в отношении Ирака выгодно США для контроля над регионом Персидского залива, а также для ряда стран ОПЕК и, прежде всего Саудовс­кой Аравии, получившей квоту Ирака), используют бойкоты и т.п.

Реалисты полагают, что степень реализации национальных интересов государств прямо про­порциональна их материальным возможностям. Именно материальные ресурсы и образуют ту фун­даментальную «реальность», которая оказывает влияние на поведение государств независимо от того, в каком направлении государства развиваются, какое общество строят и во что верят их лидеры. Иными словами, сильные делают то, что сочтут нужным, а слабые вынуждены с этим согласиться.

Показателем мощи государства на международной арене является его способность влиять на поведение других государств (например, в современных условиях пересматривать квоты добычи нефти, настаивать на пересмотре выгодных двусторонних контрактов с третьими странами, пренебре­гать действующими нормами международного права и вместо них «явочным путем» устанавливать свои и т.п.).

В условиях анархии международной системы государства могут рассчитывать только на себя. Они не могут позволить себе полагаться на других и зависеть от них. Для классического реализма неприемлемо развитие взаимозависимости, особенно в отношениях великих держав. Взаимозависимые государство, по определению не могут быть великими державами. Все остальные государства также стремятся максимально снизить степень их зависимости от других государств.

Моргентау рассматривал вопросы мировой политики в середине XX в. и проблему мира. Он анализировал попытки сохранить мир путем политики ограничения (limitation) (разоружение, коллективная безопасность, юридическое разрешение споров/конфликтов и др.), трансформации (transformation) (превщения либо в мировое государство, либо в мировое сообщество) и дипломатии. Рассуждая об идее мирового правительства, Моргентау обратил внимание на то, что начиная с XIX в. каждая из трех мировых войн (наполеоновские войны, первая и вторая мировые войны) заканчивалась попытками создания такого правительства: Священный Союз, Лига Наций и Организация Объединенных Наций. Первые две попытки потерпели крах, поскольку сильно различались интересы государств на международной арене, особенно по вопросу поддержания status quo.

Моргентау считал, что фундамент ООН также непрочен. Однако особенностью этой организации было то, что после второй мировой войны державы-победительницы «сначала создали международное правительство для поддержания status quo, а потом предложили договориться об этом status quo». Есте-ственно, что в таких условиях идея международного правительства была с самого начала обречена на неудачу. Единственная польза ООН состояла, по его мнению, в том, что представительство противобор­ствующих в годы холодной войны блоков в одной организации обеспечивало постоянную арену для их общения. Моргентау подчеркивал преимущества классической многополярной системы международных отношений, основанной на «балансе сил», и полагал, что складывавшееся биполярное противостояние Соединенных Штатов с Советским Союзом было особенно опасным.

Единственным источником стабильности, как уже отмечалось, по мнению реалистов, является сопер­ничество государств друг с другом. Войны можно избежать только тогда, когда существует угро-

Глава 2. Война, мир и государства65

за войны и, более того, угроза взаимного уничтожения. Мир, таким образом, может быть сохранен лишь путем подготовки к войне.

Реалисты называют миром отсутствие войны. Сотрудничество встречается редко, оно носит ха­рактер временного и нестабильного состояния. В этих условиях международным институтам и организа­циям отводится незначительная роль.

Это, конечно, не означает, что реалисты не предлагают своего объяснения существования междуна­родных институтов и интеграционных процессов. В военных альянсах они видят временные «браки по расчету» с целью обеспечения в большей степени собственной безопасности, а в экономических со­юзах - стремление более слабых стран вместо того, чтобы создать коалицию против сильных или же просто им подчиниться, сформировать такую систему взаимных обязательств, которая бы обеспечила перераспределение власти в пользу слабых. Например, феномен валютного союза в рамках ЕС интер­претируется как уступка Германии Франции и Италии, опасавшихся, что дальнейшее развитие Евросо­юза подорвет их мощь (Дж. Грико – Joseph Grieco).

Таким образом, живя в условиях постоянного страха, не имея каких-либо внешних механизмов для отражения агрессии, государства должны полагаться исключительно на себя, что не исключает времен­ных «браков по расчету». Государства стремятся увеличить, свой вес в международной системе за счет других, прежде всего в военной сфере. Идеальное окончание борьбы за доминирование - установление собственной гегемонии на международной арене.

Моргентау подчеркивал, что множественность и многовариантность международных контактов яви­лись результатом современной коммуникации, международного обмена товарами и услугами, а также деятельности международных организаций, в которых большинство наций сотрудничало с це­лью удовлетворения своих общих интересов.

2.5. НЕОРЕАЛИЗМ

Появление неореалистических направлений в теории международных отношений связано с попытками адаптировать старый классический реалистический подход к изменениям, происшедшим к 1970-м гг. XX в.

Глобализация международных экономических отношений, увеличение роли транснациональных компа­ний, а также неправительственных организаций показали возросшее значение экономических факторов. Стало меняться само представление о рычагах доминирования. Военное превосходство уже не га­рантировало глобального превосходства. Наряду с этим все большее значение стали приобретать эконо­мическая мощь, а также возможности культурной экспансии и технологического доминирования.

Вместе с тем отход от политики разрядки и возврат к холодной войне на рубеже 1970-1980-х гг. Сти­мулировали, главным образом, в американской политической науке ренессанс традиционного мышления по вопросам безопасности. В оценке мировой политики основной акцент вновь стал делаться на конфлик­тную природу международных отношений в целом, причем главными сторонами в этом процессе были государства, а основным мотивом их поведения было стремление к доминированию и обеспечению для себя большей безопасности.

Оставаясь сторонником классического реализма и идей, которые сформулировали Макиавелли, Майнеке и Моргентау относительно методов реализации внешней политики государств, К. Уолтц с помо­щью структурного подхода объясняет, почему эти методы используются на протяжении веков несмот­ря на то, что государства и их лидеры меняются. Теория баланса сил, в свою очередь, указывает на результаты реалистической политики государств.

Уолтц попытался показать, что система международных отношений есть не что иное, как структура, построенная по определенным принципам, состоящая из определенных элементов, которые преследуют определенные цели.

Концепция структуры основывалась на том, что изменение принципов построения и порядка распо­ложения этих элементов (у Уолтца - государств) ведет к изменению их поведения.

Основным принципом устройства структуры на уровне международных отношений является то, что ее элементы (государства) находятся в формально равном положении. Ни один из них не имеет полномочий управлять другими; ни один из них не обязан никому подчиняться. Международная система децентрали­зована и анархична. Подобно экономическому рынку, она формируется в результате действий преследую­щих свои интересы элементов (городов-государств, империй, наций). Современная структура возникает

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики 66

в результате сосуществования государств. Она индивидуалистична по своей природе, формируется спонтанно, в результате действий многих ее элементов. Как и рынок, система создается и поддерживает- ся элементами, которые полагаются на самих себя. Главным мотивом поведения этих элементов является обеспечение их выживания. Именно оно, выживание, является предпосылкой для любых дру­гих целей, которые может преследовать государство, будь то установление мировой гегемонии либо ав-таркичное существование.

В сравнении с другими системами (например, системой дорожного движения, где все должны строго соблюдать правила, чтобы она работала), международная система предъявляет к государствам минимум требований, но все же создает структуру, которая поощряет или наказывает государства в  соответствии с тем, как эти минимальные требования выполняются.

Второй важнейшей составляющей структурного реализма вслед за признанием анархичности и  децентрализации мировой системы является характеристика ее важнейших элементов. Как уже от- мечалось выше, такими элементами являются государства. Уолтц пишет, что

«государства - это элементы, взаимодействие которых формирует структуру международно-политических систем. Такое положение будет сохраняться долго. Смертность среди государств поразительно низкая. Редкие государства умирают... Кто с большей вероятностью выживет через 100 лет - Соединенные Штаты, Советский Союз, Франция, Египет, Таиланд или Уганда? Или Ford, IBM, Shell, Unilever. Massy-Ferguson? Я бы поставил на государства, может быть, даже на Уганду...» . \

Государства сами выбирают, как им решать те или иные внутренние и внешние проблемы, Каждое из них суверенно, и в этом они едины. Конечно, они различаются ко размеру, богатству, форме устройства и мощи. Однако эти различия характеризуют их возможности (capability), но не функции. Цели (по край- ней мере, основные - выживание) и функции у государств общие,

Что же касается возможностей государств, то они исключительно важны для понимания той или иной международной структуры.

Структура международной системы меняется вместе с изменением возможностей входящих в ней элементов. Уолтц предлагает абстрагироваться от всех иных характеристик государства (его легитимно- сти, типа режима, формы правления, господствующей идеологии и т.п.), за исключением их возможнос­тей. Сила (мощь) того или иного государства, т.е. его способность оказывать влияние на другое государ- ство или же заставлять действовать в соответствии со своими интересами, определяется сравнение возможностей этого государства с возможностями других государств. Хотя возможности - то каче ствениые характеристики самих государств, распределение этих возможностей, их соотношение в рам ках структуры самим государствам уже не принадлежит. Это характеристика самой структуры.

Поскольку государства взаимодействуют и ограничивают друг друга, международные отношения мо рассматривать с точки зрения функционирования организации. Структура- это концепция, которая позволяет сказать, какие организационные последствия возможно ожидать и как сама структура взаимодействует с входящими в нее элементами.

Таким образом, Уолтц предложил определение структуры, которое позволяет лучше понять различные типы изменений внутри нее:

Во-первых, структуры определяются в соответствии с основным принципом построения системы.  Системы меняются в том случае, если меняется их основной принцип. Переход от анархичной (например, международной) реалии к иерархичной означает системное изменение.

Во-вторых, в основе структур лежит спецификация функций входящих в нее элементов. В международной системе эти функции идентичны.

В-третьих, структуры определяются распределением возможностей между отдельными элементами Изменения этих возможностей влекут за собой изменения всей системы в целом.

Как же ведут себя эти элементы структуры - государства на международной арене?

«Поскольку некоторые государства в любое время могут прибегнуть к силе, все государства также должны быть готовя к этому - либо же рассчитывать на снисхождение и милость своих более сильных в военном отношении соседей. В межгосударственных отношениях естественным является состояние войны. Это не. означает, что непрестанно идет война однако поскольку каждое государство само решает использовать ему силу или нет, война может начаться в любую минуту»2

1. Kenneth N. Waltz. Political Structures Р 90

Глава 2. Война, мир и государства

67

Уолтц далее утверждает, что существуют несколько существенных преград, сдерживающих развитие международного сотрудничества.

Во-первых, государству не безразлично то, каким образом будут распределяться выгоды такого со­трудничества, особенно те случаи, когда другие получат больше.

Во-вторых, государство не желает попадать в зависимость (или увеличивать ее) от других государств. Чем больше государство специализируется на выпуске тех или иных товаров или предоставлении услуг, тем в большей степени оно оказывается зависимым от поставок товаров и услуг, которые оно не произво­дит. Чем больше государство продает и покупает, тем больше оно зависит от других. Государства стре­мятся избежать роста своей зависимости.

В системе, где каждый должен заботиться о себе сам, соображения безопасности подчиня­ют экономическую выгоду главной политической цели - выживанию.

Структуры вызывают действия входящих в них элементов, которые влекут для них подчас совсем не те последствия, которые бы они хотели иметь. Определенная сумма «маленьких» решений может привести к «большим» изменениям. Уолтц иллюстрирует это на нескольких хрестоматийных примерах. Например, в условиях ожидания бензинового кризиса все бы выиграли, если бы на заправках потреби­тели покупали меньше топлива с тем, чтобы цены стремительно не росли и возникшие неудобства все бы делили поровну. Но поскольку некоторые (и даже многие) водители предпочитают делать запасы, возникает ажиотажный спрос. В результате цены быстро растут и бензин исчезает. Здесь уместен любой пример, показывающий развитие ажиотажного спроса. Таким образом, рыночная система и сво­бодное поведение ее элементов (водителей, вкладчиков и т.д.) могут привести к нежелательным для всех последствиям. Как радикальным образом изменить поведение элементов системы? По мнению Уолтца, это возможно сделать только через изменение принципа ее построения, через изменение струк­туры¹.

Говоря о международной системе, уместен вопрос о том, как обеспечить интересы мирового сообще­ства (мир, защита окружающей среды и т.п) ? Как сделать так, чтобы национальные интересы были подчинены наднациональным? Возможно ли это в принципе? По мнению Уолтца, рациональное поведе­ние государств не может привести к желаемому результату. Когда каждый беспокоится прежде всего о себе самом, никто не будет думать о системе в целом. Проблемы сами по себе не создают возможностей.

«На протяжении веков государства претерпели множество изменений, но сущность международных отношений оставалась неизменной. Государства могут преследовать разумные и стоящие цели, но они не могут определить, как достичь этих целей. Проблема кроется не в глупости или злом умысле... Государства, сталкиваясь с глобальными проблемами, подобны обычным потребителям, зависимым от "тирании малых решений". Государства... могут выйти из этой зависимости, только изменив структуру того, чем они занимаются...»².

В условиях анархии государства вынуждены полагаться на самих себя. Но это очень рискованно, поскольку можно стать жертвой более сильного. В международных отношениях государство прибегает к силе либо для того, чтобы себя защитить, либо получить преимущество. Войны между государствами могут только на определенное время решить вопрос о том, кто в данный момент сильнее, и определен­ным образом перераспределить ресурсы³.

Теория баланса сил, как уже отмечалось, является важным составным элементом реализма, поскольку объясняет результаты внешнеполитической деятельности государств.

Эта теория исходит из того, что государства, будучи едиными субъектами, как минимум стре­мятся себя сохранить (или выжить), а как максимум; добиться глобального доминирования. С этой целью государства более или менее рационально используют имеющиеся у них ресурсы. Эти ресурсы включают в себя:

1)          деятельность на национальном уровне (наращивание экономических и военных возможностей, вы­
работка разумной стратегии поведения);

2)         деятельность на международном уровне (усиление или расширение альянсов с союзниками или же
ослабление коалиций противников).

¹ Waltz Р. 106. ^2.Ibid. Р. 108. 3Ibid. Р. 110.

68

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политик

Поскольку второй из названных ресурсов предполагает наличие как минимум трех субъектов, теория баланса сил применима к системе, также состоящей по меньшей мере из трех государств.

Теория баланса сил строится на предполагаемой мотивации в деятельности государств и показывает ожидаемый результат, а именно формирование баланса сил. В экономическом смысле это микротеория Система, как и рынок в экономике, формируется в результате взаимодействия входящих в нее элементов и, кроме того, она основывается на мотивах их поведения.

Теория баланса сил - это теория, объясняющая результаты некоординированной деятельности госу дарств. Она объясняет ограничения, с которыми сталкиваются все государства на международной аре не.

Понимание этих ограничений дает основание предполагать (прогнозировать) поведение государств Теория объясняет похожесть поведения государств похожих государств. Она дает основание ожидать что поведение государства направлено на формирование баланса сил.

Что такое балансирование (маневрирование) в политике? Отвечая на этот вопрос, Уолтц приводит пример из политической жизни Америки, когда партии выбирают своих кандидатов в президенты. Если время номинации кандидата от партии приближается, а ярко выраженного лидера еще нет, на политичес кой сцене появляется большое число претендентов, которые маневрируют, создают коалиции, борются со своими оппонентами. Но это балансирование продолжается только до тех пор, пока лидер не определен. Как только становится очевидным фаворит, почти все прекращают борьбу и начинают его поддерживать, рассчитывая что-то получить в случае его выигрыша. На международной арене маневрирование и ба­лансирование не прекращается никогда.

Современное состояние реализма, по мнению А. Моравчика, характеризуется тем, что из трех ос­нов теории большинство ее сторонников привержены лишь первой - государства есть рациональные субъекты, взаимодействующие друг с другом в анархичной среде. В связи с этим в литературе по­явились такие определения реализма, как «минимальный» реализм, который, по своей сути, мало чем отличается от альтернативных парадигм международных отношений, также разделяющих «первую запо­ведь» реализма (теория демократического мира, теории «агрессивных» государств, теория функциональ­ного режима, теория «стратегической культуры» и др.). Следует также отметить, что ряд исследовате­лей, называющих себя реалистами (Снайдер, Грико, Закария, Швеллер, Ван Ивера и др.), фактически отошли от традиционного представления реализма о наличии постоянных национальных интересов, как об этом в свое время писали Моргентау и позднее Уолтц.

Практически общим стало мнение о том, что наряду со стремлением к доминированию важно учи­тывать и и другие важные мотивы. На формирование национальных интересов разных государств вли­яют также культурные, исторические и др. факторы. В результате заимствований у альтернативных школ международных отношений современный реализм как самостоятельная теория оказался под уг- розой размывания. Внимание к природе внутренних представительных институтов (заимствование теории «демократического мира»), сущности экономических интересов (разнообразные теории эконо мической взаимозависимости) и др. дают основания задавать вопрос о том, а есть ли сегодня «насто- ящие» реалисты?¹.

Тем не менее важно отметить ряд весьма удачных попыток сохранить «чистоту» теории, обогащая ее традиционными для других направлений идеями. Например, Ф.Закария (Р. 2акапа), анализируя причины аномально умеренного (по сравнению с материальными возможностями) американского экспансионизма в конце XIX в., предложил рассматривать государство не как единое целое (что было характерно для реализма), а как совокупность собственно государственного аппарата и общества. При этом мощь государства на международной арене зависит не только от того, какими ресурсами оно располагает или контролирует, а от способности аппарата взять эти ресурсы у общества. Таким образом, Закария удалось не только преодолеть односторонность реализма, не учитывавшего внутренних факторов, но и по-новому взглянуть на то, что собственно является мощью государства (не потенциальной, а реальной).

Определенный вклад в развитие неореалистического подхода к международным отношениям был сделан Р. Джервисом, Дж. Квестером и С. Ван Иверой, предложившим рассматривать проблему войны и мира с точки зрения вопроса о том, при каких условиях государства более склонны к агрессии. По мнению этих представителей неореализма, войны более вероятны в случае, если государства могут до- биться быстрой и легкой победы. В противном случае сотрудничество будет преобладать над конфронта-

1. Jeffry W. Legro and Andrew Moravcsik. Is Anybody Still a Realist? Р. 18-19. 

Глава 2. Война, мир и государства_

69

цией. Обладание оружием сдерживания и способностью защитить себя, не угрожая другим, вносит ста­бильность в мировую политику. Не случайно, что Услтц и другие неореалисты полагали, что США и их союзники были в наиболее благоприятной ситуации в период холодной войны.

Применительно к международным организациям точка зрения неореалистов немногим, отли­чалась от их идейных предшественников. Международные организации рассматривались в каче­стве инструментов политики отдельных государств. Их роль как самостоятельных субъектов международных отношений практически не признавалась. Уолтц подчеркивал, что

«потребность в теории, которая отрицает главенствующую роль государств в мировой политике, возникнет только тогда, когда неправительственные субъекты международных отношений будут в состоянии бросить вызов великим державам. Однако в настоящее время признаков этого нет-».

Один из наиболее крупных представителей современного неореализма Гилпин попытался дать новую формулировку реализма с точки зрения логики экономического развития.

Гилпин утверждает, что войны являются инструментом разрешения дисэквилибриума в между­народной системе между структурой системы, созданной в соответствии с интересами тех, кто ее в своем время создал, и новым перераспределением силы.

Гилпин считает, что международная система создается наиболее сильным (сильными) с целью защи­ты их интересов. Однако с угасанием (упадком) гегемонов и ростом других последние не только в состо­янии изменить систему, но и, скорее всего, будут стремиться к этому. Итак, история — это взлеты и падения империй и гегемонии, а войны, в свою очередь, — это средства, при помощи которых империи и гегемонии строятся, защищаются и разрушаются¹.

Критика концепции Гилпина в объяснении происхождения войн сводится к следующим моментам:

1)          если государство способно бросить вызов другому (ослабленному), оно обязательно это сделает;

2)         есть данные, которые «не вписываются» в концепцию Гилпина (с конца XIX в. и до 1945 г. США
были в экономическом отношении мощнее Британии, но не проявляли себя агрессивно; Япония на­
пала на США в 1941 г. не потому, что она стала экономически мощнее Америки, а в силу других
причин);

3)         изменения в возможностях (силе) государств могут быть простым совпадением с началом войн.
Империи и «обычные» государства растут к слабеют, а войны происходят по сравнению с этими
довольно большими временными циклами достаточно часто и регулярно. Но конкретное изучение
гегемонии отдельных стран (британской, например, или российской) не дает основания утверждать,
что взлеты и падения определяют количество войн, которые эти страны вели.

Органски (теория перехода, силы – power transition) отмечает, что войны происходят тогда, когда возможности амбициозного государства достигают уровня лидера. Стремление стать первым ведет к войне. Следовательно, баланс сил - прямая предпосылка к войне, поскольку существует зафиксирован­ное равенство. Исследования Органски и Катера распространялись только на 2 - 3 самых сильных евро­пейских государства (франко-прусская война, русско-японская война, обе мировые войны). Однако суще­ствует масса примеров другого рода. Примерное равенство России и Франции в конце XIX в. привело не к войне, а к союзу (то же относится и к англо-американским отношениям). Итак, иногда теория Органски «работает», а иногда нет.

Один из наиболее последовательных критиков реализма Васкез отмечает, что главная аналитическая проблема понимания того, какую роль играет теория реализма в формировании современной внешней политики, связана с происхождением реализма как теории. По его мнению, теория реализма является не столько объяснением мировой политики, сколько набором различных рефлексий и идей относительно поведения лидеров стран и дипломатов, которые имели определенные последствия.

Реализм - это коллективная память, связанная с наиболее жестокими и масштабными войнами.

Фукидид, Макиавелли, Клаузевиц, Моргентау и др. - все реагировали на периоды войн и конфликтов. Однако проблема состоит в том, что кроме этой реальности войны существуют и другая реальность. История не дает нам равномерной картины (статистической) того, что войны были всегда и велись при­мерно с одинаковой интенсивностью. Не все государства имеют одинаковый опыт ведения войн. Важно учитывать и то, что война как инструмент политики и политический феномен в целом в определенные

¹ Robert Gilpin. War and Change in World Politics, Cambridge University  Ргезз, 1997. Р 186-210.

70

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

исторические периоды и в определенных регионах (странах) были неприемлемыми. Кроме того, цепи войн, правила их ведения и даже мотивы, оправдывающие войну, отличаются в разные периоды истории и в разных странах.

Таким образом, реалистическое понимание войны как части глобальной мировой культуры, уроки кото­рой состоят в том, чтобы объяснить, как лучше готовиться к войне и пережить ее, а не избежать ее вовсе, весьма опасно¹. Васкез указывает, что культура войны, подобно культуре вендетты или дуэли,- это своего рода ловушка. Нахождение в определенной культурной системе заставляет воспринимать идеи этой системы, приспосабливаться к ней. История в этом смысле напоминает дорогу с разбитой колеей, что означает бесперспективность избежать столкновения, если кто-то попал в колею. Реализм игнориру­ет миролюбивое поведение и практически объясняет его лишь страхом. Следовательно, задача состоите том, чтобы найти пути обеспечения и упрочения мира.

Таким образом, представления идеализма, марксизма и реализма могут быть суммированы в виде следующей таблицы:

Вопросы для контроля

1. Верно ли утверждение, что конфликты по идейным основаниям чаще, чем по материальным, ведут
   к войне? Аргументируйте свою точку зрения.
2. Что такое война? Какие функции она выполняет? В чем уникальность войны как политического •
   феномена?
3. Как объясняется феномен войны представителями классического идеализма? Покажите сильные и
   слабые стороны этого подхода.
4. Выделите общие черты марксистского и реалистического направлений анализа международных
   отношений. В чем их отличие?
5. Как реалисты определяют понятия «национальный интерес» и «доминирование»?

^1. Vasquez. Р. 89.

Глава 3. За пределами государства

71

Глава 3

ЗА ПРЕДЕЛАМИ ГОСУДАРСТВА

Почему государства сотрудничают?

3.1.    Теория интеграции. 

3.2.    Теория взаимозависимости. 

3.3.    Теория режимов. 

3.1. ТЕОРИЯ ИНТЕГРАЦИИ

Интеграция отнюдь не является ни чисто европейским феноменом, ни явлением, возникшим исключи­тельно после второй мировой войны.

«Государства, нации, народы, регионы, корпорации, церкви и даже бюрократия — все в свое время так или иначе участвовали в интеграционном процессе, характер развития которого - ускорение или замедление - может зависеть наряду с другими также от дезинтеграционных факторов»¹.

Действительно, история таможенных союзов выходит далеко за рамки XX в.

В первой главе, давая характеристику субъектам международных отношений, мы уже отмечали, что кроме государств все большее значение на международной арене играют транснациональные и даже наднациональные институты. Организация Объединенных Наций, согласно своему Уставу, обладает не­которыми полномочиями наднационального характера по вопросам поддержания мира и безопасности.

На региональном уровне наиболее ярким примером наднациональной группировки является Европей­ский союз, который за последние сорок с небольшим лет объединил 15 государств Западной Европы на основе так называемой европейской идеи, создал соответствующие институты сотрудничества, распро­странил их сферу не только на экономику, но также и на безопасность и внешнюю политику. Если вспом­нить, что еще совсем недавно (по исторически меркам, конечно) Европа представляла собой конгломерат враждующих друг с другом государств, не желавших поступиться и толикой своего суверенитета, что именно в Европе начались самые страшные мировые войны XX века, что европейский континент отнюдь не однороден в культурном, религиозном и национальном отношениях, то нынешние результаты европей­ской интеграции поистине впечатляющи. Более того, удивительным было то, что европейская интеграция началась с сотрудничества двух наиболее непримиримых противников, Германии и Франции, участвовав­ших с 1870 г. в трех крупнейших войнах.

С другой стороны, СНГ, Латиноамериканская ассоциация свободной торговли, Андский пакт, Эконо­мическое сообщество государств Западной Африки и др. практически не смогли продвинуться вперед по пути интеграции.

Между этими двумя полюсами имеются примеры интеграции со смешанными результатами. Напри­мер, создание северо-американской зоны свободной торговли (НАФТА), в рамках которой отменяются торговые ограничения между странами-участницами и, прежде всего, таможенные пошлины, было важ­ным шагом на пути экономической интеграции на континенте, но практически ни в коей мере не умалило политического суверенитета государств НАФТА.

Несмотря на разницу результатов интеграции, общим для всех является наличие противоречия между национальным и наднациональным, между государственным суверенитетом и властью, которая фор­мируется (или уже сформировалась) над ним.

Международная интеграция в целом относится к процессам, при которых наднациональные ин­ституты постепенно приходят на смену национальным и осуществляется перетекание государ­ственного суверенитета (власти) с национального уровня на региональный или же глобальный.

Создание формальных международных организаций, таких как ООН, ЕС, НАТО, СНГ, не является единственным путем развития наднациональных объединений. Растворение национального может проис­ходить и без создания каких-либо политических структур. Современные технологии давно бросили вызов суверенитету государств в информационной сфере.

¹ Дэйтон, Энн. История европейской интеграции: историография. В кн.: История европейской интеграции (194^-1994)/ Под ред. А.С.Намазовой, Б.Эмерсон. М.: ИВИ РАН, 1995. С.267.

72                                                                                                                 Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Таким образом, происходит некое размывание основ политического реализма - государственного су­веренитета и территориальной целостности.

Термин интеграция стал использоваться в международных отношениях тогда, когда страны Западной Европы начали формировать наднациональные институты и создавать экономические сообщества с це­лью обеспечения свободы торговли и координации экономической политики¹.

Изначально объяснение феномена европейской интеграции происходило в рамках функционализма, согласно которому технологическое и экономическое развитие постепенно ведет к необходимости со­здания наднациональных структур в условиях, когда государства сами проявляют заинтересованность в оптимизации таких функций, как почта и телефонная связь, транспортные коммуникации, использо­вание рек и т.д. Функционалисты пытались установить зависимость между интенсивностью и скорос­тью подобного функционального сотрудничества на международном уровне и развитием наднациональных структур.

В современной политической науке главным направлением, занимающимся изучением интеграции, является неофункционализм. Он разъясняет и уточняет многие идеи, которые были развиты его предте­чей, функционализмом. Появление неофункционализма было связано с необходимостью объяснения дея­тельности новых политических наднациональных институтов Европейских сообществ, в частности Евро­пейского парламента. Неофункционалисты утверждают, что экономическая интеграция создает полити­ческую динамику, толкающую интеграцию вперед. Более тесное экономическое сотрудничество вызывает потребность в углублении политической координации, что, в свою очередь, ведет и к политической интег­рации. Кроме того, неофункционализм вводит ряд новых концепций - механизма обновления общих инте­ресов, динамики поведения суб- и наднациональных групп и др. Теперь рассмотрим оба направления подробнее.

Функционалисты

Как мы уже видели, уязвимость традиционного подхода к международным отношениям стала очевид­ной еще в первой четверти XX в. Вулф отметил, что мир нельзя рассматривать как некую совокупность блоков, называемых государствами или нациями, что на самом деле эти блоки не изолированы друг от друга, что международные отношения существуют и развиваются и на негосударственном уровне. Эти идеи в дальнейшем развил в своих работах Д.Митрани и его последователи, указывая на то, что история убедительно показывает все большее усложнение международных отношений, выход на арену широких народных движений, рост контактов между гражданами различных государств².

Статичность старой системы постепенно преодолевалась. Однако стихийное расширение междуна­родных контактов требовало их упорядочения, организации. Именно функционализм был доминирую­щей теорией, объяснявшей историю развития международных организаций.

Потребность решения международных проблем на уровне, выходящем за рамки традиционных дву­сторонних отношений, рост «взаимозависимости» государств стимулировали возрастание числа много­сторонних международных конференций в XIX в., проводившихся сначала спорадически, а затем приняв­ших регулярный характер. Стремительный рост числа международных организаций после окончания вто­рой мировой войны также являлся ответом набиравшим силу межгосударственному сотрудничеству и возраставшей взаимозависимости государств. Если в 1909 г. было всего 37 межправительственных международных организаций, то в 1956г. их достигло 132 и в 1985 г. - 378. После этого произошел некоторым спад (в начале 1990-х гг. число межправительственных международных организаций сократи­лось до 300), что также могло быть объяснено функционалистами: некоторые организации распались, поскольку не отвечали интересам их создателей (СЭВ, Варшавский договор, Восточно-Африканское со­общество, Общий рынок Центральной Америки и др.).

Анализируя историю международных организаций, Митрани поставил вопрос о том, какие функции должны выполнять международные организации, чтобы идеально способствовать развитию междуна­родного сообщества. Основную задачу международных организаций он видел в том, чтобы обеспечи-

1. Joshua S. Golldstein. International Relations. P. 390

2. Mitrany, D. The progress of International Government, London, 1932.  The Functional Theory of Politics,  London 1975.  Goodwin, World Institutions and World Order In the New International Actors, 1970. The Concept of International Organizations, 1981 и др.

Глава 3. За пределами государства

73

вать равенство перед законом всех членов сообщества, а также гарантировать социальную справедли­вость. В этом нового ничего не было, однако для того, чтобы реализовать эти идеи, Митрани предлагал осуществить ряд новшеств.

Во-первых, он считал необходимым «уравновесить» прямое представительство великих держав в Лиге Наций групповым представительством «средних» государств, а «малым» государствам рекомендовал объединиться в единый блок. Таким образом, в идеальном варианте все были бы равновелики.

Далее, вторичные по значению институты целесообразно было создать в различных регионах мира с целью объединения находящихся там государств для более оперативного решения возникающих про­блем. Эти институты были бы подчинены центральным органам Лиги Наций.

Третьим новшеством в подходе Митрани было то, что он обращал внимание не только на права государств, но и на их обязанности, предлагал более активно участвовать в международных делах. При­лагая свой функциональный подход к актуальным проблемам международных отношений, Митрани, на­пример, выдвигал идею совершенствования системы железнодорожного транспорта на континентальном уровне, а морских перевозок и авиации - на межконтинентальном и глобальном уровне соответственно. Он полагал, что только в сфере безопасности оправданы статичные институты. Что же касается сферы так называемых позитивных функций (экономики, культуры и социальной сферы) - все в структуре международных организаций должно быть подчинено природе выполняемой функции. В связи с этим международные организации могли обрести столь необходимый для них динамизм.

Митрани предвидел появление специализированных международных организаций, имеющих перед со­бой вполне конкретные задачи и обладающих необходимыми ресурсами для их осуществления. Он пред­ставлял себе идеальный мир, в котором повседневные функции социальной жизни - здравоохранение, транспорт, сельское хозяйство, промышленное развитие и т.д. - выполнялись бы не только на государ­ственном уровне, но и на межрегиональном, континентальном и даже глобальном. Эта деятельность осу­ществлялась бы под контролем международных организаций, которые выступали бы в качестве своего рода советов по управлению. Отметим, что специализированные учреждения ООН (МОТ, ВОЗ, Органи­зация продовольствия и сельского хозяйства) уже ведут деятельность в этом направлении, как, впрочем, и ряд неправительственных международных организаций (Лига обществ Красного Креста, Всемирная организация скаутов и др.).

Подход Митрани к деятельности международных организаций отличался также тем, что он стремился повысить эффективность их работы главным образом за счет улучшения менеджмен­та внутри них.

Функциональный подход не ограничивается лишь попыткой лучше организовать работу межправи­тельственных организаций. Напротив, он предполагает создание сети специализированных организаций, многие из которых могут быть неправительственными. Функционалисты считали, что со временем солидарность между простыми людьми будет расти, поскольку они окажутся втянутыми в меж­дународное сотрудничество в соответствии с их профессиональными возможностями, и про­пасть между индивидууами и миром в целом постепенно будет преодолена. Таким образом, тра­диционный подход с его ориентацией на межгосударственное взаимодействие функционалисты подвергли существенной ревизии.

Вместе с тем функциональный подход имел и свои слабые стороны.

Во-первых, функционалисты не придавали существенного значения политическому аспекту сотрудни­чества в рамках той или иной специализированной организации, полагаясь на то, что координация усилий будет происходить сама собой. На самом же деле многие (если не все) отрасли экономического сотруд­ничества на международном уровне в большей или меньшей степени зависят от политической поддерж­ки. В периоды экономического роста и процветания политический характер принимаемых решений не столь заметен, однако в период нехватки ресурсов, перепроизводства или опасения потерять рынки сбы­та он становится очевидным. Некоторый идеализм функционалистов состоит в том, что они рассматри­вают мир как мир неограниченных ресурсов (Макларен).

Во-вторых, функционалисты рассчитывают, что усилия международных организаций, направленные на улучшение условий жизни людей, в конце концов будут способствовать снижению военной угрозы. Предположение о том, что «богатые не воюют» также весьма уязвимо. Культивирование потребитель­ства может привести (и приводит) к постоянно растущему «аппетиту». Не будучи удовлетворенным по тем или иным причинам, этот аппетит может стимулировать рост конфликтности. Кроме того, сами по себе контакты на неформальном уровне между народами в рамках неправительственных организаций не

74

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

гарантируют и не могут гарантировать обеспечение безопасности. Народная дипломатия не снимает проблемы угрозы ядерной войны, хотя и способствует лучшему взаимопониманию людей. Далее, инсти­туциональный механизм так называемых «функциональных организаций» не позволяет решить проблему обеспечения мира и безопасности, поскольку он просто не приспособлен для этого.

В-третьих, функциональный подход, претендуя на аполитичность, не сможет и не мог преодолеть идеологических различий внутри международных организаций. ЮНЕСКО, МОТ, ВОЗ и ряд других спе­циализированных организаций были идеологически расколоты и в полной мере отражали реалии мира, в которых они существовали.

После окончания Второй мировой войны функциональная теория стала применяться при рассмотрении деятельности Европейских и Атлантических институтов, особенно Европейских сообществ, что позволи­ло специалистам говорить о появлении функционализма не только как теории, но и как практики. В мае 1950 г. министр иностранных дел Франции Шуман (Schuman) предложил государствам Западной Европы создать наднациональный институт ('High Authority’) для координации деятельности в сфере про­изводства угля и стали (план Шумана). После подписания в 1951 г. Парижского договора шестью евро­пейскими государствами идея функционального сотрудничества получила свое реальное воплощение, поскольку деятельность в конкретной сфере на международном уровне регулировалась этим наднацио­нальным институтом. Вскоре она получила дальнейшее развитие, когда «шестерка» учредила Европейс­кое экономическое сообщество (ЕЭС), а также Евроатом (1957).

Хотя Комиссия сообществ имела весьма ограниченные возможности в сфере принятия решений, она, наряду с другими институтами, обладала качествами наднационального органа. Европейский суд стал наи­более независимым институтом ЕЭС, применяя так называемое европейское право, а не национальное право того или иного государства; прямые выборы в Европарламент на партийной основе, а также с учетом различных групп, представляющих производителей, потребителей и представителей профсоюзов независи­мо от национальной принадлежности, также демонстрировали присутствие наднационального элемента¹.

Эти тенденции в Западной Европе вызвали появление исследований, целью которых было изучение природы и целей институтов Сообществ.

Неофункционализм

Наиболее заметное влияние на развитие неофункционализма оказали американские ученые Хаас (Haas), Линдберг (Lindberg) и Най (Nye).

Особенностью трудов этих представителей неофункционализма было то, что их предмет был ограничен процессами, происходившими в Западной Европе, и главным образом, развитием Европейских сообществ, отходя, таким образом, от глобального подхода функционалистов.

Второй особенностью неофункционализма была попытка преодолеть один из основных недостат­ков функционализма, а именно игнорирование политики как основы принятия большинства решений на международной арене. Они специально подчеркивали, что на субконтинентальном уровне будут осуще­ствляться не только отдельные виды деятельности (регулирование в сфере производства угля и стали, например), но также будут приниматься и политические решения относительно этих функций. Появление организаций в других сферах для регулирования отношений в сельском хозяйстве, транспорте, торговле, обороне должны были стать определенными шагами в направлении строительства новой Европы. Конеч­ной целью этого плана была экономически и политически интегрированная Европа - федеративное госу­дарство (Моннэ).

Изложенная выше стратегия была проанализирована Эрнстом Хаасом в его работе о Европейском сообществе угля и стали (The Uniting of Europe: Political, Social and Economic Forces, 1950 - 1957).

Хаас дал определение политической интеграции в ее идеальном проявлении как

«процессе, при котором политические силы, действующие в 'нескольких различных государствах, согласны ориентировать свою волю, ожидания и политическую деятельность в направлении нового центра, органы которого обладают или претендуют на юрисдикцию в отношении национальных государств, которые они представляют».

¹ Хартли Т. Основы права Европейского сообщества. Введение в конституционное и административное право Европейского Сообщества. М., 1998.

Глава 3. За пределами государства

75

Этот «новый центр» должен был, по мнению Хааса, заниматься политическими проблемами функцио­нального (отраслевого) сотрудничества. «Политическими силами» Хаас называл руководителей полити­ческих партий и групп, занимающихся принятием решений на национальном уровне, представителей проф­союзов, бизнеса, торговли, высокопоставленных государственных чиновников и политиков. Как только представители политической элиты> осознают необходимость создания нового политического цент­ра, они обнаружат, что политика Сообществ в одной сфере (отрасли) может быть воплощена в полной мере только в случае, если сама задача Сообществ будет расширена посредством «перетекания» деятельности на другую сферу (отрасль)^.

В конце концов государства передадут Сообществам решение вопросов во всех ключевых сферах, что приведет к появлению нового центра как потенциально более мощного, нежели правительства от­дельных государств.

Подобное видение перспектив европейской интеграции с неизбежностью должно было поставить воп­рос о развитии и укреплении собственно международной организации, коим было ЕОУ С, или же о форми­ровании федеративного государства.

Хаас пришел к заключению, что в сфере, относящейся к повседневному регулированию общего рынка, налицо независимость наднациональных институтов по отношению к государствам и что в Сообществе «наднациональность в своем структурном проявлении означает такое состо­яние государств, при котором они находятся ближе к архетипу федерации, нежели любая другая международная организация в прошлом». При этом Хаас подчеркнул, что на практике наднациональ­ность развивается в некое промежуточное гибридное состояние, при котором ни федеративная, ни межго­сударственная тенденция не доминирует. С другой стороны. ЕОУС по своей природе было в большей степени функционально-федеративным образованием, нежели впоследствии Экономическое сообщество и Сообщества в целом, которые со второй половины 1980-х гг. существенно снизили роль наднациональ­ных институтов в пользу межгосударственного Совета министров.

Подводя итог вышесказанному, отметим, что Митрани и его последователи в целом рассмат­ривали историю международного сообщества как движение в направлении объединения, созда­ния федерации. Для неофункционалистов такое движение является объективным процессом, который не в состоянии остановить отдельные государства. Вместе с тем они подчеркивают, что путь к мирово­му федерализму лежит через процесс эволюции, а не революции. В этом движении к объединению мира особая роль принадлежит международным организациям. Признавая, что подчас междуна­родные организации могут распространять свою власть и на государства (подписание Устава ООН или Римских договоров), неофункционалисты подчеркивают, что «более общим является ... медленный и постепенный процесс перераспределения ответственности в пользу международных организаций, проис­ходящий в результате многочисленных решений в течение определенного периода времени» (Лорд). Нео­функционалисты утверждают, что международные организации постепенно расширяют свою ком­петенцию посредством новой интерпретации своих уставов, расширения роли их органов или секретариата, роста бюрократии и увеличения бюджета. Преодоление сопротивления этой тен­денции со стороны государств-членов происходит благодаря демонстрированию реальных или  .мнимых преимуществ углубления интеграции.

По мнению неофукционалистов, международные организации, будучи изначально механизмами обес­печения большей эффективности в отдельных сферах экономики (транспорт, коммуникация), со временем превращаются в локомотивы политической интеграции, которая способна гарантировать мир и безопас­ность.

Первый крупный кризис в рамках ЕС в 1965 г., инициированный де Голлем в связи с тем, что дальней­шая интеграция, по его мнению, противоречила национальным интересам Франции, привел к появлению первой волны критики в адрес неофункционализма:

1)         нефункциональный подход весьма линейно представлял процесс развития Сообществ, не учитывая
при этом динамику процессов как в самих государствах-членах Сообществ, так и внутри их инсти­
тутов;

2)        не был принят во внимание фактор национализма;

1. International Integration: The European and the Universal Process , 1961.

76                                                                                                                Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

3)     сообщества рассматривались изолировано от остального мира, в то время как давление на их чле­
нов происходило по разным направлениям, в том числе и извне;

4)     не учитывались общие процессы трансформации западного общества, происходившие независимо
от интеграции.

Кроме того, само определение интеграции претерпело существенные изменения в направлении тради­ционного подхода к международному сотрудничеству.

Неофуикционалисты восприняли основные критические замечания своих оппонентов и постарались их учесть. В целом неофункционалистов в большей степени стали волновать вопросы о том, как и почему государства передают часть своего суверенитета международным организациям, как и почему они доб­ровольно объединяются, вступают в союзы со своими соседями (и не только), теряя при этом некоторые атрибуты своего суверенитета, но получая взамен возможности разрешения конфликтов друг с другом¹.

К 1975 г. Хаас считал теорию региональной интеграции устаревшей, но вполне применимой для осталь­ных частей мира. По-новому стала интерпретироваться теория неофункционализма и в отношении Евро­пейских сообществ. Результат интеграционных процессов в Западной Европе стал представляться в бо­лее традиционном виде формирования федеративного государства складывание западно-европейской федерации проистекает из многолетнего сотрудничества в отдельных отраслях/сферах и приводит к по­степенному «перетеканию» политической деятельности от государств в направлении новой наднацио­нальной структуры. Однако на практике такого «перетекания» вопреки расчетам неофункционачистов в полной мере не произошло. Более того, возник ряд новых международных организаций и форумов, кото­рые стали заниматься выработкой общей политики, в том числе и в Западной Европе (Организация эконо­мического сотрудничества и развития - ОЕСО, группа Десяти и др.).

Главной причиной подобного развития, по мнению Хааса, было то, что политические элиты госу­дарств не справились со скоростью и сложностью набиравших силу процессов интеграции, по­стоянно ставивших перед ними все новые и новые задачи. Кроме того, проявилась сложность реше­ния вопросов в рамках достаточно большой организации, члены которой подчас преследуют взаимоиск­лючающие цели. Все это не могло не привести к эрозии Сообществ и их институтов. Подводя итог своим наблюдениям за процессами европейской интеграции в рамках ЕЭС, Хаас отметил, что опыт ЕЭС скорее иллюстрирует попытку институтов Сообществ совладать со стремительным развитием событий в рам­ках Сообществ, нежели добиться создания региональной политической интеграции².

Аналогичные тенденции в развитии взглядов на процессы интеграции в Западной Европе наблюдались в работах Линденберга и Ная. Линденберг также считал, что интеграция в ЕЭС рано или поздно приведет к возникновению серьезных противоречий внутри системы и создаст барьеры для дальнейшего объединения. Вместе с Шайнгольдом он описывал ЕЭС как структуру, которая не стала федеративной. Другой ее особен­ностью было наличие нескольких уровней интеграции в зависимости от той или иной функции. Все это вместе делало ее весьма слабой и уязвимой. Для беспрецедентной в истории и весьма запутанной «плюра­листической» системы ЕЭС в словаре социологов и политологов не находилось адекватных определений.

Най предложил модифицировать неофункционализм 1950-х гг., обратив внимание на необходимость пере­смотра условий, определяющих интеграционный процесс, а также отказавшись от точки зрения, что суще­ствует некий единый путь от реализации квазифункциональных задач к политическому союзу посредством «перетекания». Най сделал вывод о малой вероятности того, что в ближайшие десятилетия процессы эконо­мической интеграции в Западной Европе приведут к созданию федерации или же политического союза, имеющего самостоятельную политику в сфере обороны и международных отношений³.

Таким образом, надежды функционалистов 1950-х гг. на создание федерации уступили место неопре­деленности 1970-1980-х гг.

Провозглашение идеи создания Единого европейского рынка внутри ЕЭС к концу 1992 г., подписание Единого европейского акта (1986), расширившего сферу компетенции ЕЭС и изменившего их институцио­нальный баланс, а также решение многих проблем в сфере общей сельскохозяйственной политики в фев­рале 1988 г. окрылило тех, кто верил в «логику интеграции».

Критика современного неофункционализлш сводится к следующим положениям:

1) это направление главным образом концентрирует свое внимание только лишь на Европейских сооб-

¹ Haas M. International Organization: An Interdisciplinary Bibliography, Stanford, 1971.

² Turbulent fields and the theory of regional integration// 10, 1976

³Nye J. Comparing common markets: a revised neo-functionalist model, International Organizations. 1970, 24 (4). р. 830.

Глава 3. За пределами государства

77

ществах (в настоящее время - на Европейском союзе) По свидетельству Ная, изначальная модель неофункционализма была близка к стратегии архитекторов европейской интеграции в 1950-е гг. и поэтому не могла служить ориентиром для формирования политики в других регионах. Последую­щие модификации этой модели были не более чем инструментом для сравнительного анализа. «Мы хотим знать, что происходит, когда группа государств создает общий рынок». Пищу для размышле­ния представителям этой школы может дать процесс экономической интеграции в рамках Северо­американской ассоциации свободной торговли и СНГ;

2)     неофункционалисты весьма эклектичны в интерпретации институциональных изменений. Они ото­
шли от идеи функционального федерализма, согласились, что «логика интеграции» не означает ли­
нейного процесса формирования федеративного образования;

3)     неофункционалисты весьма узко представляли спектр негосударственных субъектов международ­
ных отношений, выделяя лишь политическую элиту и лидеров отдельных групп, сформированных по
отраслевому принципу

Недостаточное внимание к интересам простых потребителей, их взаимодействию на институциональ­ном уровне в рамках Сообществ вело к появлению существенного разрыва (наиболее заметного у новых членов Сообществ) относительно представлений о Сообществах у элиты этих стран и обычных граждан. В условиях серьезных потрясений, происшедших в результате резкого повышения цен на нефть в 1974 г., особенно в новых странах ЕЭС, возникла напряженность именно на уровне простых граждан, столкнувшихся с тяжелым выбором - инфляция или рост безработицы, интересы профсоюзов или инте­ресы потребителей, ощущение себя «европейцем» и перераспределение ресурсов (нефть, продоволь­ствие, например) в пользу других стран или же сохранение более прагматичного подхода в пользу обеспечения в первую очередь своих потребностей. Дальнейшее институциональное развитие ЕЭС показало, что развитие европейской интеграции во все большей степени направлено на разрешение этих противоречий.

В заключение отметим, что неофункционалисты продолжают традицию функционалистов в изучении |  отношений между группами и отдельными личностями различных государств как на негосударственном, так и на государственном уровне на основе общности выполняемых ими функций. Они попытались увя­зать вопросы такого сотрудничества с политической деятельностью, которая в конце концов должна ока­зать существенное влияние на саму сущность государственной деятельности. Они пытались определить качество этих вновь созданных международных организаций. Исследования неофункционалистов показа­ли, что институты Европейских сообществ не были традиционными межгосударственными институтами. Наконец, начав с оптимистических прогнозов относительно «логики интеграции», неофункцоналисты про­шли несколько этапов в своей эволюции, став затем весьма сдержанными относительно перспектив ин­теграционных процессов в Европе.

Альтернативным неофункционализму направлением в изучении интеграции является подход, отво­дящий главную роль в реализации интеграционных процессов не наднациональным органам, а главам соответствующих государств (intergovernmentalism). Всячески отстаивая суверенитет своих государств, они тщательнейшим образом взвешивают шаги, ведущие к его сокращению.

Крупные государства фактически обладают правом вето в отношении принципиальных изменений со­гласованного ранее хода интеграции. При этом малые государства, как правило, получают разного рода компенсации за счет соответствующих стран-лидеров того или иного интеграционного процесса. Акцент на силовой составляющей в широком смысле слова (экономической, военной и т.д.), позволяющий выделить лидеров и ведомых в рамках того или иного интеграционного процесса, учесть политическую со­ставляющую межгосударственного взаимодействия участников интеграционного процесса, выгодно от­личает этот подход от неофункционализма. Однако и этот подход не лишен недостатков: 1) он ограничивается лишь важнейшими решениями соответствующих государств, полагая автомати­ческую реализацию принятых решений. Положительные стороны интеграции рассматриваются лишь как результат согласования интересов крупных государств, а остальные воспринимаются преиму­щественно как объекты интеграции; 2) разнообразные социальные процессы, предшествующие важнейшим решениям крупных государств и во многом их подготавливающие, игнорируются.

Экономисты, занимающиеся изучением интеграции, основное внимание уделяют рынку товаров и услуг, а также факторам производства, оставляя в стороне институциональный и политический факторы интеграции. Их интересует прежде всего социально-экономические последствия этого процесса. Двумя

78

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

основными экономическими объяснениями феномена интеграции являются теории таможенного со­юза и оптимальной валютной зоны.

Теория таможенного союза, исследуя рынок товаров, пытается раскрыть социально-экономические последствия с точки зрения развития торговли, ее диверсификации, а также условий торговли.

Теория оптимальных валютных зон имеет иной предмет. Она исследует условия, при которых ста­новится экономически выгодным создание валютного союза. Основными категориями этой теории явля­ются деньги, рынки товаров, а также факторы производства.

Большинство теоретических работ об оптимальных валютных зонах анализирует положительные и отрицательные стороны участия в валютных союзах, используя теорию игр, уделяя особое внимание, отношениям заинтересованных сторон в связи с неодинаковым уровнем экономического развития воз­можных членов валютного союза. Большая часть эмпирических исследований задается вопросом о том, удовлетворяет ли Европа критериям для оптимального валютного союза.

Теории таможенного союза и оптимальных валютных зон не объясняют изменения норм и политики в рамках того или иного экономического региона. В этом смысле они статичны.

По мнению экономистов, международная экономическая интеграция - это процесс хозяйствен­но-политического объединения стран на основе развития глубоких устойчивых взаимосвязей и разделения труда между национальными хозяйствами, взаимодействия их воспроизводственных структур на различных уровнях и в различных формах.

На микроуровне этот процесс идет через взаимодействие капитала отдельных хозяйствую­щих субъектов (предприятий, фирм) близлежащих стран путем формирования системы экономи­ческих соглашений между ними, создания филиалов за границей и т.п. На межгосударственном уровне интеграция происходит на основе формирования экономических объединений государств и согласования национальных политик*.

Важнейшими факторами экономической интеграции являются:

1)          возросшая интернационализация хозяйственной жизни;

2)     углубление международного разделения труда;

3)     воздействие НТР;

3) повышение открытости национальных экономик.

Международная экономическая интеграция имеет несколько форм. Перечислим их в порядке усложнения.

Наиболее простой является зона свободной торговли, в рамках которой отменяются торговые огра­ничения между странами-участницами.

Таможенный союз предполагает также установление единого внешнеторгового тарифа и проведение согласованной внешнеторговой политики в отношении третьих стран.

Общий рынок обеспечивает его участникам наряду со свободной взаимной торговлей и единым вне­шним тарифом свободу передвижения капиталов и рабочей силы, а также согласование экономической политики.

Валютный союз совмещает все указанные выше формы с проведением общей экономической и ва-лютно-финансовой политики.

Проблемы интеграции рассматривались в теории международных отношений еще с одной точки зре­ния, несколько отличной от подхода неофункционалистов, особое внимание уделявших отношениям элит стран ЕЭС.

Американский исследователь Карл Дойч, изучая ход европейской интеграции, напротив, подчеркивал значимость отношений между народами. Он считал, что создание и взаимодействие социумов, раз­деляющих взгляды на проблемы безопасности - «сообществ безопасности» (security communities), мо­жет избавить человечество от войны. Под этими социумами Дойч понимал такие группы людей, которые ни при каких обстоятельствах не будут воевать друг с другом, а, напротив, будут решать возникающие проблемы мирным путем².

¹  Спиридонов И.А. Мировая экономика. М.: Инфрз-М, 1999. С. 66.

²  K. Deutsch, Political Community and the North Atlantic Area, 1957.

Глава 3. За пределами государства

79

По мнению Дойча, интеграция совсем не обязательно должна вести к объединению народов или госу­дарств в какое-либо единое образование, как об этом говорили функционалисты, имея в виду федерацию. Дойч рассматривал два возможных варианта интеграции:

1)     единое целое, состоящее из прежде независимых субъектов, объединившихся под началом единого
правительства (например, США);

2)     плюралистическое образование, в котором входящие в него субъекты остаются независимыми (на­
пример, США и Канада).

Анализ интеграционных процессов в Северной Америке и Западной Европе позволил Дойчу сделать вывод о наличии определенных условий, необходимых для обоих типов интеграции. Естественно, что первый тип, будучи более высокой ступенью интеграции, предусматривал большее количество этих усло­вий -12 против 3 в случае «плюралистической интеграции». Эти три условия состояли в следующем:

1)          совместимость основных ценностей, относящихся к процессу принятия политических решений;

2)     способность участвующих в процессе интеграции политических партий или правительств быстро и
адекватно реагировать на нужды друг друга;

3)     взаимная предсказуемость поведения.

Дойч подчеркивал важность общения политических партий и групп, а также отдельных граждан, пред­ставляющих разные страны. Обменные программы, Туризм, торговля и другие формы коммуникации неизбежно ведут к повышению уровня взаимной зависимости и лучшему взаимопониманию - основе для преодоления недоверия, страха и боязни друг друга.

Дойч специально не выделял роль международных организаций в этом процессе, однако из его работы следуют достаточно важные выводы. Во-первых, в результате «плюралистической интеграции» могут возникнуть правительственные и неправительственные международные организации (например, Север­ный совет). Во-вторых, они могут представлять собой формы более или менее упорядоченной коммуни­кации между обществами, обеспечивающими взаимодействие и лучшее понимание друг друга, что, в свою очередь, ведет к формированию «сообщества безопасности».

Подводя итоги вышесказанному, отметим, что интеграция наряду с очевидными экономическими преимуществами (более широкий доступ хозяйствующих субъектов к разного рода ресурсам; емкость рынка; совместное решение острых социальных проблем и выравнивание отсталых регионов; лучшие конкурентные позиции фирм интеграционных группировок) имеет и далеко идущие политические послед­ствия, касающиеся проблем войны и мира.

Главным из них является ничтожно низкая вероятность конфликта внутри, например, ЕС и НАФТА, что позволяет говорить о возникновении сообществ безопасности в Европе и Северной Америке. Появ­ление европейской идентичности во многом снимает один из потенциальных источников конфликтов -национализм.

Было бы, однако, неоправданным упрощением утверждать, что интеграция есть некая панацея от всех бед и что все государства готовы ограничивать свой суверенитет. Мы уже говорили об этом примени­тельно к деятельности международных организаций. Отметим, что интеграция существенным образом сокращает возможности государств защитить самих себя и своих граждан от многих проблем. Напри­мер, открытость границ и наличие безвизового режима в рамках СНГ привело к тому, что на территорию России через ряд сопредельных государств стали проникать экстремисты, поддерживавшие сепаратис­тов в Чечне, наемники, представители организованной преступности и т.п. Аналогично этому, открытие в начале 1990-х гг. Венесуэлой границы с Колумбией привело к ее превращению в транзитную территорию для наркодельцов. Если взять сферу, казалось бы, чисто экономических отношений, то станет очевидным нежелание ряда стран ЕС присоединяться к валютному союзу не только по причине слабости евро, но желания сохранения своей самостоятельности, традиций, идентичности.

Дезинтеграционные тенденции были наиболее отчетливо видны на постсовестком пространстве, в Югославии и даже в благополучной Чехословакии. Стремление к созданию национальных государств взяло верх. СНГ, например, гак и не стало наднациональным институтом.

3.2. ТЕОРИЯ ВЗАИМОЗАВИСИМОСТИ

Если благополучие одного государства зависит от сотрудничества с другим государством, первое зависит от второго. Если два государства или более одновременно зависят друг от друга, они находятся

80_______________________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

в отношениях взаимозависимости. Взаимозависимость не только экономический, но и политический феномен. Когда государства торгуют друг с другом, они становятся зависимы и в политическом отноше­нии (например, СССР своими заказами обеспечивал занятость значительной части общественного сек­тора в Индии, а Индия, в свою очередь, советского ВПК).

В международной политэкономии понятие взаимозависимость чаще относится к многосторонним отношениям, направленным на эффективное функционирование мировых рынков. Большинство государств зависит от мирового рынка, а не от каких-то отдельных торговых партнеров хотя, заметим, в периоды нефтяных кризисов роль ОПЕК и других экспортеров нефти существенно возрастает).

Взаимозависимость двух или более государств не означает того, что эта зависимость равнозначна. Чаще всего одно государство является более зависимым, чем другое. Мировые рынки различаются по степени открытости и эффективности в зависимости от региона и товара. Саудовская Аравия, например, в большей степени определяет цены на нефть, нежели Япония - на автомобили¹.

Зависимость государств друг от друга может носить кратко- и долгосрочный характер. Например, зависимость Украины от российских нефти и газа носят долгосрочный характер и определяется такими долгосрочными факторами, как отсутствие собственных запасов углеводородного сырья, высокая энер­гоемкость экономики, недостаточная мощность предприятий энергетики (прежде всего, АЭС) с целью создания альтернативных источников энергии. В свою очередь, зависимость России от Украины опреде­ляется тем, что через территорию последней российские нефть и газ доставляются основным потребите­лям в Западной Европе. Чем раньше Россия обзаведется трубопроводами в обход Украины, тем быстрее снизит от нее свою зависимость в этом вопросе. Стоит также заметить, что туркменский газ доставляет­ся на Украину по российским трубопроводам, поэтому у обеих стран существует «транзитная» взаимоза­висимость. Однако подобная диверсификация поставщиков газа на Украину выгодна России, поскольку вероятность «заимствований» из российской экспортной трубы становится меньше из-за опасения взима­ния Россией натуральной компенсации туркменского газа.

Общей тенденцией развития мировой экономики является ее глобализация, рост взаимозависимости государств и, что самое примечательное, частных фирм, их интернационализация. Еще одним аспектом взаимозависимости является сближение мировых рынков вследствие глобальных информационных сис­тем и средств коммуникации. Особого внимания также заслуживает расширение сферы мировой эконо­мики, включение в нее бывших социалистических стран, Китая, стран Юго-Восточной Азии.

Взаимозависимость происходит из возможности получения преимуществ в результате сотрудниче­ства, роста благосостояния партнеров. Благополучие и особенно возможности его сохранения и приумно­жении, в свою очередь, зависят от международного политического сотрудничества. Насилие в таком контексте оказывается неуместным. В связи с этим выдвигается тезис о том, что взаимозависимость государств по определению способствует миру. Наиболее глубоко эту концепцию развили пред­ставители либерального институционализма.

Это направление исходило из тех же посылок, что и реализм - «эгоистичные» государства оперируют в анархичной международной системе. Но по сравнению с достаточно узким подходом реалистов либе­ральные институционалисты стремились учесть экономические факторы. При этом один из основа­телей этого направления Р.Кеохейн предпринял попытку показать то, как может осуществляться сотруд­ничество между государствами на подлинно равноправной основе, исключающей доминирование одной из держав.

Предметом изучения либерального институционализма является феномен международного сотруд­ничества, а именно те его случаи, когда интересы государств не являются диаметрально проти­воположными¹.

Теория основывается на предположении, что мировая политика состоит из двух сфер - безопасности и политической экономии. Послевоенное развитие международных отношений Кеохейн представил как ряд периодов постепенного угасания американского доминирования. Если до середины 1960-х гг. меж­дународные организации находились под сильным влиянием со стороны США, то впоследствии из-за

¹Goldstein, Internationals Relations. Р. 325.

²  Axelrod, Robert and Keohane, Robert. Achieving Cooperation under Anarchy: Strategies and Institutions, World Politics, Vol. 38. N1 (October 1985). P. 226-254.; Keohane R. After Hegemony: Cooperation and Discord in the World Political Economy. Princeton, 1984. Keohane R. International Institutions: Two Approaches, International Studies Quarterly. Vol. 32, N4 – December 1988; Keohane R. International Institutions and state Power: Essays in International Theory, Boulder, 1989; Keohane R. (ed.) Neorealism and Its Critics, Columbia University, 1986.

_

['лава 3. За пределами государства

81

нежелания оказывать им существенную финансовую поддержку и таким образом сохранять свои пози­ции в них, американская гегемония стала меркнуть. Все это привело к необходимости формирования нового международного порядка для периода «после гегемонии», основанного на необходимости более интенсивного сотрудничества государств как непосредственно друг с другом, так и с международны­ми организациями.

Либеральные институционалисты утверждают, что главным препятствием для сотрудниче­ства между государствами является боязнь оказаться обманутым. Для того чтобы решить эту проблему, стороны должны прийти к убеждению, что у них есть некий общий интерес, который может быть реализован при помощи международных организаций, минимизирующих возмож­ность обмана.

Во-первых, будучи частью системы (организации), государство, прибегающее к обману, может поте­рять больше в будущем, нежели приобрести в результате обмана. Во-вторых, организация наказывает обманщика, не позволяя ему насладиться нечестно полученным приобретением. В-третьих, организация поощряет государства, которые беспокоятся о своей репутации. В-четвертых, она может связывать госу­дарства в различных сферах, укрепляя их взаимозависимость. Поэтому обманщик в одной сфере рискует стать жертвой в другой. В-пятых, внутренняя структура организации позволяет государствам получать большой объем информации, предоставляет им возможность осуществлять мониторинг. Все это повыша­ет вероятность того, что обманщик может быть легко раскрыт. Наконец, международные организации дают возможность экономить на наблюдении за выполнением того или иного соглашения.

В конце 1980-х - начале 1990-х гг. Р. Кеохейн и Дж. Най исследовали воздействия последствий интен­сификации транснациональных контактов на международные отношения в целом. Отправной точкой их рассуждений было следующее положение:

«транснациональные отношения не "новы ", хотя... рост числа международных организаций в течение XXв. был поистине огромным... Мы заявляем, что старая парадигма международных отношений, бравшая за основу государства, не только устарела ..., но и во все большей степени перестает отвечать изменениям, происходящим в международных отношениях»'.

Кеохейн и Най выделили пять факторов растущего международного взаимодействия, имею­щих воздействие на взаимоотношения государств:

1)     расширение обмена взглядами на уровне обычных граждан;

2)  развитие политического плюрализма (включение отдельных национальных групп в транснациональ­
ные структуры, выполняющие функции координатора);

3)     формирование зависимости и взаимозависимости государств особенно в сферах транспорта и фи­
нансов;

4)     создание новых инструментов влияния для использования одними государствами по отношению к
другим;

5)         появление независимых субъектов международных отношений, ведущих свою политику подчас
вопреки интересам отдельных государств.

В отличие от реалистов, Кеохейн и Най развивают идеальный тип сложной взаимозависимости, которая, по их словам, является более реалистичной в описании и объяснении происходящих событий, неже­ли сама реалистическая традиция. Тремя основными характеристиками этого идеального типа являются:

1)         способность связывать различные общества между собой посредством различных каналов - меж­
государственных, трансправительственных и транснациональных;

2)    отсутствие иерархии в выделении сфер межгосударственного сотрудничества (проблемы военного
сотрудничества более не являются приоритетными и не определяют очередность решения других
вопросов);

3)       в условиях сложной взаимозависимости государств в каком-либо регионе исключается возмож­
ность использования одним из государств вооруженных сил против другого государства этого же
региона.

Сложная взаимозависимость дает толчок важному политическому процессу: цели государств в определенных сферах будут отличаться от политики, проводимой на межгосударственном

' КеоЬапе, К .

and Nye J. Transnational Relations and World Politics. 1971.

82                                                                                                                Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

уровне специализированными учреждениями, поскольку они могут преследовать свои собствен-

ные цели.

В каждой отдельной сфере государства обладают определенными ресурсами для разрешения возни- кающих там проблем, и при этом не имеет практически никакого значения военная мощь того или иного государства. В этом случае международные организации и транснациональные субъекты международ­ных отношений используются в качестве важнейших инструментов государственной политики. При этом формирование повестки дня деятельности этих организаций происходит во многом под влиянием малых и более слабых в военном отношении государств, заинтересованных в создании различных союзов для решения собственных проблем.

Международным организациям принадлежит значительная роль в модели сложной взаимоза- висимости Кеохейна и Ноя. Модель международных организаций используется ими для объяснения глубокого изменения международной системы, а именно в том смысле, что, возникнув со своими внут­ренними нормами и институтами, международные организации придают международным отноше­ниям стабильность.

После окончания холодной войны Кеохейн и Май предложили свое видение нового мирового порядка, начало формирования которому было положено в результате распада советского блока в Восточной Евро­пе осенью 1989г.

Рассуждая о том, что придет на смену старой и по-своему стабильной биполярной системе междуна­родных отношений, Лай пришел к выводу о том, что пора отойти от традиционных парадигм, в основе которых лежит представление о полярности, как основе мирового порядка (биополярности, многополярно­сти, однополярности). Биполярность невозможна, поскольку Россия даже в долгосрочной перспективе не сможет бросить вызов США, становясь все более зависимой от Соединенных Штатов. Идея многопо­лярности также являет собой клише, на сей раз XIX в. Отличие нынешней ситуации состоит в том, что раньше существовало пять, примерно равных, по силам государств, а сейчас такого равенства нет. Европе не хватает политического единства, Япония же слаба в военной сфере и весьма американизирова­на в культурном и идеологическом отношениях. Формирование трехполюсного мира (Азия, объединяю­щаяся вокруг йены, Западное полушарие - вокруг доллара, европейский блок - вокруг евро ) также выг­лядит нереалистичным по причине ограничения торговли одним регионом, сильнейших потрясений, свя­занных с финансовым кризисом, начавшимся именно в Азии, ключевой ролью США в обеспечении безопасности Японии и Европы. Идея однополярного мира, получившая распространение после «победы» США в холодной войне и успеха операции «Буря в пустыне», померкла в связи с неспособностью США эффективно противостоять мировому финансовому кризису 1997-1999 гг.. международному терроризму, а также эффективно решать другие глобальные проблемы, стоящие перед мировым сообществом. Май пришел к выводу, что новый мировой порядок должен основываться на многоуровневой взаимоза­висимости государств друг от друга¹.

Однако взаимозависимость имеет и определенные недостатки. Чем больше государство получает в результате торговли, тем в большей степени оно становится зависимым от других государств. В ситуа­ции нессиметричной взаимозависимости это может приводить к серьезным последствиям. Зависимость латвийских нефтяных портов от поставок сырья из России в условиях обострения конфликта в связи с нарушением прав русскоязычного населения и заявления некоторых российских политиков о возможности использования санкций (в том числе использовать для транспортировки нефти другие пути) поставила под угрозу практически всю экономику этой прибалтийской страны. Еще один пример. В ходе обеих миро­вых войн Великобритания и Германия пытались с помощью блокады использовать зависимость против­ника в продовольствии. Наконец, ориентация Ирака только на экспорт нефти привела к тому, что после его вторжения в Кувейт он оказался на грани экономического краха, поскольку в отношении него ООН были введены санкции, запрещающие свободный экспорт нефти. Таким образом, взаимозависимость связыва­ет благополучие народов с политикой других стран, которая находится вне их контроля. Цена приобрете­ний, получаемых в результате такой взаимозависимости, может быть нивелирована утратой или снижени­ем степени экономической и политической независимости того или иного государства.

Критики либерального институционализма обращают внимание на ряд уязвимых мест этой теории:

1. Nye, Joseph. What New World Order? Foreign Affairs. Spring 1992

Глава 3. За пределами государства

83

1)          подход к сотрудничеству ограничивается главным образом проблемами экономики;

2)     либеральный институционализм обращает внимание только на абсолютную выгоду как цель со­
трудничества государств, упуская из виду относительную выгоду, т.е. исходит из того, что государ­
ства просчитывают только пользу для себя, не обращая внимания на то, что приобретет противопо­
ложная сторона. На самом деле государства уделяют внимание обеим формам выгоды (абсолют­
ной и относительной);

3)     само по себе наличие сотрудничества не означает истинности либерального институпионализма.
Необходимо доказательство того, что тот или иной вид сотрудничества не имел бы места, если бы
не было международных организаций, выполняющих роль своего гаранта от обмана;

4)     уязвимостью работ Кеохейна и Ная является терминологическая неопределенность, поскольку эле­
мент ключевого понятия «взаимозависимость» - «зависимость» дается весьма расплывчато, а
именно как «состояние, определяемое внешними силами или в значительной степени находя­
щееся под их влиянием». Это «в значительной степени» не показывает природу этого влияния, что
является важным. Как отметил Клив Ачер, лекарства могут оказать на человека «значительное
влияние», что вовсе не означает, что этот человек зависит от лекарств;

5) еще одно критическое замечание состоит в том, что Кеохейн и Най «собрали в кучу... все типы отношений, в которых принимают участие неправительственные субъекты международных отно­шений» (Вагнер), и тем самым сделали весьма неопределенными основные компоненты своей па­радигмы.

В целом критические замечания в адрес работ Кеохейна и Ная можно найти в многочисленных публи­кациях Уолтца, Мершаймера и других авторов.

Вместе с тем Кеохейн и Най проникли в сущность транснациональной политики; они отошли от тради­ционного восприятия международных отношений и роли, которую играют в них международные организа­ции, обратив внимание на их исключительное значение в обеспечении стабильности международной сис­темы.

3.3. ТЕОРИЯ РЕЖИМОВ

В связи с тем что стороны, находящиеся в конфликте, подчас по-разному обосновывают свое право на предмет спора (будь то территория, собственность или же решение вопроса о создании нового государ­ства), необходимо наличие третьей стороны, которая бы выступила в качестве арбитра или же задала бы общее правовое поле, в рамках которого надлежит решать существующие конфликтные ситуации. Особое значение наличие таких норм имеет для мировой экономики, которая в большей степени, нежели любая другая сфера международных отношений, нуждается в поддержании стабильности.

Вместе с тем теория международных режимов¹ относится не только к экономике. Она охватывает также сферу безопасности (режим нераспространения ядерного оружия, режим контроля за распростра­нением ракетных технологий и др.), торговли, использования мирового океана или Арктики. Международ­ный режим может касаться охраны рыбных ресурсов, производства и распределения продовольствия, телекоммуникаций, координации деятельности метеорологических служб отдельных государств и др.

Международный режим может быть формально установлен (система Бреттон-Вудса, ГАТТ) или же может существовать неформально. Режимы могут быть глобальными (МАГАТЭ) и региональными (валютная система ЕС).

Что же такое международный режим! Понятие международный режим появилось в начале 1970-х гг. (Ругги). Оно относится, главным образом, к государствам, но оказывает воздействие также и на неправи­тельственные субъекты по самому широкому кругу проблем.

В литературе не существует единого определения международного режима. Кеохейн и Най понимают под ним

«регулирование и контроль транснациональных и межправительственных отношений посредством принятия правил и процедур, а также определенных институтов для определенного вида деятельности»¹.

1. Keohane, Robert O. and Nye Joseph S. Power and Interdependence: World Politics in Transition. Boston, 1977. Р. 5.

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Эрнст Хаас определяет режим как

«нормы, правила и процедуры, согласованные с целью регулирования какой-либо сферы».

Наиболее полное определение международных режимов дает Оран Янг. Он рассматривает их в каче­стве социальных институтов, определяющих действия тех, кто заинтересован в регулировании определенных сфер деятельности.

Режимы могут иметь или не иметь какую-либо структуру и соответственно существовать или не существовать в форме международных организаций. Ядром любого режима является «свод правил и норм»².

Янг подчеркивает, что международный режим формируется суверенными государствами, а его вли­яние распространяется и на частные компании (например, рыболовецкие предприятия, банки, авиаком­пании).

В целом международные режимы представляют собой сообщества, члены которых стремятся к реализации своих интересов посредством распространения и закрепления определенных, ценно­стей (например, необходимость защиты рыбных ресурсов, нераспространение ядерного оружия и др.)

Как уже отмечалось, международные организации и международные режимы имеют своей целью укрепление сотрудничества между государствами. Они могут основываться на международных согла­шениях, предполагающих учреждение институтов и т.д. Однако цели и задачи международных организа­ций, как правило, намного шире. Кроме того, структура режимов более подвижна, и они в большей степе­ни подвержены изменениям³.

Оригинальная концепция режимов представлена Артуром Стейном, посвятившим одну из своих книг феномену сотрудничества⁴.

Концептуализация режимов, предложенная Стейном, основывается на том, что международные отно­шения представляют собой взаимодействие суверенных государств, имеющих своей целью самосохра­нение, причем для достижения последнего в конечном счете необходимо полагаться на собственные силы и быть готовым применить силу. Такую ситуацию обычно определяют при помощи весьма популяр­ной метафоры — анархии.

Любой результат взаимодействия государств, принимающих независимые решения, есть производное их интересов и предпочтений. В зависимости от этих интересов результат может варьироваться от конф­ликта до полной гармонии. Такое независимое поведение государств и его результаты есть след­ствие обычных международных отношений, а не режимов. Гонка вооружений, например, режимом не является, хотя решение сторон продиктованы непосредственными шагами друг друга. До тех пор пока поведение государств на международной арене определяется ничем не связанным и независимым спосо­бом принятия решений, не может идти речи о наличии международного режима⁵.

Режим появляется тогда, когда возникает взаимодействие сторон, обусловленное наличием общих интересов, лли же когда оно основывается на совместном принятии решений. Наиболее общим примером режима является собственно общество отдельно взятой страны. Даже самое свободное и наиболее от­крытое общество не дает полной свободы индивидуализму и рынку. Функционирование рыночной эконо­мики требует разработки, принятия и соблюдения комплекса прав собственности, конкуренции и т.д. Об­щество, основанное на договоре его граждан, в том числе и о возможности использования силы для разрешения споров, образует режим в силу того, что оно ограничивает свободу поведения своих граждан.

В международных отношениях необходимости в создании режима не возникает, если каждое государ­ство, принимая самостоятельное, независимое решение достигает оптимального (или желаемого) для себя результата и при этом не возникает никаких конфликтов с другими государствами. Примерами по-

¹ Haas Ernst B. Why Collaborate? Problem of Concept Formation // World Politics 32. April 1980. Р. 357-405.

2. Young Oran. International Regimes: Problem of Concept Formation, World Politics 32. April 1980. Р. 331-356.

³  Feld Werner J. and Jordan Robert S. with Hurwitz Leon. International  Organizations. A Comparative Approach. Third Edition, London. 1994. Р. 33-35,251-271.

⁴ Arthur A. Stein, Why Nations Cooperate. Circumstance and Choice in International Relations. Cornell University Press. Ithaca and London, 1990.

⁵Ibid.Р.28.

Глава 3. За пределами государства

85

добных отношений может быть бартерная торговля или некоторые формы иностранной помощи (содей­ствие в ликвидации последствий катастрофы). Если интересы государств гармоничны и совпадают, нет оснований для конфликта между ними.

Также нет потребности в режиме в том случае, когда стороны имеют некую общую цель и при этом не стремятся к доминированию. Примером такого поведения может служить экстрадикция преступников на основании предварительных договоренностей о взаимности подобных действий.

Режим не появится и в ситуации, когда одна из сторон добивается желаемого ею результат, а другая, хоть и не добивается аналогичного, соглашается с новым порядком вещей. Добровольное ограничение экспорта демонстрирует пример того, как одна из сторон добивается желаемого для себя результата, а вторая - вынужденно соглашается с возникшей ситуацией.

Однако, по мнению Стейна, существуют ситуации, при которых все стороны вынуждены отка­заться от абсолютно независимого принятия решений, т.е. когда эгоистичные расчеты вынуж­дают их тем не менее предпочесть коллективные (согласованные) действия в связи с тем, что в этом случае можно будет избежать нежелательных или негативных побочных результатов.

Таким образом, концепция международных режимов сочетает в себе элементы реализма и либерализ­ма. Режимы помогают сотрудничать государствам даже в условиях анархичной международной систе­мы. Режимы не заменяют традиционных расчетов государств относительно издержек и приобретений в результате сотрудничества. Они создают новые возможности с более выгодным соотношением преимуществ над издержками.

Следует отметить, что режимы закрепляют существующее соотношение сил на международной аре­не. Например, режим нераспространения ядерного оружия направлен на сохранение status quo недопу­щение расширения клуба ядерных держав. То же самое относится к контролю за распространением ра­кетных технологий.

Вопросы для контроля

1. Дайте определение понятия интеграция. В чем суть политической интеграции?

1. Назовите основные этапы экономической интеграции. Является ли экономическая интеграция по­
   степенным поэтапным процессом или же существует возможность «перепрыгнуть» через одну или
   несколько ступеней? Аргументируйте свой ответ.
2. Что нового в объяснение международных отношений внесли функционализм и неофункционализм?
3. Как в теории взаимозависимости решаются вопросы войны и мира?
4. Постарайтесь определить место теории режимов в противостоянии реализма и либерализма.

86

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Глава 4

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ФАКТОР В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ

Какую роль играет экономика в формировании и развитии международных отношений?

4.1. Меркантилизм и либерализм. 4.2- Либерализм и безопасность.

4.3.  Теория «гегемонистской стабильности». 

4.4.    Теория мировой системы.

4.1. МЕРКАНТИЛИЗМ И ЛИБЕРАЛИЗМ

Вопрос о том, как соотносятся между собой экономика и политика (ведь именно об этом у нас фактически идет в данном случае речь), с полным правом можно отнести к числу фундаментальных методологических проблем, над которыми ломали головы многие представители лучших умов челове­чества. Задача действительно не из легких, особенно с учетом того факта, что и экономическое, и политическое (кстати, равно как и социальное, идеологическое и т.д.) в определенном смысле пред­ставляют собой не более чем некие абстрактно-теоретические понятия, используемые для обозначе­ния различных проекций, с помощью которых мы пытаемся охарактеризовать реальную обществен­ную жизнь. Последняя по большому счету есть единый, комплексный, целостный процесс развития, в рамках которого выделение отдельных самостоятельных составляющих возможно лишь с разумной долей условности¹.

Итак, экономическая деятельность не может осуществляться вне известных политических рамок, а политические процессы не протекают вне определенного экономического пространства. Это в полной мере относится и к международному компоненту названных отношений. Развиваясь в неразрывной связи и взаимодействии друг с другом, внешнеполитическая и внешнеэкономическая стороны жизни общества оказывают друг на друга непосредственное и постоянное воздействие. Вот лишь два примера, подтверж­дающих данный тезис.

В конце 1950-х гг. крупнейшими торговыми партнерами СССР в западном полушарии были Арген­тина и США. Зададимся вопросом, смогли ли названные страны сохранить свои позиции в первой половине 60-х гг. и если нет, то какое государство заняло в указанный период лидирующее положение в этом рейтинге? Начиная с 1960 г. во внешней торговле СССР со странами региона произошла бе­зусловная переориентация - на первое место выдвинулась Куба. Если в 1959 г. советско-кубинский товарооборот составлял всего 6,7 млн руб. (против 40,2 млн руб. советско-аргентинского и 39,1 млн руб. советско-американского), то в 1960 г. - уже 160,6 млн, а в 1961 г. - 539,0 млн руб., превысив показатели советско-американского и советско-аргентинского товарооборота соответственно в 8 и 19,7 раза². Объяснение столь резких колебаний следует искать отнюдь не в экономической сфере. Кубинская революция 1959 г., изменив политическую и военно-стратегическую ситуацию не только в районе Карибского моря, но и во всем западном полушарии, вызвала в конечном итоге и перераспре­деление потоков международной торговли.

В последние годы в Западной Европе раздается все больше голосов в пользу необходимости-проведе­ния ведущими странами региона значительно более согласованной и внятной внешней политики. Причина здесь не только, а может быть, и не столько в изменении расстановки сил на международной арене в результате окончания «холодной войны», сколько в ощутимом прогрессе в деле экономической интегра­ции, выводящей Европейский союз на качественно новый уровень развития. Возникший на этой основе разрыв между экономической и политической ипостасями интеграции становится, по мнению практичес-

¹  По достаточно обоснованному мнению целого ряда исследователей, тесное переплетение в реальной жизни экономических,
политических, идеологических и других факторов налагает определенные, а норою и весьма значительные ограничения на возмож­
ности «чистой экономической теории» или «чистой политологии». Выход сторонники данной точки зрения видят в проведении
междисциплинарных исследований, объединяющих представителей различных отраслей обществоведения. См., напр.: Spero J.E. The Politics of International Economic Relations. 3d edition. St. Martin’s Press. New York, 1985.

²   Внешняя торговля СССР. Статистический сборник. 1918 1966. М., 1967. С. 69.

Глава 4. Экономический фактор в международных отношениях

87

ки всех ведущих экспертов, одним из основных барьеров на пути дальнейшего движения вперед и именно поэтому должен быть преодолен.

Можно ли в рамках рассматриваемой пары назвать ведомый и ведущий компоненты? Определенная часть обществоведов считает, что первична экономика и, следовательно, внешняя политика в конечном счете стратегически, в долгосрочной перспективе определяются потребностями и закономерностя­ми развития мирохозяйственной деятельности. Другая, возможно меньшая, часть авторов склонна с этим не соглашаться. Дискуссия далека от своего завершения. В этих условиях каждый волен выбирать и поддерживать ту позицию, которая ему кажется более логичной и разумной.

В то же самое время, поскольку непосредственным объектом рассмотрения в настоящем учебнике являются международные отношения, то в данном контексте экономические процессы и явления с пол­ным на то основанием могут рассматриваться в качестве некоего внешнего элемента. Вместе с тем — и с этим, видимо, спорить не будет никто - данный элемент оказывает на международную политику поис­тине огромное воздействие, сам одновременно находясь под ее влиянием.

Будем рассматривать сформулированный выше тезис в качестве отправной точки для дальнейшего анализа, в рамках которого постараемся охарактеризовать некоторые основополагающие тенденции раз­вития системы мирохозяйственных связей, способные оказывать непосредственное и ощутимое влияние на характер и содержание международных отношений.

Как известно, фундаментом, лежащим в основании всего здания внешнеэкономической деятельности, является международное разделение труда. Оно представляет собой такой способ организации хозяй­ствования, при котором различные виды производства под влиянием целого ряда факторов (природно-географических условий, исторических традиций, социально-экономических особенностей и пр.) распре­деляются между различными странами и закрепляются за ними на более или менее длительный период времени. Специализируясь на выпуске определенных видов продукции, государства начинают все боль­ше отличаться, в известном смысле слова обосабливаться друг от друга, с необходимостью обретают свои особые, только им присущие специфические черты. С этой точки зрения международное разделение труда выступает в качестве силы, отграничивающей одни народнохозяйственные системы от других, противопоставляющие их друг другу.

Вместе с тем одновременно с нарастанием указанных выше обособленности и противопоставления страны, включенные в систему международного разделения труда, все более испытывают потребность во взаимодействии. Возникающие между ними различия порождают взаимодополняемость, или, как еще говорят, комплиментарность, отдельных национальных экономик. Чем глубже специализация, тем в боль­шей мере государства нуждаются друг в друге для обеспечения условий для нормального осуществле­ния воспроизводственного процесса.

Таким образом, разделение оборачивается объединением. С полным правом можно утверждать, что само становление всемирного хозяйства как совокупности взаимодействующих друг с другом на­циональных народнохозяйственных комплексов выступает в качестве закономерного результата разви­тия системы международного разделения труда. Действительно, до той поры, пока такая система не сложилась, говорить о всемирном хозяйстве как о чем-то реально существующем и функционирующем невозможно. В контексте нашей общей темы особенно важно подчеркнуть, что, как правило, хозяй­ственные узы сами по себе способны объединить страны, являющиеся партнерами по внешнеэкономи­ческой деятельности, крепче и надежнее любых других форм связей - политических, военных, идеоло­гических.

Являясь по своей природе противоречивым, многоплановым и многомерным феноменом, междуна­родное разделение труда неоднозначно и с точки зрения тех последствий, к которым приводит его углуб­ление и развитие. Здесь оказываются воедино сплетены, казалось бы, прямо противоположные тенден­ции.

С одной стороны, установление регулярных экономических отношений между государствами и форми­рование на этой основе всемирного хозяйства способствуют согласованию интересов его участников, сглаживанию и смягчению существующих между ними как объективных, так и субъективных противоре­чий. Связанные системой международной специализации и кооперирования национальные народнохозяй­ственные комплексы своим успешным функционированием фактически создают предпосылки для устой­чивого роста экономики как каждого из своих партнеров в отдельности, так и во всей совокупности стран вместе взятых. Верно и обратное: любые сколько-нибудь существенные сбои и нарушения в экономичес­ком развитии какого-либо государства вызывают более или менее ощутимые негативные последствия

88                         ____________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

для других народно-хозяйственных единиц. В этих условиях события и процессы, традиционно рассматривавшиеся как локальные, неожиданно приобретают глобальное звучание¹.

С другой стороны, включение той или иной национальной экономики в систему международного разде­ления труда резко увеличивает ее зависимость от других участников всемирного хозяйства и, следова­тельно, уязвимость по отношению к любым проявлениям внешнего давления. Тем самым создаются благоприятные возможности для обострения противоречий и нарастания конфронтационности в отноше­ниях между субъектами мирохозяйственной системы. Представим себе государство, импортирующее, например, около 50 % потребляемого продовольствия. При возникновении конфликтов между ним и ос­новными странами-экспортерами последние легко могут использовать угрозу свертывания поставок про­довольственной продукции (не говоря уже о реализации такого намерения) в качестве поистине неотрази­мого аргумента. В результате национальная экономическая безопасность, являющаяся одним их крае­угольных камней обеспечения реального государственного суверенитета, фактически утрачивается.

В этой связи следует обратить внимание на тот факт, что ситуация, складывающаяся в современной России, дает немало поводов для разговоров если не об утрате, то, по крайней мере, о серьезном ослаб­лении национальной экономической безопасности. В 1997 г. доля продовольственных товаров и сельскохо­зяйственного (за исключением текстильного) сырья в российском импорте составляла 25,1 %. В данном отношении Россия находилась на уровне, аналогичном занимаемому развивающимися странами Африки. Соответствующий показатель для государств с развитой экономикой, равно как и стран Латинской Аме­рики и Азии, а также и для общемирового импорта был в два с лишним раза ниже². Более того, по имею­щимся оценкам, страна в 1996-1997 гг. импортировала около 80 % товаров широкого потребления и полно­стью зависела в этом отношении от поставок из-за рубежа. Кризис августа 1998 г., повлекший за собой фактически четырехкратное обесценение российского рубля, существенно повлиял на сравнительную конкурентоспособность отечественной и импортируемой продукции и вызвал определенное улучшение товарной структуры импорта РФ. Вместе с тем в принципиальном плане положение дел пока существен­но не изменилось.

Ознакомившись с вышеизложенным, читатель вправе задаться следующими вопросами. Как же все-таки соотносятся между собой интересы государств - субъектов всемирного хозяйства? Находятся они в противоречии или же гармонично согласуются? Являются страны, установившие, например, внешне­торговые отношения, взаимно обогащающими друг друга партнерами или же непримиримыми конкурен­тами? Многие исследователи на протяжении практически всей истории развития экономической теории задумывались над этими проблемами и давали разные, порою прямо противоположные ответы. Остано­вимся несколько подробнее на взглядах тех авторов, точка зрения которых, с одной стороны, характери­зовалась определенной односторонностью, если не сказать экстремизмом, с другой - имела принципи­альное значение для формирования основ теории международного экономического сотрудничества.

На протяжении ХУ1-первой половины XVIII вв. экономическая теория только еще начинала осозна­вать себя как самостоятельную область обществоведения. В те годы господствующее положение зани­мала так называемая меркантилистская доктрина. В обобщенном виде ее сторонники исходили, в частности, из того, что совокупный объем мирового общественного богатства³, конечным воплощением которого им представлялись металлические деньги, является жестко фиксированной величиной. В обо­зримой перспективе ее рост в сколько-нибудь значительных размерах невозможен. В то же самое время по отношению к совокупному богатству каждой отдельной страны ситуация выглядит иначе. Здесь ни о какой жесткой фиксации говорить не приходится. Напротив, в первую очередь на основе осуществления внешнеторговых операций постоянно происходит межстрановое перераспределение «общего пирога», в результате которого одни государства становятся (как абсолютно, так и относительно) богаче, а другие -беднее.

Меркантилизм как направление политической экономии значительное внимание уделял политическо­му контексту и роли государства в защите экономических интересов страны. Несмотря на то что различ-

¹ Наглядным подтверждением сказанному могут служить те потрясения, которые ощутили на себе практически все ведущие
финансово-промышленные центры современного мира в результате кризиса в ряде стран Юго-Восточной Азии в конце 1997 -
начале 1998 г.

² Устинов И.Н. Мировая торговля. Статистическо-аналитический справочник. М., Экономика, 2000. С. 40, 79, 196, 220,
240, 302.

³ Проблема природы общественного богатства, факторов и условий его роста на протяжении большей части истории развития
экономической науки являлась для нее центральной, что обусловливало соответствующие как постановку решаемых задач, так и
характер проводимых исследований.

Глава 4. Экономический фактор в международных отношениях

89

ные направления классического меркантилизма не представляют собой единой теории, можно утверж­дать, что до А. Смита, особенно в XVI XVII вв., существовал консенсус относительно главенствующей роли политики в политэкономии. Александр Гамильтон (1755-1804) и Фридрих Лист (1789-1846), будучи представителями классического меркантилизма, отстаивали основные его принципы в борьбе с набираю­щим силу либерализмом.

В докладе о мануфактурах, представленном в Конгрессе в 1791 г., а также в ряде других выступлений А. Гамильтон с позиции, скорее, действующего политика, нежели теоретика, защищал основные положе­ния меркантилизма. Признавая важность сельскохозяйственного производства, он считал необходимым оказание государственной помощи промышленности, которая должна была, по его мысли, придать амери­канской экономике необходимый динамизм. Такая диверсификация (наличие современного сельского хо­зяйства и развитой индустрии) существенно снижает зависимость государства от внешнего экономичес­кого воздействия. Национальная безопасность в наибольшей степени может быть гарантирована само­достаточной и развитой экономикой. Этот урок Гамильтон вынес из опыта последней войны, когда Соединенные Штаты были не в состоянии обеспечить себя всем необходимым. Поэтому, утверждал Гамильтон, государство обязано принимать активное участие в развитии промышленности. Внутренние обстоятельства, препятствующие индустриализации (нехватка средств и отсутствие опыта), могут быть преодолены только с участием государства. Кроме того, задачей государства является защита нарожда­ющейся американской промышленности.

Какие выводы относительно природы международной торговли и оптимальных условий ее осуществ­ления можно сделать на основе вышеизложенных предпосылок? Они сводятся к двум следующим мо­ментам. Во-первых, исходные положения меркантилистской доктрины не оставляют иной возможности, кроме как изображать международную торговлю в виде так называемой игры с нулевой суммой. Под ней принято подразумевать любые виды деятельности, в ходе которой улучшение положения одного из учас­тников равнозначно ухудшению положения другого или других, а суммарная величина подлежащего рас­пределению «пирога» не меняется. В рамках такого представления обогащение одного из торгующих государств происходит в результате и за счет снижения уровня благосостояния его партнеров. Следова­тельно, международная торговля в конечном счете представляет собой борьбу каждого против всех, а сфера мирохозяйственных связей - не более чем совокупность конфликтов и антагонистических противо­речий.

Во-вторых, в соответствии с духом и буквой меркантилизма шансы той или иной страны на то, чтобы в результате осуществления на международном рынке операций купли-продажи улучшить свое благосо­стояние, тем выше, чем более активную и целенаправленную экономическую в целом и внешнеторговую в частности политику она проводит. Речь идет и о прямом запрете на ввоз и вывоз определенных видов продукции, и об использовании импортных пошлин, и об обеспечении нарождающихся мануфактур гаран­тированным рынком сбыта, сырьем, рабочей силой. Именно на этой основе происходит как формирова­ние, так и усиление национальных конкурентных позиций, обеспечивающих успех в борьбе с зарубежны­ми участниками международной торговли. Таким образом, меркантилистская доктрина изначально выступает тем теоретическим фундаментом, на котором базируется политика протекционизма (от английского (to protece — защищать).

То, что представлялось не только правильным, но и истинным сторонникам меркантилистской доктри­ны, не являлось таковым для приверженцев сменившей ее школы. Более того, все основные положения меркантилизма были подвергнуты создателем «классической школы» А. Смитом и его последователя­ми сокрушительной критике, ставшей своеобразной отправной точкой для формирования «классики».

В своей оценке закономерностей формирования внешнеэкономических связей и того влияния, которое их установление способно оказать на стран-участниц, и А. Смит, и развивавший его теоретические воз­зрения Д. Рикардо фактически исходили из того, что отдельные государства в рамках всемирного хозяй­ства наделены факторами производства в неравной мере. Они различаются по плотности населения, ква­лификации рабочей силы, климату, плодородию почвы, запасам природных ресурсов, машинам и оборудо­ванию и т.д. Эти различия, как правило, носят достаточно устойчивый, долгосрочный характер, что связано с относительно низкой международной мобильностью факторов производства. Поэтому издержки произ­водства одних и тех же товаров будут отличаться от страны к стране.

Именно эти различия, по мнению «классиков», и образуют естественную основу для международной торговли. При этом сама природа последней в их интерпретации выглядит совершенно иначе, нежели у сторонников меркантилизма. Действительно, это уже не борьба каждого против всех. Наоборот, в

90                                                                                                    ____ Введение а теорию международных отношений и анализ внешний политики 

результате установления торговых связей между государствами каждое из них оказывается в выигры- ше, либо получая в свое распоряжение те товары, которые оно само в принципе не в состоянии произво- дить, либо приобретая зарубежную продукцию по ценам значительно ниже тех, которые могут обеспе- чить отечественные производители. Иными словами, международная торговля превращается в дея- тельность. приносящую выгоду всем участникам. Никто из них не наживается за счет других, никто не  проигрывает.

В этих условиях принципиально меняется подход и к внешнеэкономической политике государства,  проведение которой могло бы в наибольшей степени способствовать увеличению общественного бо- гатства. Меркантилистская доктрина, как уже отмечалось выше, со всей определенностью делает  выбор в пользу так называемого протекционизма, предусматривающего активное вмешательство го- сударства с целью защиты интересов отечественных производителей. Что же касается «классиков», то они ратуют за так называемое фритредерство (от английского Ггее (таёе - свободная торговля), т.е.  политику, предполагающую минимальную государственную интервенцию в хозяйственный процесс. Здесь  логика рассмотрения внешнеэкономической сферы ничем не отличается от логики анализа изолирован-ной национальной экономики. Система разделения труда объединяет хозяйствующих субъектов, каж-  дый из которых стремится к достижению собственного блага и не думает об общественных интересах, в единый «меновой союз». Все его участники зависят друг от друга, поскольку ни один не в состоянии обеспечить себя всем необходимым для нормальной жизнедеятельности. В этих условиях каждый, действуя в своих корыстных интересах, вынужден производить товары или услуги, необходимые всем прочим. Чем лучше он служит обществу, тем больше возможностей получает для улучшения своего положения.

С этой точки зрения любые формы государственного вмешательства представляют собой не что иное, как дополнительные преграды на пути хозяйствующих субъектов, руководствующихся целями мак­симизации собственного благосостояния, а потому и с необходимостью ориентирующихся на максималь­но эффективное служение общественному благу. Чем больше эти преграды, тем хуже и для тех, на чьем пути они непосредственно стоят, и для общества в целом.

Следует отметить, что представители меркантилизма продолжали отстаивать свою позицию и крити­ковали основоположников «классической» школы.

Так. например, Ф. Лист открыто дискутировал со Смитом и другими представителями либерализма. Его критика была направлена против главных положений либеральной теории. Либерализм как мировоз­зрение предполагает наличие политической стабильности и мира и даже более того единства стран. В этом, по мнению Листа, содержится главная ошибка - мир есть не что иное, как арена противоборства наций, а не сотрудничества. Политическая экономия должна исходить из конфликтной в своей основе природы международных отношений. Нация, государство являются основными элементами политэконо-мичсского анализа. «Истинная политическая наука, - утверждал Лист, - исходит из того, что интересы промышленно развитых стран наилучшим образом реализуются в рамках режима свободной торговли; нации же, которым еще предстоит пройти путь индустриализации, в плане развития лишь потеряют в условиях открытой конкуренции». Поэтому, по мнению Листа, для стран, заинтересованных в экономичес­ком развитии, необходим протекционизм. Ф. Лист полагал, что каждая нация может отыскать свои соб­ственные национальные инструменты для экономического развития.

Итак, меркантилизм и политика протекционизма, с одной стороны, «классическая школа» и фритре­дерство - с другой, в определенном смысле слова образуют два противоположных полюса в подходе к  проблеме взаимного соотношения интересов участников мирохозяйственной системы. Вместе с тем чем^: больше времени проходило с того момента, когда вышли в свет основные произведения «классиков» - «Исследование о природе и причинах богатства народов» и «Начала политической экономии и налогового обложения», тем яснее становилось, что и теоретически, и в практическом отношении указанную проти- воположность не следует возводить в абсолют.

Хотя исторический спор, казалось бы, в целом однозначно был решен в пользу «классики», едва ли имеются основания представлять меркантилистскую доктрину в виде сплошной череды заблуждений. Для своего времени и применительно к существовавшим тогда условиям меркантилисты были не столь  уж не правы.

Они ставили во главу угла внешнюю торговлю, отводя ей ключевую роль в процессе увеличения богат­ства нации. С точки зрения многих современных исследователей в этом содержится большая доля исти-

Глава 4. Экономический фактор в международных отношениях

91

ны. В частности, в своем, ставшем уже классическим труде «Динамика капитализма» Ф. Бродель пря­мо отмечает, что исторически возникновение «рыночного общества западного типа» (особенно в Запад­ной Европе как таковой), в частности, базировалось на развитии внешней торговли. Вытекающее из этого доминирование в мировом хозяйстве, контроль за рынками сбыта и ресурсами, создание европейскими державами колоний - все это обеспечивало формирование необходимых ресурсов для накопления капита­ла, использовавшихся в последующем промышленном перевороте, Внешняя торговля становится пред­посылкой развития промышленности. По оценке Броделя, в течение XVIII в. экспортно-ориентированные отрасли Англии выросли в 5,5 раза, ориентированные на внутренний рынок - лишь в 1,5 раза. Здесь важно отметить и то, что капитализм исторически возник не столько путем углубления рыночных отношений, сколько фактически через нарушение эквивалентности в обмене на мировом рынке

Меркантилисты ратовали за поддержание активного сальдо торгового баланса страны в качестве основной цели экономической политики. О рациональности такого подхода можно спорить, но в любом случае едва ли целесообразно игнорировать при этом мнение одного из наиболее известных (если не самого известного!) экономистов XX в. - Дж.М. Кейнса. Характеризуя то, что он называет «элементами научной истины в учении меркантилистов», создатель основ современной макроэкономической теории пишет; «...забота государственной власти о поддержании активного торгового баланса служила сразу двум целям и была к тому же единственным доступным*средством их достижения. В те времена, когда государственная власть не оказывала прямого воздействия на норму процента внутри страны и на другие побуждения к внутренним инвестициям, меры, принимавшиеся в целях увеличения активного сальдо тор­гового баланса, были единственным прямым средством в распоряжении государства для увеличения заграничных инвестиций. В то же время влияние активного тернового баланса на приток драгоценных металлов было единственным косвенным средством понижения внутренней нормы процента и, следова­тельно, усиления побуждения к внутренним инвестициям... если говорить о вкладе в искусство государ-ственного управления экономической системой в целом и обеспечения оптимальной занятости всех ре­сурсов этой системы, то ранние представители экономической мысли XVI и XVII вв. в некоторых вопро­сах достигали практической мудрости, которая в оторванных от жизни абстракциях Рикардо была сначала забыта, а потом и вовсе вычеркнута»².

Более того, хотя сторонники меркантелизма  выступали за проведение активной государственной поли­тики, во в определенном смысле их доктрина может быть охарактеризована как ориентированная на либерализацию хозяйственной жизни. Действительно, она фактически предполагала снятие барьеров на пути движения как товаров, так и факторов производства внутри национального рынка, ослабление пут феодальной жесткости и чрезмерной регламентированности.

Надо отметить, что сами «классики», хотя и в не столь явной форме, допускали, что установление и развитие внешнеторговых отношений между странами может при определенных обстоятельствах ока­заться убыточным для одного из партнеров. Здесь наиболее очевидным примером является определение Рикардо жестких пределов, в рамках которых должны устанавливаться ценовые пропорции, обеспечива­ющие взаимную выгодность внешнеторговых связей.

Нелишне отметить и тот факт, что, по мнению ряда исследователей, «классики» унаследовали некото рые пороки своих предшественников и оппонентов. Показательна в этом отношении точка зрения Дж.С. Милля. Он, в частности, писал: «Даже сам Адам Смит, его (меркантилизма, - С.С.) ниспровергатель, сохранил отдельные взгляды, которые нельзя отнести ни к какому другому источнику. Представления Адама Смита о выгоде международной торговли сводятся к тому, что внешняя торговля открывает сбыт для избыточного продукта страны и дает возможность прибыльного воспроизводства части националь­ного капитала. Эти выражения внушают мысли, не совместимые с четким пониманием явления. Термин «избыток продукта» как будто подразумевает, что страна в некотором роде испытывает необходимость производить вывозимое ею зерно или сукно. В самом деле, если не потребуется и не будет потреблена где-нибудь в другом месте та часть продукта, которую сама страна не потребляет, то эта часть либо станет производиться в прямой убыток, либо, если ее не произведут, соответствующий ей капитал оста­нется незанятым. Однако... страна производит товар для экспорта сверх своих потребностей., в силу  того, что это – самый дешевый способ обеспечить страну другими товарами. Если бы страна не экспор­тировала этот излишек... она не импортировала бы ничего. Но труд и капитал прежде занятые

' См : Бродель Ф, Динамика капитализма. М.. 1992.

²Кейне Дж.М. Общая теория занятости, процента и денег /Пер. с англ. М.: Прогресс, 1478. С 408-413.

92                                                                                                                Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

в производстве товаров на экспорт, нашли бы себе применение в изготовлении тех предметов, которые ранее привозились из-за границы... или выпускались бы их заменители... Торговля, в действительности, является средством удешевления производства; и во всех случаях она приносит в конечном счете выго­ду потребителю»¹.

Таким образом, несмотря на продолжающиеся и поныне попытки известной абсолютизации как одного, так и другого подходов к опенке мирохозяйственных связей и соответственно к их регулированию, по край­ней мере, на сегодняшний день разумно говорить о целесообразности поиска некой золотой середины. Это действительно так. ибо в реальной жизни внешнеэкономическая деятельность - это одновременно и взаи­мовыгодное сотрудничество, и жесткая конкурентная борьба. Применительно к любой из форм междуна­родных экономических отношений мы без труда обнаружим противоречивое воздействие, которое между­народная торговля, или зарубежное инвестирование, или трансграничная миграция рабочей силы оказывают на различные группы хозяйствующих субъектов в странах - членах всемирного хозяйства.

Какой же вывод на этом основании можно и должно сделать для сферы международных отношений? Многомерная и неоднозначная экономическая реальность, в свою очередь, оказывает противоречивое воздействие на область внешней политики.

С одной стороны, развитие внешнеэкономических связей способствует облегчению контактов и смяг­чению международных конфликтов. Так было к так есть — где царствует Меркурий, нет места Марсу. Уже упоминавшийся Дж.С. Милль писал в этой связи: «Торговля первая научила народы смотреть со взаимным доброжелательством на богатство и процветание любого из них. Раньше каждый патриот, недостаточно развитый для того, чтобы считать себя гражданином мира, желал, чтобы все страны, кроме его собственной, были слабыми, бедными и плохо управлялись. Теперь он видит в их богатстве и прогрессе прямой источник богатства и прогресса своей страны. Внешняя торговля превращает войну в архаизм, усиливая и укрепляя личные интересы, по природе своей противоположные войне. И без преуве­личения можно сказать, что именно быстрое расширение международной торговли и ее большие масш­табы, будучи главной гарантией всеобщего мира, создают прочную основу для непрерывного прогресса идей, институтов и человеческой расы в целом»².

Вместе с тем вырастающая из развития системы мирохозяйственных связей взаимозависимость го­сударств, при определенных условиях, ведет, как уже отмечалось выше, к их избыточной уязвимости по отношению к внешнему воздействию. А это, со своей стороны, может провоцировать обострение между­народной напряженности. Примеров здесь достаточно - это и Наполеон с его идеей континентальной блокада Англии, и экономические санкции современности. Кейнс имел весомые основания для того, что­бы написать следующие строки: «Войны имеют разные причины. Диктаторы и прочие, кому войны сулят, как они по крайней мере надеются, приятное волнение, могут без труда играть на естественной воин­ственности народов. Но самое большое значение имеют, помогая им раздувать пламя народного гнева, экономические причины войны, а именно - чрезмерный рост населения и конкурентная борьба за рынки. Именно второй фактор... вероятно, играл основную роль в XIX в. и может сыграть ее опять»³.

Общая мораль - едва ли целесообразно все пускать на самотек, разумно пытаться найти такие пара­метры и условия осуществления внешнеэкономической деятельности, такие формы международных от­ношений, которые, с одной стороны, позволят минимизировать потери, снизить риски конфронтации, с другой - обеспечат максимальные выгоды и согласование интересов субъектов всемирного хозяйства.

4.2. ЛИБЕРАЛИЗМ И БЕЗОПАСНОСТЬ

В этом разделе мы рассмотрим эволюцию либерализма, его отношение к проблеме безопасности, войны и мира, а также выделим некоторые сходные черты этого направления с реализмом.

Классический либерализм возник как идеология оппозиции монархизму и меркантилизму. Затем он стал набирать силу и влияние, будучи идеологией держав-гегемонов (Британии и Соединенных Штатов). Либерализм выступал главным идеологическим оппонентом тоталитаризма (фашизма и коммунизма) и в конце концов превратился в господствующую идеологию индустриального общества.

'Дж.С. Милль. Основы политической экономии. М., 1980. Т.2. С. 341-343.

² Там же С. 343-345.

³ Кейнс Дж.М. Общая теория занятости, процента и денег I Пер. с англ. М., Прогресс, 1978. С. 457.

Глава 4. Экономический фактор в международных отношениях

93

Вопреки общему употреблению слова «либерализм», его значение не является настолько же однознач­ным. Мы воспринимаем либерализм как некий набор понятий и идей, которые в большинстве случаев дополняют друг друга, но подчас находятся в противоречии. Многие элементы этого набора появились очень давно, но только в ХУШ-ХГХ вв. были объединены в политическую про!рамму.

Главной идеей либерализма является индивидуализм. Индивидуализм ведет к частной собственности, рынку, господству права (внутри государств, а затем и на международной арене). Кроме того, индивиду­ализм является основой рационального поведения, светской жизни, толерантности, веры в прогресс и. наконец, убежденности в том, что эти идеи универсально хороши и применимы для всего человечества. Поэтому либерализм противостоит автократии, являющейся изначальным оппонентом либерализма, и коллективистским, тоталитарным моделям общества. В целом либерализм негативно относится к поли­тике баланса сил, войне и милитаризму, предпочитая более рациональные, легальные и институциональ­ные подходы к международным отношениям.

История развития либерализма как самостоятельной теории человеческих (в том числе и между­народных) отношений, начиная с Гоббса, может рассматриваться как проект по освобождению этих от­ношений от насилия. По мнению сторонников либерализма, экономические проблемы необходимо решать экономическими методами, идейные споры должны происходить без применения силы, а государство должно вмешиваться только тогда, когда существует какая-либо реальная угроза - внешняя агрессия либо восстание внутри страны. Насилие, таким образом, устраняется из нормальных отношений между гражданами¹.

Обычно выделяют четыре этапа в развитии либерализма: 1) начиная с Левиафана Гоббса, далее 2) защиты свободы от государства посредством права (Локк, Монтескье, Милл, Кант, Бентам) в XVII-XIX вв.; 3) теории свободной торговли А. Смита и, наконец, 4) попыток распространить либерализм на сферу международных отношений в Х1Х-ХХ вв.

Хотя с точки зрения теории международных отношений упоминание о Гоббсе в либеральном контек­сте может показаться спорным, ранняя история либерализма наилучшим образом может быть понята как развитие и ревизия идей Гоббса. Изначальная посылка Гоббса состояла в индивидуализме, в том, что каждый имеет право на самооборону, что полной безопасности индивиду никто не гарантирует. Поэтому рациональным казалось доверить суверену как оценку ситуаций с точки зрения безопасности, так и ее обеспечение.

Передача проблем «общего мира и безопасности» Левиафану не означает отказа от свободы как таковой. Напротив, индивиды остаются свободными принимать решения по всем остальным вопросам, хотя, конечно, их действия ограничиваются правилами, устанавливаемыми сувереном. Важно, однако, отметить, что, сосредоточив решение вопросов безопасности в своих руках, Левиафан не только защи­щает своих подданных, но и лишает их возможности использовать силу друг против друга. Это обстоя­тельство заслуживает особого внимания, поскольку противоречия религиозного и политического характе­ра в то время являлись серьезной угрозой для всего общества.

Итак, первые либеральные мыслители, начиная с Локка до Лейбница и с Монтескье до Кондорсе, в качестве отправной точки своих рассуждений брали безопасность индивида, доверяя ее обеспе­чение суверену. Безопасность индивида в либеральной традиции Просвещения является, таким образом, как коллективным, так и индивидуальным благом. Она есть для него и условие, и цель. Но эта цель может быть достигнута только коллективно.

В работе Локка «Two Treatises of Government» (1689) либерализм представлен как целостное учение. С этого времени у сторонников либерализма изменилось отношение к Гоббсу. Соглашаясь с концепцией общественного договора для обеспечения безопасности и, следовательно, свободы, они считали необхо­димым ограничивать государство. Государство было необходимо для защиты от внешних угроз и для предотвращения внутренних конфликтов, но слишком часто оно само несло угрозу личной свободе и даже жизни индивида. Эта дилемма определяла развитие либерализма на протяжении ХУШ-Х1Х вв.

Локк, Монтескье, Кант, Бентам и Милль обосновывали необходимость ограничения государства посред­ством права, установления конституционного правления, осуществления принципа разделения властей.

С середины XIX в, стала формироваться более точная концепция относительно условий, при которых государство может нарушить нормальную жизнь своих граждан, отойдя от существующего порядка

¹ Buzan Barry and Waever Ole, Liberalism and Security: The contradictions of the Liberal Leviathan/ Copenhagen Peace Research Institute, April 1998. Р. 5.

94

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

управления и законов. Отказ от использования в качестве предлога «необходимости», которая могла ин­терпретироваться очень широко, к точному определению экстраординарных условий (emergency conditions) способствовал встраиванию в концепцию либерализма понятия безопасность. Лишь в случаях реальной внешней угрозы государство может выйти за пределы права.

Третий этап ограничения государства был инициирован идеологами свободного рынка в 1820-1830-е гг. А. Смит и другие представители шотландского Просвещения пришли к выводу о том, что невмеша­тельство государства в экономическую жизнь приносит положительный результат. Хотя в настоящее вре­мя это рассматривается как исключительно экономическая концепция, в свое время речь шла в целом о пересмотре роли государства, его переориентации на использование экономических рычагов управления и сохранении простора для раскрытия потенциала частного предпринимательства и индивидуализма в целом. Сама природа экономического процесса не дает государству возможности обладать полнотой информации и потому управлять этим процессом. Лучшие результаты могут быть достигнуты в случае, когда право принимать решение делегируется самим предпринимателям, преследующим свои собствен­ные цели. Идея разделения экономической и политической сфер является центральной. Именно это раз­деление создает предпосылки для существования саморегулирующейся экономики. Однако оно должно реализовываться через деятельность государства. На этом этапе либерализм рассматривает государ­ство как механизм, посредством которого обеспечиваются свобода личности и хорошее управление. Бе­зопасность и свобода становятся тесно связанными друг с другом. Отметим, что в то время представи­тели либерализма ни в коем случае не рассматривались как антигосударственники. Они стремились лишь к тому, чтобы сдержать естественную для государства тенденцию - вмешиваться во все сферы жизни общества.

Развитие классического либерализма применительно к внутриполитическому контексту сопровожда­лось также во вес большей степени растущим вниманием к международным отношениям и пробле­ме войны. Это происходило в силу двух основных причин. Первая состояла в мессианском стремлении либерализма расширит!, сферу своего действия за пределы государства, стать универсальной концепци­ей. Вторая причина коренилась в желании обеспечить выживание либерализма как практики на уровне отдельного государства в связи с тем, что война и милитаризм являлись наиболее удобными предлогами для наступления на свободу, использования ресурсов в интересах государства (а не личности и общества) и т.п.

Как уже отмечалось, фритрейдеры XIX в. пытались распространить логику либерализма на междуна­родные отношения. Тогда (как, впрочем, и сейчас) они стремились к тому, чтобы избегать насилия в межгосударственных отношениях, настаивали на демилитаризации. Международные отношения, по их мнению, должны строиться не с целью создания некоего глобального Левиафана, а следуя логике эконо­мической взаимозависимости между ними и демократизации внутри них.

Основная идея либерализма относительно открытости экономики, политики и общества означает, что государства и общества соглашаются максимально сузить спектр проблем, которые они относят к сфере безопасности. Этим, как уже отмечалось, либерализм отличается от закрытых меркантилистс­ких и тоталитарных государств, которые относят к собственной безопасности все, начиная от поп-музыки и производства обуви и кончая строительством подлодок и космических аппаратов.

Идеалистическая цель либерализма состоит в том, чтобы на первом этапе ограничить понятие «без­опасность» рамками лишь военного сектора, а затем поставить под сомнение легитимность применения силы и снять в конце концов с повестки дня сами проблемы безопасности, сопрягаемые с правом при определенных обстоятельствах использовать силу. Главной альтернативой этому называлась свобода торговли, однако сторонники либерализма подчеркивали, что в международных отношениях существуют также и другие инструменты: общественное мнение, здравый смысл, взаимозависимость, разоружение, информация, демократия, международные организации.

Применительно к сфере международных отношений антигосударственная ориентация либерализма более очевидна, нежели применительно к отношениям внутри государства. Действительно, по мнению либерализма, в международных отношения государства являют собой проблему. Отношения между го­сударствами были бы лучше, если бы на них меньшее влияние оказывали лидеры государств, дипломаты и генералы. В международных отношениях либерализм выступает за то, чтобы в наименьшей степени осуществлялось взаимодействие государств и в наибольшей - наций и обществ (Cobden).

Мы уже упоминали о том, что первый большой эксперимент по созданию международных институтов для решения проблем безопасности был предпринят только лишь после окончания первой мировой войны,

Глава 4. Экономический фактор в международных отношениях

95

которая сама по себе несла угрозу всей либеральной цивилизации. Деятельность Лиги Наций, попытки создания системы коллективной безопасности, а также расчеты либералов на силу общественного мне­ния поставили под сомнение эффективность либеральных инструментов поддержания мира и обеспече­ния международной безопасности. Результатом этого явилось почти полувековое доминирование в тео­рии международных отношений реализма.

Однако это не означает, что либерализм как теоретическое направление в международных отноше­ниях перестало существовать. Как уже отмечалось, либерализм стал доминирующей идеологией инду­стриального (и постиндустриального) общества. Более того, «либеральный проект» не только выжил, но материализовался в сообщество безопасности, основанный на промышленно развитых странах За­пада и Японии.

Существуют разные традиции либерализма, по-разному трактующие взаимосвязь политического режима и внешней политики. Либеральный империализм Макиавелли, либеральный интернационализм Канта и либеральный пацифизм Шумпетера основаны на совершенно различных взглядах на природу человека, государства и международных отношений¹.

Либеральный империализм Макиавелли состоит в обосновании тезиса о том, что республики не только не являются миролюбивыми, но, напротив, представляют собой лучшую форму государственного устройства для империалистической экспансии. Республика Макиавелли представляет собой не демок­ратию, которая, по его мнению, быстро трансформируется в тиранию, а сообщество равных в социальном отношении свободных граждан, участвующих в политической жизни. Сущностью внутриполитической жизни является, с одной стороны, стремление к доминированию правящей элиты, а с другой стороны, опасение масс попасть в зависимость. Это внутреннее противоречие находит свое разрешение в экспан­сии, удовлетворяющей интересы всех и высвобождающей энергию масс. Желающие властвовать - вла­ствуют, желающие остаться свободными - сохраняют свой статус. Кроме того, все получают удовлет­ворение от радости победы.

Макиавелли доказывал, что свободный Рим в большей степени готов к успешной экспансии, чем ари­стократические республики типа Спарты и Венеции. По мнению ряда авторов, многочисленные интер­венции США в послевоенное время подтверждают выводы Макиавелли².

Для понимания сути второй традиции либерализма необходимо напомнить, что современный либера­лизм в своей основе имеет две идеи:

1)          демократии друг с другом не воюют (первое эмпирическое исследование было предпринято еще
в 1938 г.);

2)         допустимость войн в отношении недемократических государств.

Ни реализм, ни марксизм не могут объяснить феномен того, что более чем 150 лет демократические государства не воюют друг с другом.

Кантианская теория либерального интернационализма дает ответ на этот вопрос. Граждане у Канта преследуют различные цели, они индивидуалисты и ведут себя рационально. Однако, и это особенно важно, они способны согласиться с моральным равенством всех индивидов и видят в других не средство, а цель. Поэтому государство у Канта представляет собой институт, который осуществляет свои функции в соответствии с правом. В отличие от республики Макиавелли, кантианские республики в состоянии поддерживать мир между собой, поскольку они способны проявлять осмотрительность и уважать меж­дународные права других республик. Этими правами обладают представители другой страны, которые равны в моральном отношении. Кантианские республики готовы к ведению войны с теми государ­ствами, в которых отсутствует представительная власть, и, более того, видят свою миссию в защите и «экспорте» демократии, частной собственности и любой деятельности, направленной на освобождение тех, кто находится в состоянии несвободы. Таким образом, либеральный интер­национализм Канта может рассматриваться в качестве одной из основ концепций «гуманитарных интер­венций». Конечной же целью (и одновременно условием «вечного мира») является глобальное торжество демократии.

Третья модель, разработанная Шумпетером, рассматривает людей как рационально мыслящих индивидов, приверженных принципам демократии. Кроме того, они, по его мнению, едины в том, что

¹  Doyle Michael. Liberalism and World Politics // The New Shape of World Politics. Contending Paradigms in International Relations. Foreign Affairs. New York. 1997. Р. 39-66.

²  Aron Raymond. The Imperial Republic // New York, 1974: Barnet Richard. Intervention and Revolution. Cleveland. 1968.

96

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

стремятся к материальной выгоде. Поскольку их материальные интересы неразрывно связаны с возмож­ностью торговли в условиях мира, они и их государства миролюбивы. В войне заинтересованы только военная аристократия и те, кто может получить материальную выгоду. Демократия не будет защищать интересы меньшинства и платить высокую цену за империалистическую политику, которая является ре-. зультатом деятельности «военной машины», милитаристских инстинктов и желанием экспортировать монополизм'.

Критика взглядов Шумпетера, изложенных в его книгах «Sociology of Imperialism» и Capitalism, Socialism and Democracy», ведется но трем направлениям:

1)          «материалистический монизм» Шумпетера не оставляет места для неэкономической мотивации
внешней политики, исходящей будь то от государства или отдельных лиц. Таким понятиям, как
слава, престиж, идеология, или просто желаниям власть имущих не находится места в теорети­
ческих построениях Щумпетера. Не учитываются также и сравнительные выигрыши в торговле,
которых можно достичь в результате войн;

2)     политическая жизнь индивидов представлена как нечто одинаковое, гомогенное. Все граждане -
предприниматели и рабочие, сельские жители и горожане - стремятся к материальному благополу­
чию. Шумпетер полагал, что нахождение у власти не меняет людей;

3)     наконец, подобно тому, как сфера внутренней политики представляется гомогенной, такой же явля­
ется и сфера мировой политики. Стремящиеся к материальной выгоде демократические государ­
ства все вместе эволюционизируют в сторону свободной торговли. Государства с различным об­
щественным строем как будто не существуют для Шумпетера.

И все же, отмечая возможность использования насилия в отношении других стран, либерализм счита­ет нормой мир, сотрудничество. Конфликт есть временное состояние нарушения мира, в условиях которо­го обмен позволяет государствам становиться богаче.

Источник конфликта, по их мнению, кроется в непонимании друг друга и неправильной оценке ситуации сторонами или одной из сторон. Стремление к достижению односторонних преиму­ществ в результате конфликта является результатом близорукости политиков, неверных расче­тов, заблуждений или же недостаточной информированности.

В заключение следует отметить, что реализм и либерализм имеют нечто общее.

Реализм и либерализм в отличие от идеализма являются позитивистскими теориями, которые объяс­няют мир. Идеализм, как известно, является нормативной теорией, конструирующей альтернативный ре­альному мир.

Подобно реализму, либерализм многолик, он имеет несколько направлений.

Либерализм признает, что в мире нет какого-либо центрального регулирующего органа, способного установить порядок. Однако либерализм говорит не об «анархии», а о «неурегулированности» междуна­родных отношений, сохраняя надежду, что это в принципе возможно. Либерализм в словосочетании «анар­хичное общество» делает акцент на слове «общество».

Обе школы исходят также из того, что нет универсального права, признаваемого всеми и защищаемо­го на наднациональном уровне.

Естественно, что реализм и либерализм видят в государствах основных субъектов международ­ных отношений. Однако либерализм считает также важными субъектами на международной арене частных лиц, фирмы, международные организации. Особое внимание он уделяет их взаимодействию и результатам этого взаимодействия.

Наконец, реализм и либерализм говорят о рациональном поведении участников международных отно­шений. Реализм, правда, говорит о том, что государство рационально отвечает на вызовы и угрозы, кото­рые исходят из враждебной международной среды. Либерализм, в свою очередь, концентрирует свое внимание на стремлении удовлетворения своих собственных интересов.

Помимо общих концепций, заимствованных у экономистов, реалисты используют также и их методы исследования. Теория игр - модель экономического поведения - быстро стала использоваться для моде­лирования международных отношений и особенно военно-стратегических проблем (другие примеры -так называемая дилемма узника).

¹ См.: Haas Michael. international Conflict. New York, 1974. Р. 464-65; Rummel R.J. Libertaruanism and International Violence// J. of Conflict Resolution. 1983.27-.27-71.Doyle M, Kant. Liberal Legacies and Foreign Affairs// Philosophy and Public Affairs. 1983. 12-323-53; Chan Steve. Mirror, Mirror on the Wal. Are Freer Countries More Pacific?// J. of conflict Resolution. 1984. 28: 617-48; Weede Erich. Democracy and War Involvement // . J. of conflict Resolution. 1984. 28:649-64.

Глава 4. Экономический фактор в международных отношениях

97

Однако имея много общего в оценке мира, в котором действуют заинтересованные в удовлетворении собственного интереса субъекты, представители реализма и либерализма приходят, как уже отмечалось, к противоположным выводам.

4.3. ТЕОРИЯ «ГЕГЕМОНИСТСКОЙ СТАБИЛЬНОСТИ»

Эта теория представляет собой одну из попыток расширить теорию реализма посредством включения в нее международных норм права и институтов.

Теория «гегемонистской стабильности» утверждает, что

гегемонистские структуры власти, в которых доминирует одно государство, в наибольшей степени способствуют развитию международных режимов, основывающихся на довольно точных и хорошо соблюдаемых нормах (Р. Кеохейн).

Следовательно, в рамках этих режимов обеспечивается мир и стабильность.

Почему государство-гегемон заинтересовано в поддержании правил и норм, которые являются «об­щим благом»? В соответствии с теорией «гегемонистской стабильности» гегемон имеет интересы, со­впадающие с «общим благом» для всех других государств. Гегемон, будучи крупнейшим участником международной торговли, кровно заинтересован в укреплении принципов свободы торговли. Обладая наи­высшей производительностью труда и уровнем технологии, он не опасается конкуренции со стороны дру­гих стран. Напротив, он боится того, что его товары не будут допущены на рынки других стран. Гегемон выступает за свободу торговли и использует всю свою мощь, чтобы ее обеспечить. Таким образом, гегемон создает возможность и мотив для поддержания режима, который гарантирует политическую стабильность с целью ведения свободной международной торговли.

Проблема взаимосвязи гегемонии и стабильности стала предметом исследований И. Валлерстейна¹.

Рассматривая историю капитализма с XVI в. до настоящего времени, И. Валлерстайн исходил из того, что капитализм представляет собой, во-первых, систему, относительно автономную от внешнего воздей­ствия, во-вторых, историческую систему, которая появилась несколько веков тому назад, достигла высо­кого уровня развития и когда-то прекратит свое существование.

Любая система имеет внутреннюю структуру, которая обеспечивает ее самосохранение, но историч­ность системы предопределяет накопление факторов, стимулирующих изменение этой системы при опре­деленных условиях. Система переживает бифуркационную турбулентность, или, иными словами, переход количественных изменений в качественные.

Одним из ключевых понятий, которые использует И. Валлерстейн, является «гегемония». Гегемо­ния - это система межгосударственных отношений, в которой противоборство так называе­мых великих держав оказывается настолько несбалансированным, что появляется одно госу­дарство, становящееся первым среди равных (primus inter pares). При этом доминирующая держа­ва имеет возможность диктовать правила поведения и свою волю в экономической, военной, дипломатической и даже культурной сферах. Материальной основой такой гегемонии является эффек­тивность ее предприятий в трех ключевых сферах экономики - в агропромышленном производстве, торговле и финансах. Экономическая эффективность предприятий государства-гегемона была настолько высока, что она позволяла добиваться успеха даже на внутренних рынках других держав. Гегемония наступает в случаях, когда даже союзники доминирующей державы на деле есть не более чем ее клиенты, а противоборствующие державы деморализованы и придерживаются сугубо оборонительной линии поведения относительно гегемона. Вместе с тем гегемония представляет собой процесс, изме­няющий континиум противоборства великих держав. Она возникает при определенных обстоятельствах и имеет особое значение для развития мирового капиталистического хозяйства.

По мнению Валлерстейна, в истории капитализма было всего три периода гегемонии - в середи­не XVII в. (1620-1672 гг., объединенные провинции), в середине XVIII в. (1815-1873, Великобритания) и в середине XX в. (1945-1967 гг., США).

¹ Wallerstein Immanuel. The three Instances of Hegemony in the History of the Capitalism World-Economy // International J. of Comparative sociology. 24. 1-2 (1983); The rise  and demise of the world capitalist system. Comparative studies in society and history. 16:4,388-94,397-406.

98

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Общим для них было:

1)           наличие преимуществ одновременно в трех сферах экономической жизни, о которых говорилось
выше;

2)     политика глобального «либерализма», нашедшая свое воплощение в защите свободного перемеще-
ния факторов производства (товаров, капитала, рабочей силы) в мировой экономике и противодей-
ствие любым попыткам ограничить свободу торговли. В политической сфере экономический
рализм явился основой парламентских институтов, господства права и гражданских свобод. Высо-
кий уровень жизни трудящихся в стране-гегемоне также являлся одной из характерных черт.
это не означает того, что названные качества носили некий абсолютный характер. В случае, если
стране-гегемону было выгодно, предпринимались отнюдь нелиберальные меры; они вмешивались
во внутренние дела других стран; для гарантии национального «консенсуса» они прибегали к мера
репрессивного характера и т.д. Однако либерализм как идеология и политика достигали наиболь
шего расцвета именно в периоды гегемонии;

3)     характер военного доминирования определялся тем, что страны-гегемоны были морскими (сейчас
морскими и воздушными) державами. Они не стремились чрезмерно развивать свои сухопутные
войска и быть втянутыми в наземные кампании, дабы максимально экономить средства и не рас-
пылять людские ресурсы. Потребность в больших сухопутевых силах возникла лишь с появление
мощных противников, располагавших сильной армией.

В каждом из трех случаев установлению гегемонии предшествовала продолжительная война, штора приводила к изменению всей системы международных отношений:

Тридцатилетняя война 1618-1648 гг. и победа Нидерландов в борьбе с Габсбургами привели к ее зданию Вестфальской системы;

наполеоновские войны 1792-1815 гг. закончились поражением Франции в ее борьбе с Великобрита- нией за гегемонию, в интересах которой возник «концерт держав»; первая и вторая мировые войны обеспечили доминирование США, нашедшее свое отражение отчасти в Уставе ООН и деятельности международных экономических институтов, созданных в Бреттон-Вудсе.

Каждый из названных периодов гегемонии сопровождался появлением двух претендентов на роль лидера (в первом случае - Англии и Франции, во втором ~ США и Германии, в третьем -Японии и Западной Европы), причем новый гегемон намеренно избирал своего предшественника в качестве своего «младшего» партнера.

Классическими примерами этой теории являются рах britanicа, существовавшая в середине XIX в.,  pах americana, возникшая после окончания второй мировой войны.

В середине XIX в. превосходство Великобритании на международной арене основывалось не только на эффективности ее экономики, но и на ее господстве на море, которое не подвергалось довольно долгое время претензиям со стороны континентальных держав, в том числе и в связи с тонкой игрой британской дипломатии, сохранившей за собой роль дирижера в весьма подвижной структуре международных отно­шений в Европе.

Нормы либеральной экономики (свободная торговля, золотой стандарт, свободное перемещение капи­тала и рабочей силы) получили широкое распространение по мере роста престижа Британии. Эти нормы в качестве универсальной идеологии являли собой основу для гармонии интересов. Хотя в то время и не существовало формальных политических международных институтов, идеологическое отделение эконо­мики от политики означало, что Сити мог выступать в качестве регулятора и администратора, опираясь на эти универсальные нормы.

Однако, начиная с последней четверти XIX в., ситуация в мире значительным образом изменилась. Упадок экономической и военной мощи Британии, потеря ею безоговорочного лидерства на море сопро­вождались ростом мощи Германии и Соединенных Штатов. Экономический либерализм также факти­чески сошел на нет в связи с ростом протекционизма, попытками ряда стран участвовать в переделе мира и, наконец, отказом от золотого стандарта. Попытки создания универсального международного ин­ститута для поддержания мира и стабильности (Лиги Наций) также потерпели крах.

Структура власти в новой системе гегемонии рах атеriсапа была более жесткой, чем в предыдущей. В ее основе были альянсы государств, во главе которых находились США, созданные с целью сдержива­ния Советского Союза. Эта система гегемонии создала предпосылки для развития мировой экономики, в которой Соединенным Штатам принадлежала примерно такая же роль, что и Британии в середине про-

Глава 4. Экономический фактор в международных отношениях

99

шлого века. США редко прибегали к прямому вмешательству для защиты своих экономических интере­сов. Поддерживая нормы международного экономического порядка, установленные в Бреттон-Вудсе, США обеспечивали своим корпорациям получение прибыли, достаточной для поддержания мощи госу­дарства.

Рах атеriсапа создала большое количество международных организаций. Опыт Великой депрессии и рост кейнсианства привели к тому, что разделение политики и экономики XIX в. окончательно сошло на нет. Поскольку государство получило возможность играть значительную роль в регулировании нацио­нальной экономики, возникла потребность в административном управлении и мировой экономикой, а так­же придании ей качества межгосударственных отношений.

Упадок США в 1970-е гг., нашедший свое выражение в поражении в войне во Вьетнаме, росте влияния ОПЕК, экономической стагнации, не привел к разрушению системы международной валютной и торговой системы, сложившейся после второй мировой войны. Международные экономические режимы смогли адаптироваться к новым условиям.

Режимы не всегда исчезают вместе с упадком силы государства-гегемона. Его наличие может быть необходимым условием для появления международных режимов, но оно не обязательно для их подержа­ния. Как и все социальные феномены, режимы инерционны. Кроме того, государства со временем могут сами осознать выгоды того или иного режима и использовать его в своих интересах.

Американская гегемония закончилась, хотя США сохраняют за собой лидерство в торговле и в финан­совой сфере. Военная и политическая мощь Америки сократилась, а следовательно, и возможность дик­товать свою волю союзникам-противникам (Японии и Западной Европе). Однако это только начало зака­та американской гегемонии, не означающего ни в коей мере сворачивания процесса глобализации и уни­версализации норм либеральной экономики.

Понятие «гегемония» как своего рода мостик между мощью государства, идеями и институтами позволяет решать некоторые проблемы международных отношений, в частности объяснить стабиль­ность и, следовательно, мир.

Однако сохраняется необходимость ответить на очень важный вопрос: каков механизм поддержания «гегемонистской стабильности» (читай: мира) в рамках данной конкретной структуры? Одним из воз­можных способов поддержания системы является интернационализация государства-гегемона, т.е создание международных организаций и институтов, в которых бы обеспечивалось лидерство этого государства и снимались бы (хотя бы отчасти) социальные проблемы внутри государств системы. МВФ, Мировой банк мобилизуют финансовые ресурсы и оказывают обусловленную поддержку тем государ­ствам, которые «играют по правилам» и переживают временные трудности. Наличие международных экономических организаций, нацеленных на поддержание существующего экономического порядка, до­полняется вполне эффективным инструментарием для гармонизации национальной политики отдельных государств. Этот процесс начинался достаточно сложно в период реконструкции экономики Западной Европы по плану Маршалла (европейцы отнюдь не были единодушны относительно условий предоставле­ния американской помощи), однако затем принял регулярный характер (обсуждение оборонных программ в рамках НАТО, планов экономического развития в ОЕСД и «большой семерке» и др.)

4.4. ТЕОРИЯ МИРОВОЙ СИСТЕМЫ

Современная глобализация в своей основе имеет распространение норм и институтов капиталисти­ческого хозяйства. В связи с этим особый интерес представляют поиски закономерностей мира в усло­виях этого хозяйства с точки зрения политической экономии. Что может обеспечить стабильность (и мир) при капитализме? При каких условиях эта стабильность возникает? Как экономически она под­держивается?

Ответ на эти вопросы можно найти в работах представителей неомарксизма и других школ, испытав­ших на себе значительное влияние марксизма. В развернутом виде они представлены в работах И. Валлерстейна¹.

Теория мировой системы, будучи в своей основе марксистской, претендует на глобальный уровень

¹ . Wallerstein Immanuel. The Modern World-System. 2 volumes. Academic Press. New York, 1974,1980; Frank Andre Gunder and Wallerstein Immanuel. Dynamics of Global Crisis/ Monthly Review Press. New York, 1982.

100

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

обобщения. Согласно ей стабильность капиталистической системы определяется не только пове­дением государства-гегемона (не для всей эпохи капиталистического хозяйства, как мы видели, характерно наличие гегемона), но и самой ее структурой, состоящей из трех основных элемен­тов - ядра (наиболее развитые страны), полупериферии (менее развитые страны) и периферии (наименее развитые страны) и сложившейся уже в середине XVIII в.

Основная классовая борьба, по мнению Валлерстейна, разворачивается между ядром и периферией. Ядро использует свою мощь, чтобы извлекать прибыль из периферии, как это делалось в течение после­дних пяти веков. Конфликты между великими державами, включая две мировые войны и холодную войну, были не чем иным, как соперничеством государств ядра из-за права эксплуатировать периферию.

Ядро и периферия не всегда имеют четкую границу между собой. В периферии есть тоже свое ядро и периферия (Рио-де-Жанейро и леса Амазонки), как, впрочем, и в государствах, входящих в ядро (Нью-Йорк и дельта Миссисипи).

Однако кроме ядра и периферии в мировую систему капитализма входит полупериферия - группа государств, которая занимается промышленным производством и обладает известным уровнем концентрации капитала, но существенно уступает по этим показателям государствам ядра. Именно государствам полупериферии принадлежит особая роль в поддержании стабильности, т.к. они выступают в роли буфера между наиболее и наименее развитыми странами и не дают после­дним создать единую коалицию против первых, т.е. ядра системы. Это оказывается возможным потому, что государства полупериферии сами выступают в двух качествах - эксплуатируемых и эксплуататоров:

«Полупериферия необходима для того, чтобы мировая капиталистическая система работала без сбоев... Мировая экономика предполагает непропорциональное распределение прибыли. Поэтому, естественно, возникает вопрос о том, как такая система политически может существовать. Почему большинство эксплуатируемых просто не объединится против меньшинства, присваивающего большую часть прибыли?»

Валлерстейн указал на три основных элемента обеспечения относительной политической стабильнос­ти всей капиталистической системы. Во-первых, это концентрация военного потенциала в руках домини­рующих государств (ядра); во-вторых, приверженность их лидеров рыночной идеологии и либеральным ценностям; в-третьих, участие менее развитых стран в эксплуатации наименее развитых, что делает невозможным возникновение мировой системы с четкими полюсами.

Со временем принадлежность к ядру, периферии и полупериферии может меняться, но в целом на глобальном уровне система классовых отношений сохраняется. Регионы, которые когда-то были вне до­сягаемости развитых европейских стран (внутренняя часть Латинской Америки), впоследствии стали частью периферии. Государства периферии могут «подрасти» до следующей и даже примкнуть к катего­рии избранных (Финляндия). Государства ядра со временем могут также изменить свой статус (Испания, Португалия).

Поскольку теория мировой системы носит глобальный характер, она не дает четких дефиниций отно­сительно того, какие конкретно государства относятся к каждой из названных категорий. В принципе этого важно, поскольку помогает лучше уяснить «ролевую» функцию интересующих нас государств.

Статистические данные мировой торговли в значительной степени подтверждают обоснованность ги­потезы Валлерстейна.

В табл. 2 представлены показатели пеt-экспорта (экспорт минус импорт) для крупнейших регионов по нескольким видам товаров за 1991 г.

Выделенные жирным шрифтом цифры показывают экспортную специализацию различных регионов. Про-мышленно развитые страны (ядро) продают товаров машиностроения и химической промышленности на 275 млрд. долларов больше, чем покупают. Все остальные регионы преимущественно импортируют эти товары.

Юг и большинство стран Азиатско-Тихоокеанского региона, включая Тайвань, Гонконг и Южную Ко­рею, в основном специализируются на выпуске товаров легкой промышленности - они продают этих товаров на 92 млрд. больше, чем покупают. Очевидно, что, согласно классификации Валлерстейна, их следует отнести к полупериферии. К этой же группе стран принадлежит и Китай, как, впрочем, страны Восточной Европы и Россия.

Государства Ближнего Востока и Африка специализируются на экспорте нефти (76 млрд. и 38 млрд.   | долларов соответственно). Они играют роль сырьевого придатка промышленно развитых стран. Специа­лизация Латинской Америки (экспорт продовольствия и товаров сельского хозяйства, а также сырья) также относит этот регион к периферии.

Глава 4. Эконокгический фактор в международных отношениях

Таблица 2

(Goldstein Joshua S. International Relations. 2 ed/ Harper Collins College Publishers. 1996. P 477)

Ядро, полупериферия и периферия существенно отличаются друг от друга по уровню социально-эко­номического развития и соответственно уровню жизни. Чтобы наглядно представить себе неравно­мерность распределения благ, приведем пространную выдержку из выступления Генерального секретаря ООН на саммите тысячелетия:

«Давайте представим себе на минуту, что мир действительно является "мировой деревней", если серьезно отнестись к этой метафоре, которая часто используется для описания глобальной взаимозависимости. Предположим, что в этой деревне проживает 1000 человек, среди которых все свойства, присущие современному человеческому обществу, распределены точно в таких же пропорциях. Что бы она из себя представляла? Ив чем бы мы увидели ее основные проблемы?

Около 150 человек живут в богатом районе этой деревни, а примерно 780 — в более бедных районах. Еще примерно 70 человек живут в районе, где идет переходный процесс. Средний доход на душу населения составляет 6000 долларов в год, причем число семей со средним уровнем дохода по сравнению с прошлым увеличилось. Но при этом на долю всего лишь 200 жителей приходится 86 % всего богатства, в то время как почти половина жителей деревни едва сводит концы с концами, имея менее 2 долларов на день.

Число мужчин лишь ненамного превышает число женщин, однако женщины составляют большинство среди тех, кто живет в нищете. Уровень грамотности среди взрослых растет. И все же около 220 жителей деревни - две трети из них женщины --неграмотны. Из 390 жителей в возрасте до 20 лет три четверти живут в более бедных районах, и многие из них отчаянно стремятся найти рабочие места, которых не существует. Менее 60 человек владеют компьютером, и лишь 24 из них имеют доступ к Интернету. Более половины никогда не звонили по телефону или не получали телефонных звонков.

Средняя продолжительность жизни в богатом районе составляет почти 78 лет, в более бедных районах – 64 года, а в
самых бедных кварталах— всего лишь 52 года. В каждой из этих групп средняя продолжительность жизни по сравнению с
жизнью предыдущих поколений увеличивается, но почему же наиболее бедные так сильно отстают в этом отношении? Потому что в этих кварталах намного выше уровень распространенности инфекционных заболеваний и недоедания, что сочетается с острой нехваткой пригодной для использования воды, средств санитарии, медицинских услуг, надлежащего жилья и ион. в плане образования и трудоустройства.

Не существует предсказуемого пути обеспечения мира и спокойствия в этой деревне. Одни районы относительно безопасны, е то время как другие охвачены волной организованного насилия. В последние годы деревня все чаще страдает от связанных с погодой стихийных бедствий, включая неожиданные и сильные ураганы, а также отрезках переходов от наводнений к засухам, причем средняя температура ощутимо повысилась. Накапливается все больше данных, указывающих на то, что между этими двумя тенденциями существует взаимосвязь и что потепление связано с тем, какое топливо и в каких количествах используют люди и предприятия. Объем выбросов углерода, являющихся основной причиной потепления, за последние 50 лет увеличился в четыре раза. Уровень грунтовых еод к деревне быстро снижается, а падение плодородия почвы в округе чревато для шестой части населения потерей средств к существованию.

Крайняя нищета — это оскорбление нашей общей человеческой сущности. К тому же она усугубляет многие другие проблемы. Например, бедные страны, и особенно те из них, в которых существует значительное неравенство между этническими и религиозными общинами, могут, с гораздо большей степенью вероятности оказаться втянутыми я конфликты, чем богатые страны. Большинство из этих конфликтов носит внутренний характер, однако они почти неизбежно создают проблемы для соседей или вызывают необходимость в гуманитарной помощи.

Кроме того, бедным странам зачастую не хватает потенциала и ресурсов для осуществления экологической рациональной политики. Это подрывает устои скудного существования их народов и усугубляя: последствия их нищеты»¹.

1. Аннан К, С. 9-12,

102______________________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Вопросы для контроля

1. Какие выводы можно сделать из того факта, что на основе международного разделения труда
   отдельные национальные экономики оказываются связанными между собой в рамках единого все­
   мирного хозяйства?
2. 2.      В какой мере проведение страной протекционистской политики может оказывать влияние на форми­
   рование ее внешнеполитических приоритетов? 
3. Дайте характеристику основных направлений либеральной традиции в интерпретации международ­
   ных отношений. В чем состоит либеральный проект «вечного мира»?
4. Чем отличаются концепции реализма и либерализма?
5. Как соотносятся друг с другом понятия «гегемония», «режим» и «стабильность»?
   1. Назовите факторы, обеспечивающие относительную стабильность мировой системы капитализма.
      Применима ли, на Ваш взгляд, в современных условиях ленинская концепция империализма? Аргу­
      ментируйте свой ответ.

Глава 5. Внешняя политика и ее анализ

Глава 5

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА И ЕЕ АНАЛИЗ

Что такое внешняя политика? Как ее можно анализировать?

5.1.   Понятие «внешняя политика». 

5.2.  Уровни анализа внешней политики. 

5.3.   Анализ внешней политики. 

5.4.   Анализ внешней политики и разрешение конфликтов. 

5.1. ПОНЯТИЕ «ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА»

Внешняя политика - деятельность государства на международной арене, регулирующая от­ношения с другими субъектами внешнеполитической деятельности: государствами, зарубежны­ми партиями и иными общественными организациями, всемирными и региональными междуна­родными организациями.

Внешняя политика опирается на экономический, демографический, военный, научно-технический, куль­турный потенциалы государства. Сочетание последних определяет возможности внешнеполитической деятельности государства на тех или иных направлениях, иерархию приоритетов в постановке и реали­зации внешнеполитических целей.

Геополитическое положение государства исторически доминировало в выборе государством партне­ров и развитии взаимоотношений с его противниками.

Формой традиционного осуществления внешней политики является установление дипломатичес­ких отношений или снижение их уровня, приостановка, разрыв и даже объявление войны при обострении отношений между государствами; открытие представительств государства при всемирных и региональ­ных международных организациях или членство государства в них; бывшими партнерами сотрудниче­ство с дружественными государству зарубежными политическими партиями и другими общественными организациями; осуществление и поддержание на различном уровне эпизодических и регулярных контак­тов с представителями государств, зарубежных партий и движений, с которыми данное государство не имеет дипломатических отношений или дружественных связей, но в диалоге с которыми заинтересовано по тем или иным причинам.

Как мы уже отмечали, в государственных структурах подавляющего большинства современных госу­дарств существуют специализированные органы по осуществлению внешнеполитической деятельнос­ти и контролю за этой деятельностью: министерства иностранных дел (или внешних сношений) и соответ­ственно парламентские комитеты по вопросам внешней политики; посольства и представительства, в составе которых нередко работают специалисты по военным вопросам, организаторы системы доверен­ных лиц и агентов (резиденты разведки и контрразведки), специалисты по вопросам экономического (торговые представители), культурного сотрудничества; научные и культурные центры за рубежом, рабо­тающие под контролем посольств и представительств по относительно самостоятельным программам; официальные и полуофициальные миссии.

Внешняя политика преломляет и отражает в постановке своих целей, в выборе средств и методов внутриполитическую ситуацию в государстве. Она опирается на ресурсы, имеющиеся у него, на его кадровый потенциал. Внешнюю политику рассматривают в связи с внутренней политикой государства¹.

В настоящее время противоречия глобального развития заставили цивилизованных участников меж­дународных отношений уделять все большее внимание вопросам реконструирования системы междуна­родной безопасности; организации превентивных мер по предотвращению региональных конфликтов и их локализации; предотвращению техногенных катастроф и сотрудничеству в целях скорейшей ликвидации их последствий; борьбе с международным терроризмом и торговлей наркотиками; совместным меропри-ятиям по охране окружающей среды и ликвидации источников и последствий ее загрязнения; помощи странам Третьего мира в борьбе с голодом, болезнями и т.д.

В научной литературе термин «внешняя политика» используется достаточно широко и, кажется,

¹ Политология: Энциклопедический словарь. М., 1993, С. 45-46.

104

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

не требует определения. Однако, если рассматривать это понятие с точки зрения теории международных отношений, представляется необходимым более точно и научно его обрисовать.

Для этого мы поместим понятие «внешняя политика» в более широкий контекст и попытаемся соотне­сти его с понятием «международная политика».

Вряд ли можно найти краткое определение термина «международная политика», которое включало бы все его аспекты в полном объеме, поэтому его надо рассмотреть подробнее. Очевидно, что междуна­родная политика есть, прежде всего, политика. Основываясь на данном положении, Дональд Пучала под­черкивает, что процессы и модели международной политики схожи с процессами и моделями, характер­ными для политики в целом¹. «Международная политика, как и любая политика, есть борьба за власть (доминирование)», - писал Ханс Моргентау, обозначая, таким образом, основные характеристики между­народной политики: ее целенаправленность и связь с понятием «власть (доминирование)»². Однако меж­дународная политика имеет и свою специфику - являясь одним из видов взаимодействия субъектов меж­дународных отношений, она складывается из их действий.

5.2. УРОВНИ АНАЛИЗА ВНЕЙШЕЙ ПОЛИТИКИ

Таким образом, мы видим, что международная политика есть явление комплексное, и для того, чтобы его исследовать, необходимо проанализировать все его составляющие. Метод такого подхода был пред­ложен в 1960-х гг. Дэвидом Сингером, который одним из первых поднял вопрос об уровнях анализа международной политики³. Выявление уровней анализа необходимо, прежде всего, для того, чтобы по­нять, какие факторы формируют международную политику и определяют ее развитие. В литературе по теории международных отношений существует несколько вариантов подобного деления, три из которых мы приведем ниже.

Д. Сингер выделяет два уровня анализа:

1)     международная система. Этот уровень позволяет, абстрагируясь от деталей, исследовать между­
народные отношения в целом и понять суть процессов, имеющих глобальное значение;

2)    государство. Государство как основной субъект международных отношений обладает автономией
и возможностью выбора направления своей политики. Поэтому с точки зрения суверенного госу­
дарства можно более детально и глубоко проанализировать международную политику.

Приведенная выше модель является попыткой вычленить наиболее общие уровни анализа. Более де­тализированная модель разработана Джеймсом Розенау⁴. Состоит она уже из шести уровней:

1)     особенности индивида, принимающего решения. На данном уровне исследуются, прежде всего,
персональные характеристики участника процесса принятия решений;

2)    ролевая функция индивида, принимающего решения. Действия личности зависят не только от
индивидуальных характеристик, но и от того места, которое занимает он в представляемой им
организации или политической системе, что определяет рамки его деятельности;

3)    структура правительства. От структуры правительства зависят полномочия отдельных полити­
ков, а также специфические условия их деятельности (необходимость общественной поддержки
в демократической системе и подавления оппозиции в авторитарной);

4)    характеристики общества. В данном случае принимаются во внимание факторы, влияющие или ;
обусловливающие решения правительства. Одним из таких факторов, например, является наличие
или отсутствие в распоряжении правительства ресурсов, что определяет выработку целей и средств
их достижения;

5)    международные отношения. Взаимодействие государств зависит от отношений между ними.
Сильное государство, например, будет вести себя по отношению к слабому совсем не так, как по
отношению к другому сильному;

6)    мировая система. Структура мировой системы определяет международную, региональную и гло­
бальную среду, в которой действует государство.

¹  Puchala Donald James. International Politics Today. Dodd, Mead and Company. New York 1971. Р. 3.

²  Morgentay Hans J. Politics Among Nations, Alfred A. Knopf. New York, 1973. Р. 29.

³  Singer J. David. The Level-of-Analysis Problem in International Relations, International Politics and Foreign Policy/ Ed. by Hames N. Rosenau; The Free Press. New York, 1969.

⁴  Rosenau James N. The Scientific Study of foreign Policy. London: Frances Pinter, 1980.

Глава 5. Внешняя политика и ее анализ

105

Патрик Морган предложил состоящую из пяти уровней модель, несколько по-иному расставив ак­центы¹:

1)      взаимодействие между государствами есть в конечном счете результат решений и поведения инди­
видов;

2)  кроме этого, взаимодействие между государствами является результатом решений и деятельности
различных группировок, таких как кабинеты министров, элиты, группы интересов, бюрократические струк­
туры;

3)   в международной политике доминируют государства, поэтому необходимо исследовать поведение
каждого из них как единого целого;

4)   государства действуют не в одиночку, необходимо принимать во внимание региональные группиров­
ки, альянсы, блоки и т. д.;

5)   международная политика в целом формирует систему, которая более других факторов определяет
поведение государств.

Приведенные выше модели демонстрируют, насколько сложным и комплексным феноменом является международная политика. Именно эта комплексность и заставляет исследователей расчленять пробле­му на составляющие ее части и выбирать различные ракурсы для того, чтобы анализ был всесторонним. Один из ракурсов - анализ международной политики с точки зрения государства, действующего на меж­дународной арене. В каждой из моделей мы можем провести черту между внутригосударственными и надгосударственными уровнями, выделив, таким образом, уровни, относящиеся к понятию «внешняя политика».

5.3. АНАЛИЗ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ

Итак, анализ внешней политики ~ это попытка исследовать международную политику с перс­пективы отдельного государства с целью объяснения ее сущности и, возможно, прогнозирования дальнейшего развития.

Определив направление, необходимо выбрать метод анализа. О методах анализа внешней политики и пойдет речь в данном разделе.

Традиционным методом такого анализа является метод сравнения, причем можно выделить несколько вариантов сравнения. Если исходить из положения о том, что международные отношения развиваются в соответствии с определенными закономерностями, то поиск аналогий в истории может помочь эти зако­номерности выявить. История внешней политики государства дает возможность сравнить его действия в различных ситуациях и выявить их истоки и суть. Исторический подход лег в основу метода исследова­ния конкретных ситуаций (cas-study). Как отмечают Ричард Нойштад и Эрнест Мей, изучение истории имеет и большое практическое значение для политиков, участвующих в выработке и проведении внешней политики, помогая им точнее определить цели и пути их достижения².

Другой вариант сравнения - это горизонтальный срез, сравнение политики различных государств. Та­кой метод позволяет поместить внешнюю политику каждого государства в более широкую перспективу. Задача в данном случае остается прежней - выявить закономерности, для чего необходимо найти и объяс­нить сходства и различия в поведении субъектов международных отношений. Сравниваться могут как политика в целом, ее варианты и результат, так и отдельные ее компоненты, такие как внешнеполитичес­кие концепции, системы принятия решений, использование различных средств при достижении политичес­ких целей и т.д

Известный ученый Джеймс Розенау считает, что сравнительный анализ еще не является действитель­но научным, а, скорее, предваряет его. С его точки зрения, внешнюю политику государства необходимо изучать в более широкой перспективе и с более высокой степенью обобщения. Д. Розенау рассматривает

' Morgan Patrick M. Theories and Approaches to International Politics. Transaction Books; New Brunswick and Oxford, 1988.

²  Neustadt Richard E., May Ernst R. thinking in Time. The Uses of History for Decision-Makers. The Free Press. New York, 1989.

³  См., например: Hermann C.F. Policy Classification: A Key to the comparative Study of Foreign Policy // J.N. Rosenau, V. Davis, M.A. East, eds. The Analysis of International Politics: Essyas in Honor of Harald And Margaret Sprout/ Free Press. New York, 1972. //
В. Frank, Horton III, C. Anthony Rogerson, Edward L. Warner III eds. Comparative Defence Policy.  The John Hopkins University Press, Baltimore and London, 1974.

106

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

внешнюю политику как поведение, направленное на адаптацию государства к окружающей среде, прово­дя аналогии с биологическим организмом¹. Он определяет внешнюю политику как действия, которые правительство предпринимает или намеревается предпринимать, для того чтобы сохранить удовлетворяющие его факторы международной среды или изменить не удовлетворяющие. При этом сравнительный и адаптационный подходы являются не взаимоисключающими вариантами, а разви­тием дисциплины от эмпирического к научному анализу.

По мнению многих исследователей, основным методом анализа внешней политики сегодня все же является рассмотрение ее с точки зрения принятия решений. Д. Сингер отмечал, что одним из преимуществ изучения международных отношений с позиции отдельного государства является воз­можность успешного использования анализа принятия решения. Анализ принятия решения строится на основе следующих положений: внешняя политика состоит из решений, принимаемых индивидами-политиками, которых можно выявить. Поэтому принятие решений есть поведение, которое необходи­мо объяснять.

Именно политики определяют, в чем суть каждой конкретной ситуации. Решения, определяющие вне­
шнюю политику, имеют внутренние, общественные источники. Сам процесс принятия решения может
быть важным и независимым источником решений².              

Анализ принятия решений, таким образом, является попыткой разделить внешнюю политику на от­дельные, конкретные решения и исследовать, какие факторы влияют на их принятие. В данном случае государство уже не является основным объектом изучения. Приходится признать, что оно не монолитно и не однородно, и принимать во внимание уровни анализа, расположенные ниже уровня государства.

В чем же состоит сущность процесса принятия решения? На первый взгляд ответ достаточно прост: в каждой конкретной ситуации политик должен сделать выбор между несколькими альтернативами. Одна­ко при ближайшем рассмотрении процесс принятия решения включает в себя поиск и формулирование альтернатив, анализ и оценку последствий и непосредственно выбор. Кроме того, ситуации, когда реше­ние принимается одним человеком, чрезвычайно редки, поскольку государство представляет собой до­вольно сложный бюрократический механизм. Таким образом, для того, чтобы понять, какие факторы в конечном итоге определяют принятие решения, необходимо исследовать данный процесс во всем его многообразии. В теории принятия решений наибольшее распространение получил метод построения и анализа моделей, каждая из которых акцентирует внимание исследователя на одном из факторов. Клас­сическим набором моделей в современной теории принятия решений считается концепция Грэма Аллисо-на, сформулированная в его книге «Суть решения»³. В главе 6 эти и другие модели будут рассмотрены  подробнее.

Особое место в теории принятия решений занимают исследования, посвященные проблеме принятия  решений в условиях кризиса. Кризис представляет собой как бы микрокосмос, в котором все аспекты   процесса принятия решений высвечиваются наиболее ярко. Особенности ситуации - нехватка времени для поиска и анализа альтернатив, стресс, сознание ответственности и т. д. - накладывают особый отпе­чаток на принятие решений. В кризисной ситуации зачастую даже в государствах с развитой бюрократи­ческой структурой ответственность за принятие решений ложится на политика, стоящего во главе госу­дарства или небольшую группу людей.

5.4. АНАЛИЗ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ И РАЗРЕШЕНИЕ КОНФЛИКТОВ

Отношения между государствами состоят из элементов конфликта и сотрудничества, вряд ли возмож­но найти пример отношений, основанных только на сотрудничестве. В то же время с развитием военных технологий конфликты становятся все более и более опасными, и это вызывает необходимость всесто­роннего научного подхода к проблеме их разрешения. В данном разделе речь пойдет о необходимости применения методов анализа внешней политики для разрешения конфликтов. Прежде всего, необходимо понять, что из себя представляет концепция разрешения конфликтов. Об этом и пойдет далее речь.

¹  Rosenau James N. Comparing Foreign Policies: Why, What, How?// Comparing Foreign Policies: Theories, Findings and Methods, James N. Rosenau ed./ Halsted Press Divisions, John Wily and sons, New York; London; Sydney; Toronto, 1974

²  Wight Brian P. Decision-making analysis// Approaches and Theory in International Relations/ Trevor Taylor ed., Longman; London and Ney York, 1988

³   Alisson Graham T. Essence of decision, Explaining the Cuban Missile Crisis, Harper Collins Publishers, 1975

Глава 5. Внешняя политика и ее анализ

107

В современной теории международных отношений интерес к такому явлению, как конфликт, посто­янно возрастает. Многие исследователи пытались и пытаются ответить на вопросы о том, в чем исто­ки конфликтов, в чем их суть и как государство может и должно действовать в условиях конфликта. Последователи традиционного направления пытаются в основном ответить на первый вопрос. С точки зрения классического реализма конфликт является неизбежным и естественным элементом междуна­родных отношений в условиях борьбы государств за доминирование и влияния. Несовместимость ин­тересов, определенных с точки зрения силы, и порождает конфликт. Неореалисты, разделяя основные идеи классического реализма, при исследовании истоков конфликтов концентрируют внимание на по­следствиях анархичности мировой системы и действии дилеммы безопасности. В неолиберализме кон­фликт признается естественным, но не рассматривается неизбежным элементом международных от­ношений. Неолибералы разделяют положения об анархичности международной системы и эгоистичес­ких интересах, но видят пути их преодоления в развитии международных институтов, комплексной взаимозависимости и в распространении либеральной демократии, что должно привести к уменьшению доли конфликтов в международных делах.

Сравнительно независимое направление в исследовании конфликтов сформировалось в 1950-х гг. Гло­бальный конфликт ядерных сверхдержав вызвал необходимость комплексного, более научного подхода к изучению такого феномена, как конфликт. «Бихевиористская революция» сделала этот подход возмож­ным. Создание теории конфликтов началось с признания конфликта независимым феноменом. Затем по­следовала попытка ответить сразу на все три вопроса: что такое конфликт, почему конфликты возникают, как можно и нужно действовать в условиях конфликта? На первые два вопроса можно ответить, изучая, прежде всего, структуру и динамику конфликтов. На третий вопрос можно ответить по-разному. Во-пер­вых, можно рассматривать конфликт не только как опасность, но и как возможность достижения опреде­ленных целей. В этом случае возникает необходимость разработки стратегии конфликта, для того чтобы знать, как государство должно действовать, чтобы достичь своих целей и избежать при этом нежела­тельных последствий¹. Данный подход можно охарактеризовать как концепцию управления конфликтом.

Другой путь - это разрешение конфликтов, путь достижения взаимоприемлемого соглашения с долго­срочной перспективой. В международных отношениях этим подходам соответствуют и два вида полити­ки - на основе стратегии строится политика прекращения конфликтов, направленная лишь на прекраще­ние насилия, политика же разрешения конфликтов ставит целью установление долгих мирных отношений путем ликвидации источников конфликта.

Разрешение конфликтов представляет собой достаточно широкую сферу деятельности и исследова­ний и включает в себя множество аспектов. Тем не менее все это многообразие можно свести к двум элементам: анализ структуры и динамики конфликтов и стратегия разрешения конфликтов. Международ­ный конфликт ассоциируется в основном с какими-либо силовыми действиями. Кажется, что, остановив насилие, можно разрешить конфликт. Однако история, особенно история периода после окончания холод­ной войны, показывает, что разрешение конфликта требует более детального подхода. Для того чтобы действительно разрешить конфликт, необходимо понять его структуру и воздействовать на все его компо­ненты, не все из которых различимы с первого взгляда.

Первое, что надо выявить, - это источники конфликта. Конфликт, как мы уже видели, может возник­нуть по различным причинам:

-  вследствие наличия действительно несовместимых целей, преследуемых сторонами;

-  из-за убеждения сторон в несовместимости целей;

-  источником конфликта может стать неправильное восприятие целей противоположной стороной.

В каждом из этих случаев при попытке разрешить конфликт необходимо применять различные под­ходы.

В целом действительно несовместимые интересы становятся источником конфликта гораздо чаще. В этом случае сами пели сторон создают еще один важный элемент конфликта - конфликтную ситуацию. Одной из наиболее сложных конфликтных ситуаций является спор из-за раздела каких-либо благ (терри­тория, сырье и т.д.). Теория игр описывает такую ситуацию как «игру с нулевой суммой», когда одна сторона выигрывает настолько, насколько проигрывает другая. При разрешении подобного конфликта главное - не замыкаться в узких рамках, вызвавших конфликт интересов, а расширить угол зрения на проблему для того, чтобы попытаться найти сферу, в которой выгода может быть взаимной.

1. Shelling Tomas C. The Strategy of Conflict. A Galaxy Book; New York, Oxford University Press. 1963.

108

  Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Еще более сложная ситуация возникает, когда конфликт вызван не только целями сторон, но и несов­местимостью их систем ценностей. Обычно участники конфликта выстраивают свои цели на основе своих систем ценностей, которые они считают универсальными, и системы эти могут различаться. В этом случае несовместимость целей определяется не только распределением благ, но и различиями в системах ценностей. Разрешение такого конфликта требует воздействия на восприятие сторонами ситу­ации и друг друга.

Восприятие является еще одной важной составляющей конфликта. Часто случается, что истоки кон­фликта лежат не в сфере реальности, а в восприятии его участников. Подозрения, основанные на традици­онном недоверии или предубеждениях, заставляют участников конфликта воспринимать действия друг друга как угрозу, даже когда это не так. Другой вариант - когда стороны неверно считают, что их цели несовместимы. В данной ситуации путь к разрешению проблемы - разъяснение целей и намерений сто­рон.

Наиболее явный элемент конфликта - это действия или конфликтное поведение. Трудно определить точно, что можно назвать «конфликтным поведением», особенно если конфликт не перешел еще в откры­тую фазу с применением сторонами силовых акций. Критерием такого поведения могут быть цели дей­ствий, такие как:

-   заставить противника изменить свои цели;
— противодействовать действиям противника;

-   наказать противника за его поведение¹.

В соответствии с этим и насильственные действия, и обещания, и даже уступки могут попасть в . категорию «конфликтного поведения». Этот факт необходимо помнить, чтобы определить наличие конф­ликтной ситуации еще на стадии скрытого конфликта и воздействовать на нее как можно ранее.

Структура конфликта динамична. В своем развитии конфликт проходит различные стадии, хотя часто развитие может быть и скрытым. Для успешного разрешения конфликта его развитие необходимо выяв­лять в трех сферах - внутри сторон (изменение целей, восприятия, позиции и внутренней структуры), в отношениях между сторонами (эскалация, интенсификация, расширение), в связях между конфликтующи­ми сторонами и окружением (изоляция, вмешательство и т.д.).

Очень важно также понять, что же представляет собой концепция разрешения конфликта. Хотя обще­принятых определений понятий «разрешение конфликта» (conflict resolution) и прекращение конфликта (conflict settlement) не существует, между ними есть ощутимое различие. Из всех элементов конфликта наиболь­шее внимание обычно привлекает поведение, и поэтому воздействовать пытаются прежде всего на него. Такой подход можно назвать стратегией прекращения конфликта. Она часто используется третьими сторонами, стремящимися к прекращению насилия и восстановлению мира, чего можно добиться, напри­мер, при помощи операций по принуждению к миру. При этом целью усилий является не согласование интересов конфликтующих сторон, а лишь прекращение вызывающих беспокойство действий.

Главной проблемой такого подхода является временный характер достигнутого. По крайней мере, одна из сторон конфликта будет считать, что ее интересы ущемлены и цели не достигнуты, сохранив недовольство и стремление изменить ситуацию в свою пользу. А это значит, что относительное спокой­ствие будет сохраняться лишь до тех пор, пока давление будет сохраняться.

Стратегия разрешения конфликта, напротив, предусматривает усилия, направленные на изменением согласование целей и интересов конфликтующих сторон. Основная цель в данном случае - достижение взаимоприемлемого соглашения. Наилучшим способом его достижения считаются прямые переговоры сторон, и задача третьей стороны - помочь участникам конфликта найти приемлемое для них решение. В данном случае воздействию подвергаются не только поведение, но и восприятие и позиция сторон. При благоприятном исходе отпадает нужда в силовых акциях и силовом контроле.

Случается, что конфликтующие стороны не склонны вести переговоры, особенно если конфликт про­должителен и жесток. В таких ситуациях возможно применение двухступенчатого подхода. На первом этапе применяются меры, направленные на прекращение насилия. Когда же это сделано, начинается по­иск компромисса, т. е. пути действительного разрешения конфликта. Основными приемами разрешения конфликтов являются переговоры и посредничество, причем в данной сфере они имеют определенную специфику. Посредничество, например, не заканчивается при достижении соглашения. Для достижения долгосрочного результата соглашение должно быть точкой отсчета новой роли посредника.

1. Mitchell Christopher R. The Structure of International Conflict. Saint Martin’s Press, New York,1981.

Глава 5. Внешняя политика и ее анализ

109

Таким образом, мы видим, что стратегия разрешения конфликта направлена, прежде всего, на измене­ние политики конфликтующих сторон по отношению друг к другу и лежащего в ее основе восприятия. Для эффективного применения такой стратегии необходим всесторонний научный анализ факторов, определя­ющих политику каждого участника конфликта. Именно применение концепций и методов анализа внеш­ней политики, особенно в условиях кризиса, дает нам такую возможность.

В чем же должна состоять функция руководителей развитых стран? Что они могут сделать для пре­дотвращения конфликтов и войн? К. Аннан следующим образом отвечает на этот вопрос:

«Практически все согласны с тем, что профилактика лучше лечения и что стратегии предотвращения должны быть направлены на ликвидацию коренных причин конфликтов, а не просто их внешних проявлений в виде насилия. Однако такое согласие не всегда подкрепляется делами. Политическим лидерам трудно убедить общественность своей страны в необходимости проведения внешней политики, нацеленной на предотвращение, поскольку издержки этого очевидны сразу же, тогда как пользу такой политики — заключающуюся в предотвращении какого-то нежелательного или трагического будущего события - гораздо труднее довести до сознания общественности. Поэтому предотвращение — это прежде всего задача, которую должно решать политическое руководство....

Наконец, для обеспечения успеха стратегий предотвращения необходимо не допустить возобновления старых конфликтов. Мировое сообщество должно оказать необходимую поддержку в деле постконфликтного миростроительства.

Хотя предотвращение является ключевым элементом усилий по обеспечению безопасности человека, надо признать, что даже самые хорошие стратегии предотвращения и сдерживания могут привести к неудаче. Поэтому могут потребоваться другие меры. Одна из них заключается в повышении нашей готовности защищать уязвимых людей»'.

Вопросы для контроля

1. Что такое анализ внешней политики?
   1. Какие уровни анализа представляются Вам наиболее важными для анализа внешней политики
      новых независимых государств (в отличие от стабильных демократий)?
   2. Как влияют авторитарные традиции государства на внешнюю политику?
   3. С чего следует начать анализ международного конфликта?
      1. Чем отличается «разрешение конфликта» (conflict resolution) от прекращения конфликта (conflict settlement)?

¹ 54-я сессия Генеральной Ассамблеи ООН. Доклад Генерального секретаря ООН «Мы, народы: Роль Организации Объеди­ненных Наций а XXI веке». С. 33.

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Глава 6

ЛИЧНОСТИ, ЭЛИТЫ   И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

Какова роль личности и элит в формировании внешней политики?

6.1.  Теории «личности» и внешняя политика 

6.2.  Роль «элит» и «групп давления» в формировании внешней политики 

6.3.  Бизнес-элиты и российская внешняя политика 

6.1.   ТЕОРИИ «ЛИЧНОСТИ» И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

В конце второго тысячелетия нашей эры представления о том, что история в первую очередь опреде­ляется деяниями «царей и героев», выглядят архаично. И тем не менее личность политического лидера была и остается одной из важных переменных при анализе внешней политики. Об этом свидетельствуют и учебники истории, где «первые лица» наиболее влиятельных государств упоминаются почти на каждой странице, и средства массовой информации, в которых до трети времени в выпусках новостей занимают все те же «первые лица», и тенденция «персонифицировать» определенные периоды истории, и политичес­кие концепции: «сталинизм», «тэтчеризм», «рейганомика», «доктрина Брежнева».

Можно, конечно, спорить о том, изменило бы отсутствие на исторической арене той или иной выдаю­щейся личности ее ход коренным образом. Например, был бы в СССР период широкомасштабных репрессий, если бы руководителем страны после смерти Ленина стал не Иосиф Сталин, а Лев Троцкий, или сумел бы Уинстон Черчилль остановить Гитлера, если бы он, а не Невил Чемберлен, был британским премьером в преддверии второй мировой войны, но никто не станет отрицать, что все упомянутые поли­тические деятели оставили свой след в мировой истории.

Первым подходом к исследованию личности лидера во внешней политике, получившим широкое распро­странение, была так называемая психоистория, или психобиографии, испытывавшая сильное влияние фрей­дизма. При рассмотрении влияния личности политика на принятие политических решений исследователи, принадлежавшие к этому направлению, обращали внимание на проблемы и травмирующие переживания, с которыми будущий политический лидер сталкивался в детстве. Например унижения, с которыми в детстве столкнулся Иосиф Джугашвили (впоследствии Иосиф Сталин), жесткость и чрезмерная строгость отца будущего американского президента Вудро Вильсона или необходимость быть на вторых ролях и находить­ся в тени старшего брата в судьбе будущего президента Джона Кеннеди. Все эти переживания становятся источником мотивации, вызывают стремление утвердить себя, доказать свою полноценность. Такой эф­фект в психологии называется «гиперкомпенсацией». Варианты могут быть разными, но в любом случае какие-то черты характера политика становятся гипертрофированными: чрезмерная жестокость и подозри­тельность Иосифа Сталина, жесткое и прямолинейное стремление к идеалу Вудро Вильсона, сделавшее его неспособным к компромиссным решениям, чрезмерный активизм и напор Джона Кеннеди.

«Психоистория» была подвергнута справедливой критике, указавшей на редукционизм и мифологиза­цию значения детских переживаний, характерных для данной концепции.

Следующим направлением стали разнообразные теории черт, внимание которых было сосредоточе­но не столько на происхождение тех или иных типов и личностных профилей политиков, сколько на их влиянии на эффективность принимаемых решений. Основной вопрос для этого направления: «Какой долж­на быть личность эффективного политического лидера?» Одним из вариантов этого подхода является теория харизматического лидера (Вебер), которая предполагает, что выдающиеся политики обладают особым качеством - «харизмой», которое не поддается рациональному объяснению, однако заставляет людей следовать за лидером, доверять ему и подчиняться ему. Основной недостаток данной теории со­стоит в том, что феномен «харизмы» по определению не поддается операционализации и, следовательно, строгому научному исследованию.

Важным примером попытки типологии характеров политических лидеров высшего уровня, также относящегося к теории черт, но использующего более обоснованную методику, является известная двумерная классификация личностных типов американских президентов, предложенная Джейм­сом Барбером¹ по параметром активность-пассивность и удовлетворенность-неудовлетворенность

¹ James David Barber. The Presidential Character: Predicting Performance in the White House. 4^th ed. 1992. N.J. Prentice Hall.  

Глава 6. Личности, элиты и внешняя политика

111

политической деятельностью. Первый параметр показывает, насколько активен и энергичен полити­ческий лидер. «Активные» президенты энергичны, они выдвигают новые политические инициативы, являются генераторами идей, охотно принимают на себя бремя лидерства. «Пассивные» президенты, напротив, следуют за течением событий, не инициируют реформы и изменения политического курса, поскольку это неизбежно приводит к конфликтам, которых они стремятся избежать. Второй параметр свидетельствует о том, в какой степени лидер удовлетворен («позитивный» тип) или не удовлетворен («негативный» тип) той работой, которую ему приходится выполнять в роли президента. Дело в том, что огромный груз ответственности, который лежит на президенте, по мнению Барбера, далеко не у всех политических лидеров вызывает позитивные эмоции. Некоторых национальных лидеров можно назвать «президентами по неволе», поскольку они принимают роль президента в основном из-за чув­ства ответственности, заложенного в раннем детстве, когда строгие родители заставляли их выполнять неприятные, но необходимые обязанности.

Данная двумерная классификация позволила Барберу выделить четыре типа американских прези­дентов: активно-позитивный (к нему он относит, например, президентов Рузвельта, Трумэна, Кеннеди, Клинтона), пассивно-позитивный (Хардинг, Рейган), активно-негативный (Вильсон, Джонсон, Никсон) и пассивно-негативный (Кулридж, Эйзенхауэр). Он пишет: Активно-позитивные президенты прежде все­го стремятся к достижению результата. Активно-негативные стремятся к достижению власти и ее удержанию. Потребность в любви со стороны сограждан является основным мотивом пассивно-пози­тивных президентов. Пассивно-негативные подчеркивают свою гражданственность и моральные до­стоинства. Таким образом, соотношение активности и удовлетворенности (позитивность-негативность) позволяет описать кластеры характеристик, отличающих хорошо адаптированных к реальности прези­дентов от «застревающих» на какой-либо сверхценной идее, чрезмерно уступчивых или замкнутых и холодных»¹.

Очевидно, что Барбер считает оптимальным активно-позитивный тип. Его представители облада­ют высокой степенью самоуважения, они не страшатся сложных задач и решений, открыты для новых идей, проявляют гибкость, умеют учиться на своих и чужих ошибках. Если говорить о проблемах других типов, то активно-негативные часто не способны к компромиссу, раз избрав курс действий, они «заст­ревают» на этой идее и продолжают ее активно поддерживать², даже когда им самим становится оче­видным, что было принято неверное решение. Пассивно-позитивные часто чрезмерно уступчивы, недостаточно активны и зависимы от своих советников.³ Пассивно-негативные жалуются на перегрузку, ока­зываются труднодоступными для своих советников, замкнутыми и эмоционально-неотзывчивыми.

Интересная концепция Барбера обладает недостатками, характерными для любых классификаций, относящихся к теориям личностных черт. Прежде всего, сам Барбер признает, что многие американс­кие президенты не укладываются жестко в один из описанных им типов. Дело в том, что в разные пери­оды своей жизни и в различных ситуациях политические лидеры могут изменять свой стиль, а для некото­рых из них резкие колебания стиля являются самой характерной особенностью. Например, первый прези­дент независимой России Б.Н. Ельцин в кризисные периоды демонстрировал скорее «активно-негативный» стиль, а затем начинались длительные периоды «пассивно-позитивного» или «пассивно-негативного» сти­ля деятельности. Кроме того, Барбер не операционализировал свои критерии, не предложил четкой проце­дуры измерения стилевых характеристик, что делает их несколько описательными и субъективными. Остается открытым вопрос о том, пригодна ли классификация Барбера для сравнительных кросскультур-ных исследований или она является сугубо американским феноменом. Современные теории лидерства считают недостаточным рассмотрение лишь личностных черт лидера, так как успех его деятельности, очевидно, зависит также от параметров ситуации и характеристик группы, которой он руководит. Ситуа­тивные теории лидерства⁴ справедливо подчеркивают, что в различных социально-экономических ситу­ациях успеха добиваются лидеры, обладающие разным личностным профилем. Например, в Германии 1930-х гг. Гитлер стал «фюрером», лидером нации, а в Германии конца 1990-х гг. человек с такими взгля­дами и складом характера скорее всего быстро попал бы в тюрьму или в сумасшедший дом. Теория

¹ James David Barber. The Presidential Character: Predicting Performance in the White House. 4^th ed. 1992. N.J. Prentice Hall.  Р. 46-47.

² Примером может служить упрямое стремление Р. Никсона добиться военной победы во Вьетнаме.

¹ Хрестоматийный пример здесь Р. Рейган, получивший прозвище «великий коммуникатор». Он действительно обладал талантом вызывать доверие и симпатию у избирателей, но, как отмечают многие американские политические аналитики, трудно было понять, каковы его политические взгляды. В его стиле доминировала риторика, форма, а не сущность.

⁴ Их также называют часто немецким термином «261186151».

112

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

лидерства как функция группы утверждает, что лидерами становятся лица, в наилучшей степени удов­летворяющие потребностям и ожиданиям группы или общества. Кредо этой теории, пожалуй, выражает известный афоризм: «Каждая нация имеет такое правительство, которого она заслуживает». Можно было бы добавить, «и к которому стремится». Лидер оказывается отражением и персонификацией обществен­ных ожиданий¹.

Успешное решение проблемы моделирования лидерства на высшем уровне требует синтеза всех ука­занных параметров. Одной из попыток, приближающейся к решению этой задачи, является классифика­ция, разработанная Маргарет Херманн (Hermann) и Томасом Престоном (Preston), обращающая специ­альное внимание на то, что президенты очень редко принимают важные решения единолично. В процессе принятия решений они постоянно взаимодействуют с аппаратом советников и помощников. Именно этот «мозговой трест» первого лица и стиль взаимодействия с ним президента являются определяющей пере­менной данной типологии. Херманн и Престон выделили четыре стиля лидерства².

Тип, названный «высший руководитель» (Chief Executive Officer), стремится доминировать, выстра­ивает четкую иерархию, систему команд и контроль над их выполнением. Основное внимание уделяется выстраиванию организационной структуры и управлению ею. К этому типу авторы относят президентов Г. Трумэна и Р. Никсона.

«Директор/идеолог» (Director/Ideologue, пример - Р. Рейган) так же, как и предыдущий тип, стремит­ся доминировать, но его в большей степени интересуют проблемы, требующие решения, а не организаци­онная структура.

Влияние стиля лидерства президента на его взаимодействие с аппаратом советников³

Таблица 3

Фокус

Авторитет и принцип организации

Формальные

Неформальные

Политический, процесс

Важна лояльность по отношению к лидеру.

Советники выступают как «рупор» лидера, распространяют его мнение. Внимание сосредоточено на самых важных решениях.

Оценивает идей, а не выдвигает идеи. Лидер доминирует в группе, что делает возможным «grouthink». Процедуры четко определены и диффе­ренцированы

Советники являются «членами команды». Решения разъясняются участникам группы. Ценится сплоченность группы. Советники оказывают лидеру психологичес­кую поддержку.

Стремятся избегать конфликтов и миними­зировать разногласия

Существо проблемы

Привлекаются советники, разделяющие

мировоззрение лидера.

Советники используются для реализации и

поддержки избранного курса действий.

Советники «подстраивают» информацию

к взглядам босса.

Один или два советника выполняют

функции «привратников», регулируя

доступ информации и посторонних к

боссу.

Решения определяются общим видением

проблемы.

Разногласия возникают по поводу средств

достижения целей, а не сущности целей

В качестве советников привлекаются эксперты, специалисты.

От сотрудников принимается не только инфор­мация, но и советы.

Бюрократический аппарат используется для сбора информации.

Значительное время уделяется рассмотрению различных вариантов решения и их последствий. Ведется поиск решения, которое можно реали­зовать. Терпимость по отношению к разногласиям

¹ Интересно, что сторонники этой теории выделяют и такой парадоксальный тип, как «лидер - козел отпущения». В этом случае
общество, группа или руководитель высшего уровня выдвигают такого лидера, которым в случае неудачного развития событий
можно легко пожертвовать. Вспомните зиц-председателя Фукса из романа «Золотой теленок», для которого такая роль стала
профессией. Похоже, что в недавней истории России эту роль сыграли последовательно премьер-министры, занимавшие эту
должность после В.С. Черномырдина и до В.В. Путина.

² Hermann Margaret G. and Preston Thomas. Presidents and Their Advisers Leadership Style, Advisory Systems and Foreign Policymaking // Eugene R. The Domestic Sources of American Foreign Policy Insight and Evidence, 2^nd ed. Wittkpf (ed.), New York, St Matrin’s,1994.

³. Ibid. p^. . 349.

Глава 6. Личности, элиты и внешняя политика

113

«Командные лидеры» (Team Builders and Players, пример - Дж. Форд, Дж. Картер) стремятся к кол­лективной организации работы, решения принимаются после достижения консенсуса, лидер находится в центре информационной сети и выполняет функции модератора дискуссии.

«Аналитики-новаторы» (Analyst/Innovators, пример - Ф. Рузвельт) так же, как и «командные лиде­ры», уделяют основное внимание сбору и анализу информации по проблеме, при этом они стремятся к многовариантному анализу и ищут оптимальное решение с учетом всех параметров и точек зрения. Бо­лее подробно эти четыре типа описаны в таблице.

Первые два типа объединяет то, что они предпочитают работать в рамках формальной организацион­ной структуры с четким распределением прав и обязанностей, третий же и четвертый типы предпочита­ют неформальный, более свободный стиль работы.

Данная классификация представляется очень интересной, так как коллективный стиль работы и при­нятия решений стал необходимостью в эпоху «информационной революции», и умение выстроить правиль­ные отношения со своей командой оказывается одним из важнейших навыков, определяющих успех руко­водителя высшего уровня.

Еще один возможный подход к исследованию значения личностных черт лидеров для внешней полити­ки основан на попытке выделить ряд личностных типов, для которых характерно сочетание определен­ных характерологических черт и особенностей мировоззрения, и проследить их влияние на принятие внешнеполитических решений. Например, Чарльз Кегли и Юджин Витткопф (Kegley and Wittkopf) выде­ляют 10 подобных типов¹.

1. Националисты. Для этого типа собственная нация является основным объектом идентификации.
   Другие общности, как более широкие (Европейский союз, человечество), так и более узкие (напри­
   мер, семья), занимают подчиненное положение в иерархии ценностей националистов. Нередко им
   свойствен этноцентризм - представление о безусловной добродетельности и прогрессивно­
   сти культуры собственной нации и негативное отношение к культуре других наций.
2. Наиболее яркой чертой милитаристов является их убежденность в допустимости агрессии и ле­
   гитимности применения силы при разрешении конфликтов, в том числе международных. Они пола­
   гают, что агрессия - неотъемлемое свойство человеческой натуры, что противоречит результату
   современных исследований, которые продемонстрировали, что агрессивному поведению люди обу­
   чаются в социальной среде так же, как они учатся читать и считать².
3. Консерваторы, если иметь в виду психологический профиль, а не политическую философию, ха­
   рактеризуются такими чертами, как враждебность, подозрительность, отсутствие гибкости в вое
   приятии и поведении, нетерпимость. К новым идеям консерваторы обычно относятся с подозрени­
   ем, они очень чувствительны к рангам и иерархии, не склонны к сочувствию и не прощают слабос­
   тей. Крайне консервативные ориентации чаще встречаются среди людей малообразованных,
   занимающих невысокое место в социальной иерархии и неуверенных в себе.
4. Прагматики. Для них характерны ориентация на результат, полезность идей или проектов, интел­
   лектуальность, нетерпение, склонность к экспериментированию, высокий уровень амбиций. Основ­
   ной критерий оценки для них - возможность достижения успеха, при этом они не всегда обращает
   внимание на допустимость используемых средств с точки зрения морали или прибегают к рацио-
   нализациям - т. е. логичным по форме, но не выдерживающим критики по существу оправданиям
   своих действий.
5. Параноиды. Данный термин заимствован из психиатрии, где он обозначает психическое расстрой­
   ство, для которого характерны страхи (фобии), подозрительность и недоверие по отношению к
   окружающим. Такой тип характера, очевидно, противопоказан публичным политикам, однако может
   проявляться и у них в ситуации стресса. Этот комплекс был отличительной чертой многих авторитар­
   ных лидеров (Гитлер, Сталин), в характере которых он сочетался с представлениями о собственном
   превосходстве и непогрешимости. Параноидам постоянно мерещатся козни и заговоры врагов, кото­
   рым необходимо нанести упреждающий удар, пока они еще не стали слишком сильны.
6. Макиавеллизм, Имя Николо Макиавелли, выдающегося итальянского политического деятеля эпо­
   хи Ренессанса, стало символом оппортунизма, пренебрежения к морали, манипулирования другими
   людьми для достижения собственной выгоды, что, в общем, несправедливо, учитывая реальную

'См.:Kegley Charles W., Eugene Wittkopf. American Foreign Policy. St Martin’s Press. New York, 1996. Р. 517-518.

 ² См., например, Feldman Robert S. Social Pcychology. New Jersey,, 1995. Prentice Hall. Р. 244-275.

114                                                                                                               Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

'

личность Макиавелли. Кредо этого типа выражает известный принцип иезуитов «цель оправдывает средства». Макиавеллисты испытывают сильную потребность в доминировании, достижении вла­сти. Этот тип похож на прагматиков, но если для прагматиков основным является успех, то для] макиавеллиста — выгода.

1. Верные приверженцы. Этот тип может принимать различные обличья: «фанатик», «идеолог», «террорист», «фундаменталист». Его представителей объединяет то, что они некритически привержены какой-либо религиозной или идеологической доктрине и готовы пойти на любые крайности ради нее. Их привлекают не рациональные аргументы и идеи, а сильные эмоции, они испытывают потреб­ность во что-то «свято верить», что-то или кого-то обожать. Все это сопровождается готовностью жертвовать собой, сливаться с восторженной массой единомышленников и нетерпимостью по отношению к инакомыслящим.
2. Авторитарные личности. Концепция авторитарной личности была введена в научный оборот Те­одором Адорно. Для авторитаров характерна сильная приверженность традиционным ценностям,
   стабильности, «житейской мудрости» и «здравому смыслу», готовность подчиняться авторитету и
   воспринимать мир, как нечто разделенное жесткими гранями: «друзья и враги», «добро и зло».
   Авторитары не принимают противоречий, они стремятся жить по застывшим и простым законам
   под руководством мудрого и всевидящего вождя.
3. Антиавторитары. В отличие от предыдущего типа для антиавторитаров характерна интроспек-
   ция, погруженность в свой достаточно богатый внутренний мир. Они не боятся новизны и противо­
   речий. Часто ведут себя импульсивно, спонтанно и нередко становятся участники левых движений,
   поскольку по своим взглядам являются идеалистами, стремящимися изменить мир и сделать его
   более справедливым.

10.  Догматики. Определяющей чертой догматиков является неспособность и нежелание подвергать
критике и модифицировать когда-то усвоенные взгляды и идеи. Для них характерно еще более жесткое мировосприятие, чем для авторитаров. Они просто не замечают, не пропускают в свое сознание новую и противоречащую устоявшимся взглядам информацию².

Все рассмотренные выше типы редко встречаются в чистом виде у представителей политических элит, так как последние испытывают слишком жесткий социальный контроль. Можно скорее, используя психиатрический термин, говорить об определенной «акцентуации», т. е. заострении ха­рактера политика в определенном направлении. Тем не менее связь между определенным типом характера и предпочитаемым репертуаром внешнеполитических средств является очевидной и под­дается эмпирической верификации: например, милитаризм и склонность к войнам или догматизм и отсутствие гибкости в принятии решений. И все же характер выдающегося политика редко бывает одномерным. Те же Кегли и Витткопф при описании личностного профиля X. Киссинджера, безуслов­но, одной из наиболее ярких фигур международной политики, указывают на стилевые особенности,  которые относятся к нескольким характерологическим типам. С одной стороны, Киссинджер, безус­ловно прагматик, если вспомнить о его гибкости, умении использовать принцип баланса сил, высоком интеллектом. С другой стороны, он предстает как авторитар-догматик, если учесть его нетерпимость к несогласию, недоверие к демократическим принципам во внешней политике, почти параноидальное стремление к секретности. Хотя, возможно, что именно для выдающихся политиков в отличие от посредственных характерна такал многомерность. Можно вспомнить хотя бы длинную череду советских руководителей-догматиков.

В заключение нужно отметить, что влияние личности политика на принятие решений опосредуется целым рядом обстоятельств, начиная от его положения в государственной иерархии, заканчивая тем,! насколько обыденной или экстраординарной, кризисной является ситуация. В последнем случае влияние личностных черт лидера оказывается более выраженным и важным.

¹ См.: Theodore W. Adorno, et al. The Authoritarian Personality. New York, 1950, Harper.

² Это явление называется селективностью восприятия.

Глава 6. Личности, элиты и внешняя политика

115

6.2. РОЛЬ   «ЭЛИТ» И «ГРУПП ДАВЛЕНИЯ» В ФОРМИРОВАНИИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ

Одной из важнейших составляющих исследований в области внешней политики является изучение ее движущих сил. Дж. Розенау отмечал, что

«связи между внутренними первопричинами и вытекающим из них поведением ~ внешней политикой - нелегко поддаются наблюдению и поэтому особенно недоступны для последовательного анализа... Мало работ рассматривают широкий ряд неправительственных переменных и оценивают, как их взаимодействие формирует содержание и конкретное осуществление внешней политики... Внешнее поведение проистекает из огромного комплекса истоков, каждый из них вносит свой вклад, но ни один из них сам по себе недостаточен для того, чтобы детерминировать его полностью»¹.

Что же такое «элиты»? В концепциях «множественности элит» под ними понимают лучших, наиболее достойных, одаренных и компетентных представителей различных групп населения, которые представлены в органах власти. Эти элиты открыты и доступны, они обладают высоким уровнем социальной мобильности, подвержены влиянию простых граждан, конкурируют друг с другом и тем самым уравновешивают друг друга. Множественность элит есть реализация принципа плюралистической демократии.

Один 'из корифеев политической науки Г. Алмонд несколько иначе определяет роль элит, указывая, что любая социальная форма деятельности (в том числе и внешнеполитической) влечет за собой разделение труда и разделение влияния, которое и является функцией элиты. Г. Алмонд' условно разделил общество на три категории с точки зрения их отношения к внешней политике:

(Во-первых) «...можно говорить о "публике вообще"; во-вторых, о "внимательной публике", которая информирована и интересуется внешнеполитическими проблемами и которая составляет аудиторию для внешнеполитических дискуссий между элитами; в-третьих, о политических элитах и элитах общественного мнения, отчетливо выраженном слое населения, создающем политику-, который придает общественности структуру и обеспечивает эффективные средства доступа к различным группировкам»-*.

Алмонд предложил следующую классификацию внешнеполитических элит:

-    политическая;

-    административная; 

— элита групп интересов;

-  элита средств массовой информации.

К политической элите обычно относят выборных должностных официальных лиц, высокопоставлен ных чиновников, а также лидеров политических партий. Политическая элита подразделяется в соответ­ствии с ее положением в процессе формирования политики (законодательная, исполнительная, судебная), а также в соответствии с политическими функциями (например, Министерство иностранных дел или ко­митеты Государственной думы, занимающиеся вопросами внешней политики, обороны и безопасности).

С политической элитой тесно связана административная (или бюрократическая) элита, которая представляет собой профессиональный аппарат исполнительной власти, занимающийся решением опре­деленных политических проблем.

Элита «групп интересов» включает представителей частных, политически ориентированных ас­социаций, от высших, организованных в национальном масштабе, до локальных образований, органи­зованных вокруг целей и задач, разнообразие которых отражает экономическую, этническую, рели­гиозную и идеологическую структуру населения. Сюда относится как выборная элита, выражающая политические интересы, так и бюрократический аппарат, значение которого в области деятельности групп интересов сравнимо со значением правительственной бюрократии на высшем политическом уровне⁴.

К представителям «элиты средств массовой информации» относятся собственники, контролирую­щие СМИ, и лица, принимающие активное участие в работе средств массовой информации, - директора телевизионных и радиоканалов, редакторы газет и журналов, ведущие журналисты.

Кроме названных выше элит в политическом процессе заметную роль играют «группы давления», представляющие собой частные ассоциации, стремящиеся реализовать свои интересы посредством влияния на правительство, а не путем выдвижения своих кандидатов, которым бы пришлось нести ответственность за принимаемые решения.

' Цит. по: Современные буржуазные теории международных отношений. Критический анализ. М.: Наука, 1976. С. 180.

²Almond G. The American People and foreign Policy. New York, 1949- 1950.

³ Цит.: по Современные буржуазные теории международных отношений, С. 182.

⁴ Современные буржуазные теории международных отношений. С. 183.

116

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

«Группы давления» могут рассчитывать на успех, если в процессе принятия решений доминируют личные («семейные») отношения. Чем меньшее внимание общественности привлекает тот или иной вопрос, тем большие возможности открываются для «групп давления» решить его в соответствии со своими интересами. Способность «групп давления» оказывать влияние на внешнюю политику также зависит от временных факторов. В условиях кризиса и необходимости быстрого решения у них практи­чески нет возможности вмешаться в его принятие.

Как правило, наиболее мощное внутреннее давление на процесс принятия внешнеполитических ре­шений исходит от групп, которые могут выиграть или потерять в финансовом отношении. Когда у таких экономически мотивированных групп многое поставлено на карту, они не жалеют расходов для участия в законодательном процессе и в лоббировании своих интересов в органах исполнительной власти.

Важно также учитывать, что интересы «групп давления» во внешнеполитической сфере далеко не всегда совпадают. При анализе, например, внешней политики России необходимо учитывать особенно­сти интересов наиболее крупных «игроков» - «Газпрома», «Лукойла», «Юкоса», «ТНК», «Сибнефти» и других нефтяных компаний, Росвооружения, Минатома и ряда других «групп давления» в реализации их интересов.

6.3 БИЗНЕС-ЭЛИТЫ И РОССИЙСКАЯ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

Бизнес-элиты являются одной из важнейших групп влияния в современной российской внеш­ней политике. По мнению экспертов, в последние годы под влиянием главным образом бизнес-элит наблюдается постепенный переход от «геополитики к геоэкономике» или по, крайней мере, к более сбалансированным отношениям между вопросами безопасности и экономическими инте­ресами¹.

Все большая «экономизация» внешней политики отчасти объясняет и разновекторный ее характер. С большой долей уверенности можно утверждать, что в настоящее время у российских бизнес-элит нет единых общих интересов. Предпочтения внутри отдельных (например, нефтяных) и в целом между бизнес-элитами, представляющими важнейшие сектора экономики, различаются, а иногда и противоре­чат друг другу. Тем не менее в целом большая часть бизнес-элит поддерживает растущую интеграцию России в европейское экономическое пространство и связанные с этим последствия - расширение рынков сбыта, возможность получения инвестиций, кредитов, новых технологий. В то же время некоторые секто­ра не имеют доступа на европейский рынок по разным причинам - экономическим, политическим либо же в связи с низким качеством производимой продукции. Поэтому они вынуждены ориентироваться исклю­чительно на внутренний рынок, поддерживать протекционистские меры или двигаться в направлении освоения азиатских рынков.

Наиболее мощным лобби является газовый сектор, выступающий основным защитником добросо­седских отношений со странами Европы. Он, пожалуй, является единственным среди всех российской бизнес-элит, кто имеет долгосрочную стратегию развития. Тем не менее конфликты со странами Запада или контролируемыми ими финансовыми институтами возможны в связи с монопольным характером деятельности «Газпрома», его «дипломатией» в отношении новых независимых государств (особенно Украины, Беларуси и Туркменистана).

Металлургия выступает за скорейшее снятие торговых барьеров и углубление сотрудничества со странами Запада. В 1990-е гг. она стала наиболее экспортно-ориентированной отраслью российской про­мышленности, продавая за рубеж более половины производимой продукции. Вступление России во Все­мирную торговую организацию (см. гл. 9) должно способствовать преодолению протекционизма Евро­пейского союза и Соединенных Штатов.

Российские нефтяники в целом также выступают за более тесное сотрудничество с Европой в связи как с их экспортной деятельностью, так и потребностью в инвестициях и новых технологиях. В целом же этот сектор в меньшей степени, нежели газовый, ориентирован на Европу. Развитие сотрудничества со странами Средней Азии, странами АТР и Ближнего Востока (в том числе с Ираком) представляет глав­ный интерес нефтяных компаний.

¹ Business Elites and Russian Foreign Policy. Russia Beyond 2000. N5. The Finnish Institute of International Affairs. Helsinki.  2000. Р. 5.

Глава 6. Личности, элиты и внешняя политика

117

Электроэнергетики также выступают за интеграцию России в Европу, рассматривая ее в качестве перспективного рынка и источника инвестиций. Вместе с тем Азия, и прежде всего китайский рынок остается не менее привлекательным направлением деятельности РАО ЕЭС.

Банковский сектор, особенно до кризиса 1998 г., активно выступал за углубление международного сотрудничества России, прежде всего, со странами Европы и США. И в настоящее время он остается на либеральных позициях, поддерживая экономические и политические реформы. Потребность в финансо­вых ресурсах стимулирует российские банки выступать за развитие стабильных и партнерских отноше­ний с промышленно развитыми странами. Однако часть банков, входящая в протекционистски ориентиро­ванные финансово-промышленные группы, выступает с более националистических позиций.

Военно-промышленный комплекс имеет большую, нежели другие сектора российской экономики, на­ционалистическую направленность. Он неоднороден и состоит из двух частей. Первая ориентирована на возвращение «к старым добрым временам» с гарантированным государственным заказом и высоким социальным статусом в обществе, вторая признает реалии рыночной экономики и пытается сотрудничать в сфере высоких технологий с промышленно развитыми странами. В целом «генералы ВПК» не относят­ся к числу наиболее активных сторонников углубления сотрудничества с Европой, хотя их нельзя причис­лить и к наиболее влиятельным антизападным силам. Ностальгия по былому статусу СССР и своему месту в старой системе уступает место более прагматическому подходу, предполагающему потреб­ность в поиске партнеров за рубежом.

Подобно военно-промышленному комплексу, неоднородна элита и российского Минатома. Жесткая протекционистская политика отдельных стран ЕС (особенно Франции), утрата позиций в странах Восточ­ной и Центральной Европы, сворачивание атомных программ в Германии - все это заставляет искать и осваивать новые рынки - в Азии и на Ближнем Востоке. Нередко подобная деятельность приводит к возникновению конфликтов с США, настаивающих на соблюдении режима нераспространения и недопу­стимости передачи технологий и оборудования, могущих быть использованными для производства ядер­ного оружия.

Роль бизнес-элит во внешней политике России представлена в табл. 4 (стр. 118-119).

Вопросы для контроля

1. Можно ли согласиться с утверждением, что научно-техническая революция, наличие стабильных
   демократических государств и большая открытость международных отношений нивелируют лич­
   ные качества лидеров при формировании внешней политики?
2. Назовите основные подходы к исследованию личности руководителей государств?
3. Какова роль «элит» и «групп давления» при формировании внешнеполитического курса?
4. С чем, по вашему мнению, связана «экономизация» внешней политики России?
5. Проанализируйте интересы российских бизнес-элит.

Бизнес-элиты и внешняя политика России

Таблица 3

Сектор

Внутренняя организация и основные агенты

Ресурсы

Доступ к формированию политики

Интересы внутри страны

Интересы за рубежом

Газовая отрасль

Естественная монополия. Руковод­ство отрасли     в высшей степени организовано и централизовано. Агенты: РАО «Газпром» и его до­черние компании

Крупнейшие в мире запасы при­родного газа; сеть трубопро­водов в России, странах СНГ, Восточной и Западной Европе и Турции. Обладает необходи­мыми ресурсами для модерни­зации и освоения новых место­рождений

Номинально государство является главным акционером. Фактически РАО является одним из важнейших источников реализации экономи­ческих и социальных программ. До 1998 г. правительство возглав­лял бывший руководитель отрас­ли; в Совет директоров входит высокопоставленный сотрудник администрации Президента

Сохранение сильного государ­ства; недопущение дезинтеграции России. В целом поддерживает продолжение рыночных реформ

Главные рынки - Западная Евро­па (Германия) и Турция. Высту­пает за сближение с ЕС. Нужда­ется в хороших отношениях с транзитными государствами (Ук­раина, Молдова, Польша, Фин­ляндия). Заинтересован в нейт­рализации (возможно, и инте­грации в свою систему) конкурентов (Туркменистан, Ка­захстан, Узбекистан)

Нефтяная отрасль

Неоднородность элиты, включая элементы конкуренции и координа­ции.

Агенты: 12 крупных компаний, сре­ди которых только 4 оказывают су­щественное влияние на российскую внешнюю политику (Лукойл, Сур­гутнефтегаз, Славнефть и Транс­нефть)

Пятый в мире экспортер нефти; существенные запасы сырья; потребность в модернизации основных фондов при отсут­ствии достаточных собствен­ных ресурсов

Хорошо организованное лобби на федеральном и региональном уровнях; высокая степень внутрен­ней конкуренции; незавершен­ность процесса структурирования отрасли; зависимость от федераль­ной и региональных властей

Более либеральна, нежели газовая отрасль; выступает за ослабление государственного регулирования в сфере внешней торговли

В меньшей степени, чем «Газп­ром», ориентирована на Запад­ную Европу, хотя и заинтересо­вана в инвестициях и кредитах. Конкурирует со странами Запа­да за доступ к ресурсам Каспия и Средней Азии; настаивает на сня­тии санкций с Ирака и Ливии; по­степенно усиливает свое присут­ствие в странах Балтии, на Укра­ине, в Молдове и в Турции. Желая сохранить «свободу рук», не форсирует вступление в ОПЕК

Электро­энергетика

Естественная монополия. Руковод­ство отрасли в высшей степени организовано и централизовано Агенты: РАО «ЕЭС», региональные энергосистемы, Росэнергоатом и 4 независимые компании: Иркутск­энерго, Новосибирскэнерго, Тат-энерго, Башэнерго. На европейс­ком направлении активно лишь РАО

Важнейший монополист, во многом определяющий соци­ально-экономическую сферу; наличие иностранных акционе­ров расширяет возможности для маневра руководству РАО. Имеет влияние на бывшие стра­ны СЭВ

В последние годы политический вес РАО вырос, однако основное влияние компания имеет на регио­нальном уровне

Сохранение сильного государ­ства; недопущение дезинтеграции России. В целом поддерживает продолжение рыночных реформ. Нуждается в поддержке для модер­низации отрасли, а также реали­зации проектов межрегионально­го масштаба

Тесное сотрудничество с евро­пейскими ИНГ, включая страны Балтии, а также ЦВЕ; развитие сотрудничества со скандинавски­ми странами; либерализация энергетического рынка ЕС

Металлур­гия

Неоднородность элиты; цветная металлургия имеет ярко выражен­ную экспортную направленность, в то время как черная металлургия ориентирована как на внутренние, так и на внешний рынки. Агенты: 1700 предприятий, управляемых формальными и неформальными структурами.

Крупнейшие компании: Tran World Group, Норильский никель, МИКОМ, Ренова, Алюминьпродукт, а также ряд предприятий (Северсталь, Но­волипецкий и Магнитогорский МЗ, Саянский, Красноярский и Братс­кий АЗ)

Крупнейшая в мире база для ме­таллургической промышлен­ности (до 10 % мирового рын­ка). Наиболее экспортно-ори­ентированная часть российской промышленности. Главный по­требитель энергоресурсов и услуг железнодорожного тран­спорта.

'Поддерживает социальную инфраструктуру регионов

Традиционно хорошо организо­ванное лобби на федеральном и региональном уровнях; активная роль Совета директоров метал­лургических предприятий, а так­же Думы; формирует и поддер­живает политические движения и партии (блок А.Тулеева, движе­ния Вся Россия. Голос России, Яблоко}

Выступает за либерализацию эко­номики; огромная роль регионов, а также существенное влияние криминального элемента мешают точно определить политические ориентиры отрасли

Расширение экспорта; преодоле­ние протекционизма ЕС и США; технологическое переоснащение отрасли и привлечение инвести­ций из-за рубежа; восстановле­ние единого рынка в СНГ; освое­ние рынков на Ближнем Востоке, увеличение экспорта в Китай, Индию и ЦВЕ

           ВПК

Отсутствие единой элиты; разрыв между высокотехнологичными предприятиями (космос, авиация). Агенты: административные; Коми­тет Российской Федерации по во­енно-техническому сотрудничеству с иностранными государствами (КВТС России) при МО РФ; эко­номические ' (Рособоронэкспорт, МАПО, КБ Сухого, ФПГ «Оборо­нительные системы». Антей, ФПГ «Морская техника»; общественные (Союз в поддержку ВПК); индиви­дуальные (в рапное время Скоков, Глазьев, Маслюков, Клебанов)

Один из крупнейших секторов экономики; основа многих не­когда «закрытых» городов; «резервуар» великодержавия. Имеет влияние на страны тре­тьего мира

В последние годы политический вес ВПК еще более вырос; ста­бильно прочные позиции в адми­нистрации Президента и в прави­тельстве, Думе и Совете Федера­ции.

Лоббистские возможности увели­чились после агрессии НАТО в Югославии, начала второй чечен­ской войны, а также укрепления «си­ловиков» после избрания В. Пути­на президентом

Сохранение сильного государ­ства; недопущение дезинтеграции России. В целом элита разделена на две группы. Первая ожидает увеличения госзаказа и восстанов­ления былого статуса, вторая стремится приспособиться к ус­ловиям рынка.

Получает политическую поддер­жку со стороны левых

Попытки участия в военно-тех­нических проектах с французс­кими и израильскими компания­ми; развитие сотрудничества с Китаем, Индией, Малайзией, Турцией и странами третьего мира

Атомная индустрия

Неоднородность элиты, состоящей из военного и гражданского ком­понентов с растущим влиянием вто­рого.

Наличие противоречий центра и регионов.

Сохраняется сверхцентрализованная структура. Важнейшими аген­тами являются Минатом и Госа­томнадзор

Одна из основ статуса России как великой державы. Наличие сети АЭС в России, СНГ, ДВЕ и Финляндии

Существенно ниже, чем в советс­кое время.

Определенное влияние сохрани­лось в правительстве, администра­ции Президента.

Влияние в регионах не очень су­щественно

Одна из наиболее консервативных сил. Часть элиты выступает за усиление госконтроля, другая пытается приспособиться к ры­ночным условиям

Строительство и обслуживание АЭС за рубежом; экспорт техно­логий и утилизация отработанно­го топлива; получение суще­ственной помощи из-за рубежа с целью предотвращения «утечки мозгов» в страны третьего мира; потребность в инвестициях для модернизации российских АЭС и повышения их безопасности; стремится освоить китайский, индийский и иранский рынки

Business Elites and Russian Foreign Policy. Russia Beyond 2000. N5. The Finnish Institute of International Affairs. Р. 31-33; см. также: «Газовые» приоритеты российской дипломатии II Дипломатический вестник. 2000. № 2, февраль , С. 58-65. Указ Президента Российской Федерации от 1 декабря 2000 г. № 1953 «Вопросы военно-технического сотрудничества Российской Федерации с иностранными государствами».

120

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Глава 7

ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА_____________________________________________________

Как принимаются решения по вопросам внешний политики?

7.1.  Теория рационального выбора. 

7.2.  Организационный процесс. 

7.3.  Модель «бюрократической политики». 

7.4.  Groupthink («Огруппление мышления»). 

7.5.  Кибернетическая теория принятия решений Джона Стайнбрунера. 

7.6.  Процесс принятия решений в современной внешней политике России. 

Изучение процесса принятия решений во внешней политике предполагает исследование принципов и законов, которые объясняют выбор той или иной линии поведения сложными социальными институтами -администрацией Президента, внешнеполитическим ведомством, парламентом. Оно также имеет своей целью нахождение возможностей оптимизации, улучшения работы бюрократических структур с целью нахождения наиболее выгодных путей достижения целей. Оба эти аспекта и являются предметом тео­рии принятия решений. Теория принятия решений возникла на стыке нескольких наук: математики, математической экономики, социологии и психологии.

Рассмотрим важнейшие компоненты теории принятия решений - теорию рационального выбора, теорию «организационного» и «бюрократического» процесса, а также кибернетическую модель Д. Стайнбрунера.

7.1. ТЕОРИЯ РАЦИОНАЛЬНОГО ВЫБОРА

Теория рационального выбора пришла в политическую науку из экономики, хотя ее основания не связа­ны только с последней. Р. Швери называет три важнейшие интеллектуальные традиции, повлиявшие на формирование теории рационального выбора:

«Это, во-первых, шотландская философия нравственности Хатчисона, Юма, Фергюсоиа и Смита, впервые предложившая последовательную индивидуалистическую концепцию рационального поведения и обратившая внимание на ее плодотворность в объяснении общественных явлений. Во-вторых, утилитаризм, выработавший всеобъемлющую концепцию моральных суждений... В-третьих... неоклассическая теория, выдвинувшая на первый план процесс взаимного обмена. Если отдельный индивид получает выгоду от использования того или иного закона, закона, налагающего определенные ограничения на наши действия, и к тому же способен компенсировать потери другим, нет причин утверждать, что обмен нечестен, противоречит нормам морали или чему-либо еще»¹.

Теория рационального выбора выдвинула на первый план политического исследования действу­ющего человека с его собственными интересами и потребностями, человека самодостаточного и активного. Теория рационального выбора опиралась на предпосылку возможности связать ин­дивидуальное поведение и общественные институты, чтобы сохранить суверенность индивида при принятии решений по поводу и собственных, и общественных благ.

Она исходит из того, что в сфере власти и принятия решений по поводу общих благ человек ведет себя также рационально, как и в экономической жизни².

Итак, теория рационального выбора как модель анализа внешней политики может считаться тра­диционной. Исследуя политику государства, ученые часто пытаются найти ответ на возникающие вопро­сы именно с точки зрения рационально действующего субъекта. Подобный подход основан на следую­щих положениях:

тот, кто принимает решение, преследует определенную цель или цели. Если целей несколько, они структурированы, исходя из их значимости или предпочтений субъекта. Информация о сложившей­ся ситуации и о том, как ситуация влияет на цели субъекта, ему доступна и известна; субъект рассматривает возможные альтернативы достижения цели или целей, оценивая их с точки

¹ Цит. по: Сморгунов Л.В. Теория рационального выбора и сравнительная политология... //Рациональный выбор в политике и управлении / Под ред. Л.В. Сморгунова. СПб.: Изд-во С.-Петербург, ун-та, 1998. С. 4.

Глава 7. Государственное управление и внешняя политика

121

зрения сочетания цены и выигрыша, а также вероятности успеха. Затем он выбирает лучшую из альтернатив с точки зрения баланса цены и выигрыша, а также вероятности успеха¹. Очевидно, что подобная ситуация возможна лишь тогда, когда выполняются некоторые условия: субъект представляет собой единое целое;

информация о ситуации не только доступна, но субъект способен ее собрать и правильно оценить; субъект способен найти все возможные альтернативы;

субъект обладает знаниями о причинно-следственных связях в данной сфере и способен правильно оценить последствия возможного выбора каждой из найденных альтернатив; субъект способен правильно сформулировать цели и задачи на основе существующей системы ценностей.

Первое условие предполагает, что субъект монолитен, но при этом в качестве такого субъекта может рассматриваться как государство в целом, так и конкретный политик. В традиционной истории междуна­родных отношений при анализе политики того или иного государства принимались в расчет чаще всего именно эти два уровня. Однако впоследствии возник интерес и к тому, какое влияние оказывают на поли­тику бюрократические структуры, которые также могут рассматриваться как монолитные центры при­нятия решений, соответствующие модели рационального выбора.

Государство все же часто рассматривается как олицетворяемый правительством монолит, действия которого преследуют сформулированную исходя из рационального расчета цель, а выбор ее достижения также делается на основе рационализма. Такая схема дает возможность обобщения на высоком уровне, являющегося основой каждой теории. Так, например, реалистическая концепция международных отно­шений базируется именно на идее рационального поведения государств на международной арене.

В теории принятия решений рационалистическая модель легла в основу стратегических исследова­ний, доминировавших в сфере безопасности в период холодной войны. Классическим исследованием в этой сфере является работа Томаса Шиллинга «Стратегия конфликта»².

Высшей степенью абстрагирования в рационалистической модели можно назвать «теорию игр» (Т. Шеллинг). В ней субъекты представлены в виде абстрактных «игроков», делающих ходы в игре. Цена и выигрыш выражены в конкретных числах и поддаются простому подсчету и сравнению. На этой основе формируется абсолютно рациональная схема взаимодействия игроков, используя которую мож­но не только выбрать наилучший путь к достижению цели, но и спрогнозировать действия других сто­рон. Очевидно, что подобная схема не существует в реальной жизни и, казалось бы, нет никакого смысла ее изучать. Т. Шиллинг признавал, что возможности использования результатов, полученных в ходе исследования такой модели, ограничены. Вместе с тем он считал ее использование полезным для построения теории, поскольку она дает возможность «идентифицировать наш собственный анали­тический процесс с аналитическим процессом гипотетического участника конфликта; предполагая на­личие некоторой последовательности в поведении гипотетического участника, мы можем исследовать альтернативные направления поведения с точки зрения того, соответствуют ли они стандартам данной последовательности»³.

Как было сказано ранее, теория рационального выбора применяется и на уровне конкретной личности, политика, принимающего решения. Вполне естественно, что подобный подход вызывает критику, поскольку трудно найти человека, который всегда думал и действовал бы полностью рационально. Поэтому в стра­тегических исследованиях, например, аналитики исходят не из того, что политик всегда рационален, а из того, что политик не всегда иррационален. Расчет делается на основе двух положений: вовлеченный в конфликт государственный деятель предпочтет стратегическое положение, которое минимизирует ущерб, ею противник поступит точно так же⁴.

В связи с этим стратегический анализ имеет два уровня. Первый уровень предусматривает пол­ный рационализм — рациональный субъект, точное знание систем ценностей, полная информирован­ность с обеих сторон. Второй уровень - реальность с учетом индивидуальных черт субъекта, ирраци­онализма и т.д.

¹ Morgan Patrick M.Theories and Approaches to International Politics. Transaction Books. New Brunswick; Oxford,1988.

²  Shelling Tomas C. The Strategy а Conflict. A Galaxy Book; Oxford University Press. New York,1963.
³Ibid. Р. 4.

⁴ Williams Phil, Jervis Robert. Contemporary Strategy.

122_______________________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Итак, суммируя все вышесказанное, можно заключить, что, хотя рационалистическая модель и имеет множество недостатков, у нее есть и определенные преимущества. При помощи рационального анализа можно решить, по крайней мере, следующие задачи:

во-первых, используя данную модель и зная систему ценностей, можно сделать предположение о целях, преследуемых субъектом;

во-вторых, данный метод позволяет сформулировать все возможные альтернативы достижения этих целей;

в-третьих, обосновать правильный выбор между существующими альтернативами; в-четвертых, сопоставляя действительность с рациональной моделью поведения и выявив разли­чия, можно сконцентрировать внимание на исследовании факторов, приведших к отходу от этой модели.

Существует и еще, по крайней мере, одна задача, которая решается при помощи модели рационально­го выбора. Критикуя ее и анализируя отличия реальности от идеальной модели, многие исследователи создали концепции, более полно объясняющие смысл принятия решений.

Грэм Аллисон в своей, ставшей уже классической, работа, «Сущность решений» достаточно подроб­но разобрал рассматриваемую нами модель, ее варианты и примеры использования. Критикуя недостат­ки данной модели, Г. Аллисон полагает, что, хотя она и полезна для определенных целей, она нуждается в существенном дополнении¹.

Г. Аллисон подверг критике положение данной модели о монолитности государства как основного субъекта, что, по его мнению, существенно снижает ее возможность объяснить процесс принятия реше­ний. На основе положения о том, что государство представляет собой совокупностъ бюрократических структур или «организаций», Г. Аллисон разработал еще две модели - организационного процесса и правительственной (бюрократической) политики, которым посвящены два следующих раздела. Эти две модели не являются альтернативой теории рационального выбора, а призваны дополнить ее и прибли­зить анализ внешней политики к реальности.

Сомнению, причем вполне обоснованно, подвергается и действенность «рациональной» модели на уровне конкретного политика, принимающего решения. Г. Аллисон основывает свою критику, в том числе на исследованиях в области экономики Герберта Саймона, разработавшего концепцию «огра­ниченной рациональности». Г. Аллисон приводит обоснованные Г. Саймоном факторы, определяю­щие отход индивидов и организаций от полной рациональности: проблемы, требующие решения, на­столько комплексны, что одновременно можно рассматривать лишь некоторые их аспекты. Поэтому индивиды делят их на сравнительно независимые части и изучают по отдельности. При необходимо­сти выбора между альтернативами индивид выбирает не наилучшую, а первую, которая его более или менее удовлетворяет. В ситуации, когда выбирается первая удовлетворяющая альтернатива, особое значение приобретает последовательность рассмотрения альтернатив. Индивиды стремятся избе­жать неясности, поэтому выбор делается в пользу альтернативы, обещающий быстрый и гарантиро­ванный результат.

Индивиды и организации сами разрабатывают варианты своей возможной деятельности, чем и огра­ничивается их выбор в каждой конкретной ситуации².

7.2. ОРГАНИЗАЦИОННЫЙ ПРОЦЕСС

Интерес к анализу роли бюрократических структур в политике государства возник достаточно давно. Еще Макс Вебер в начале XX в. изучал значение бюрократии в государстве. В 1960-е гг. эта проблема стала объектом исследований ученых, работавших в сфере международных отношений. Такие исследо­ватели, как Мортон Хальперин, Александр Джордж, Френсис Рурк, анализировали различные аспекты влияния бюрократии на внешнюю политику государств. Однако классической в данной сфере считается книга Грэма Аллисона «Сущность решения», опубликованная в 1971 г.³

¹ Allison Graham T. Essence of Decision, Explaining the Cuban Missile Crisis. Harper Collins Publishers, 1971 Р 3 8

 ²Ibid. Р. 72.

Глава 7. Государственное управление и внешняя политика

123

Г. Аллисон, опираясь на изучение Карибского кризиса 1962 г. и работы других исследователей, обоб­щил и структурировал практически все факторы, связанные с влиянием бюрократических структур на формирование внешней политики государства. Факторы эти были разбиты им на две группы и включены в две модели - «Организационный процесс» и «Правительственная (бюрократическая) политика», кото­рые и будут рассмотрены в данном и следующем разделах.

Модель организационного процесса заимствована Г. Аллисоном из экономики. Приводившиеся в предыдущем разделе положения теории Г. Саймона и исследования Ричарда Саирта и Джеймса Марча были им использованы для анализа внешней политики СССР и США в период Карибского кризиса 1962 г.¹ Сделанные выводы сводятся к положениям, которые будут приведены ниже.

Государство не является однородным и монолитным, оно состоит из определенного набора организа­ций. Комплексность международных проблем заставляет делить их на компоненты, находящиеся в веде­нии различных организаций, несущих за них ответственность. Вследствие этого действия государств на международной арене являются результатом процессов, протекающих по установленным заранее проце­дурам внутри составляющих государство организаций. Лишь имеющиеся в арсенале организаций спосо­бы применения средств политики составляют спектр альтернатив для выбора государства. Именно орга­низации структурируют проблему, подлежащую решению^ Через них лидеры государств получают инфор­мацию о проблеме, причем угол зрения и расстановка акцентов по данной проблеме зависят от конкретной организации.

Деятельность организаций носит запрограммированный характер и определяется установленными в ней процедурами, из которых и складывается работа организации по решению возложенных на нее задач. Цели действий организации формируются в жестких рамках, складывающихся вследствие ин­тересов самой организации и воздействия извне. Каждая организация имеет свой ограниченный набор процедур решения тех или иных задач, использующихся в зависимости от необходимости. Организация стремится избегать неопределенности и поэтому пытается или договориться с другими институтами, участвующими в процессе принятия решения на всех уровнях, или выработать набор стандартных сце­нариев для действий в потенциально возможных ситуациях. Характеристики поведения организации достаточно стабильны, хотя и могут меняться в случае возникновения непредвиденных ситуаций. В случае необходимости организации предпочитают обойтись лишь незначительными изменениями или адаптацией старых процедур, что определяет относительную стабильность приоритетов, убеждений и процедур.

Хотя у каждой организации своя сфера деятельности, избежать пересечения с другими невозможно. Этим определяется необходимость координации их действий центральной властью. Лидер государства может оказывать серьезное влияние на выработку политики, поскольку в его ведении находится вопрос о том, какая организация должна заниматься той или иной проблемой, но, по мнению Г. Аллисона, централь­ная власть не способна контролировать и направлять повседневную деятельность организаций, а может лишь ее корректировать. Долгосрочное планирование деятельности организациям не свойственно. Там "же, где оно формально существует, на него редко обращают внимание.

Каждая организация имеет свой набор альтернатив выбора в сложившейся ситуации. Однако вероят­ность формулирования выбора той или иной альтернативы определяется не столько общей целью госу­дарства, сколько целями самой организации. Часто организации участвуют в формулировании общих це­лей государства именно исходя из собственных целей, главная из которых - избежать дискомфорта, свя­занного, например, с сокращением ее бюджета или реструктурированием. В ситуациях, когда границы между сферами деятельности неясны или изменчивы, цели организации формулируются на основе ее стремления к расширению, экспансии.

Влияние организационного процесса должно учитываться, по мнению Г. Аллисона, и при выработке направления политики лидером государства. Вряд ли будет целиком выполнен план действий, предусмат­ривающий отход от процедур и альтернатив, существующих в участвующих в его осуществлении органи­зациях. В случае если цели этого плана идут вразрез с целями какой-либо организации, в его выполнении могут возникнуть трудности, связанные с сопротивлением со стороны этой организации.

В целом Г. Аллисон считает, что модель организационного процесса существенно дополняет рациона­листическую, но требует при этом специфической информации, касающейся организационной структуры конкретного государства, и специального подхода.

' Сyert Richard, March James. A Behavioral Theory of the Firm. New York, Englewood Cliffs. 1963.

124

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

7.3. МОДЕЛЬ «БЮРОКРАТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ»

Модель бюрократической политики Г. Аллисона опирается на результаты исследований, посвящен­ных анализу взаимодействия составляющих государство «игроков» между собой. Из таких исследований он, прежде всего, называет работу Ричарда Нойштадта «Президентская власть»¹. Изучение решений, принимавшихся американским и советским правительствами в период Карибского кризиса, с этой точки зрения позволило Г. Аллисону сформулировать базовые положения бюрократической парадигмы, кото­рые будут приведены ниже.

По мнению Г. Аллисона, решения и действия государства являются результатом процессов, протекающих внутри него. Круг участников, формирующих то или иное решение, представляет собой определенный набор так называемых игроков, которые представлены занимающими определенные позиции индивидами. Это мо­гут быть как политики, занимающие посты в правительстве, так и представители различных лобби и средств массовой информации. Возможности и обязанности игроков определены занимаемыми ими позициями. Пози­ция игрока определяет и его восприятие требующей решения проблемы, и его взгляд на пути ее решения. На формирование целей и интересов игрока оказывают интересы различного уровня - национальные, интересы представляемой им организации, внутренние и личные. Совокупность этих интересов определяет «ставку» в игре, а также влияет на восприятие игроком различных аспектов каждой проблемы.

Сделанный государством выбор является результатом торга между игроками, каждый из которых воздействует на него по-своему. Степень воздействия, с точки зрения Г. Аллисона, определяется тремя факторами: преимуществами перед другими участниками торга, навыками, волей все это использовать, а также восприятием первых двух факторов другими. Преимуществами в торге могут быть: власть, конт­роль над ресурсами и информацией, необходимыми для проведения действий, возможность влиять на цели других игроков, личные качества.

Торг между игроками происходит по установленным каналам, определяемым позициями игроков, а также по существующим правилам, зависящим от структуры государства и его законов. В результате торга вырабатывается решение, которое может серьезно отличаться от первоначального замысла. Дей­ствия правительства, таким образом, не являются следствием его намерений и редко соответствуют каким-либо долгосрочным программам и стратегиям. Принимаемые решения не являются результатом рационального стратегического анализа, поскольку каждый участник торга фокусирует свое внимание не на общей стратегической цели, а на отдельных ее фрагментах и на возможных последствиях не на стра­тегическом, а на собственном уровне.

Еще один важный, по мнению Г. Аллисона, фактор, влияющий на отход от рациональной модели в принятии решений, - это проблема информированности правительства. Отсутствие полной информации о ситуации, проблеме, позициях других сторон приводит к возникновению неправильного восприятия этих элементов, что, в свою очередь, порождает необоснованные ожидания, прогнозы.

Г. Аллисон достаточно скептически относится к возможности центральной власти контролировать бю­рократическую политику. Действительно, принимая во внимание все вышеизложенное, трудно представить, как лидер государства может вмешаться в процесс торга. Однако Александр Джордж, например, считает, что бюрократический торг может быть полезен, если верховная исполнительная власть будет использовать соревнование между организациями для поиска большего числа альтернатив и более полного их анализа². ^!

Приводя множество аргументов в пользу того, что государство не способно действовать рационально в выработке и проведении внешней политики, Г. Аллисон полагает, что при анализе внешней политики государства необходимо учитывать множественность факторов и применять все три модели - рацио­нального выбора, организационного процесса и бюрократической политики.

7.4. GROUPTHINK («ОГРУППЛЕНИЕ МЫШЛЕНИЯ»)

Есть много оснований полагать, что группы в ответственных ситуациях, когда цена решения высока, должны принимать более взвешенные и обоснованные решения, чем индивиды, особенно, если это груп-

1. Neustadt Richard. Presidential Power. New York. 1960. ² Alexander L. George. The Case for Multiple Advocacy in Making Foreign Policy// American Political Science Review. LXVI. September. 1972.

Глава 7. Государственное управление и внешняя политика______________________________________________________________________________________ 125

пы сплоченных, умных и квалифицированных людей, действующие под руководством авторитетного и пользующегося доверием лидера. И тем не менее можно привести множество исторических примеров, когда «мозговые тресты», созданные для принятия ответственных политических решений, принимали не просто неудачные решения, а решения катастрофические, такие, что уже на стадии их подготовки допус­кались существенные и очевидные ошибки, закономерно приводившие к неудаче.

Американский исследователь Ирвинг Джейнис (Irving Janis)' в своих работах проанализировал ряд решений, принятых высшим военно-политическим руководством США, которые привели к полнейшему фиаско: решение президента Кеннеди организовать вторжение на Кубу в заливе Свиней, решение прези­дента Трумэна послать войска в Северную Корею, решение президента Джонсона об эскалации военных действий во Вьетнаме, решение президента Никсона скрыть информацию о взломе штаб-квартиры де­мократической партии в Уотергейте, бездействие командования ВМС США в преддверии Пирл-Харбора, решившего, что не существует серьезной опасности внезапного нападения японцев. Джейнис провел срав­нительный анализ процесса и факторов принятия этих неудачных решений и решений удачных, таких как поддержка президентом Трумэном плана послевоенной экономической помощи Европе («план Маршал­ла») и успешное разрешение администрацией президента Кеннеди и советским лидером Н. Хрущевым Карибского кризиса. По итогам этого исследования Джейнис выделил ряд характеристик явления, кото­рое он назвал Groupthink - буквально групповое мышление, но, поскольку речь идет об ошибочном групповом мышлении, представляется удачным термин, предложенный переводчиками учебника Д. Май-ерса по социальной психологии — «огруппление мышления»², так как он вызывает ассоциацию с «оглуп­лением», что по смыслу весьма близко к идее Джейниса.

Джейнис определяет феномен «огруппления мышления» следующим образом:

«Groupthink -это режим мышления, при котором стремление прийти к единодушному решению становится для участников группы настолько важным, что она оказывается неспособной к реалистической оценке альтернативных решений»,

Т.е. суть феномена «огруппления» состоит в том, что группа разрабатывает решение в ситуации иллюзорной безальтернативности: любой план, существенно отличающийся от обсуждаемого решения (например, переговоры, а не военные действия), заранее отбрасывается как нереалистичный, невыгод­ный, вредный.

Естественно, Groupthink - это явление интернациональное, не являющееся монопольной характери­стикой лишь американских политиков. Например, политика британского премьера Чемберлена в период «Мюнхенского сговора», правительства Российской империи в преддверии русско-японской войны, реше­ние руководства СССР о вводе войск в Афганистан или Российского правительства в период первой Чеченской войны могут служить не менее убедительными иллюстрациями «огруппления», чем ситуации, описанные Джейнисом. Тем не менее имеет смысл в качестве подробной иллюстрации использовать пример, ставший благодаря Джейнису хрестоматийным: печально известный десант кубинских «контрас», боровшихся против режима Фиделя Кастро в заливе Свиней.

17 апреля 1961 г. 1400 «контрас» высадились на пляж в этом заливе. Десант готовился и финансиро­вался спецслужбами США. Его задачей было захватить плацдарм, удерживать его до соединения с партизанами, воевавшими против правительства Кастро в горах Эскамбрей, и начать восстание, кото­рое в конечном итоге должно было свергнуть Фиделя Кастро. Операция была подготовлена одной из самых мощных и профессиональных разведок мира - Центральным разведывательным управлением США и одобрена одним из самых авторитетных политических лидеров того времени - американским президентом Джоном Кеннеди. Тем не менее все закончилось за двое суток. Кубинская армия оказа­лась готова к вторжению, расчеты на то, что правительственная авиация не поднимется в воздух, не оправдались, 80 миль непроходимых болот не позволили десанту соединиться с теми, кто воевал в горах, причастность правительства США к операции оказалось «секретом Полишинеля» и вызвала массовое возмущение во многих странах мира, тем более что информация о подготовке операции про­сочилась в прессу еще до начала вторжения, широкая оппозиция режиму Фиделя Кастро оказалась мифом. Вторжение, напротив, сплотило кубинцев и вызвало «эффект бумеранга». В итоге США пере­жили дополнительное унижение, когда были вынуждены выкупить попавших в плен «контрас» в обмен

¹.Janis I.L. Victims of Groupthink. Boston, 1972. Houghton Mifflin Co. Janis I.l. Groupthink: Psychological Studies of policy decisions and fiascoes. Boston. 1982: Houghton Mifflin Co

2. Маейрс Д. Социальная психология. СПб., 1999. С. 677.

126______________________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

на медикаменты, запасные части и другие материалы, подпадавшие под эмбарго, установленное пра­вительством США против Кубы.

Первое предположение, которое возникает при знакомстве с обстоятельствами этого знаменитого фиаско: решение готовили недальновидные, непрофессиональные и, возможно, просто глупые люди. В самом деле, как можно было не посмотреть на карту и не знать про 80 миль болот, продолжать верить в то, что операция останется тайной, несмотря на утечки информации в прессе, недооценивать боеспособность кубинских вооруженных сил и т.д.? Тем не менее «мозговой штаб» президента Кеннеди состоял из умных и заслуженных политиков и аналитиков. Например, госсекретарь Д. Раек перед тем, как прийти в админи­страцию, возглавлял Фонд Рокфеллера, министр обороны Д. Макнамара был профессиональным статис­тиком и известным аналитиком и работал президентом корпорации Форда, М. Банди, главный советник президента, был деканом в Гарвардском университете. К тому же позже, во время Карибского кризиса, практически та же самая команда оказалось способной к принятию вполне разумных и взвешенных ре­шений.

Джейнис сделал вывод, что основной причиной плохого решения оказалось то, что в этой конкретной ситуации для «мозгового треста» президента поддержание единства, стремление к консенсусу, последо­вательность в реализации плана оказались более важными, чем объективный анализ ситуации, который требовал признания, что весь план не что иное, как грубая ошибка. Однако подобное признание требует преодоления существенных психологических барьеров, что всегда очень трудно.

Джейнис выделил ряд типичных характеристик ситуации «огруппления мышления».

1. «Иллюзия неуязвимости» — представление о том, что, несмотря на очевидные опасности и недо­
   статки плана все закончится успешно. Она характеризуется чрезмерным необоснованным опти­
   мизмом и готовностью принимать очень рискованные решения¹.
2. 2.     «Иллюзия безусловной моральности» - представление о том, что, какие бы конкретные действия
   не предполагал план действий, они оправданы безусловными высокоморальными целями группы и
   неоспоримой моральностью членов группы. Эта иллюзия точно описывается известным девизом
   иезуитов «цель оправдывает средства». 
3. «Рационализации» - это логичные и рациональные по форме, но неверные по существу объяснения
   и выводы, которые используются для оправдания сомнительных действий. Например: «Кубинская
   правительственная авиация не поднимется в воздух, так как кубинцы не смогут подготовить само­
   леты и летчиков без помощи американских инструкторов». Вывод логичен, но основан на неверной
   посылке: кубинцы успешно обошлись без американской помощи.
4. Стереотип «Злобный и (или) тупой противник» -- противник воспринимается упрощенно, стерео­
   типно. В первом варианте это «негодяи», «мерзавцы», «бандиты», с которыми уважающий себя
   политик не имеет права садиться за стол переговоров. Часто этот стереотип сочетается с извест­
   ной иллюзией «черной верхушки» (black-top illusion), когда планирующие операцию аналитики пола­
   гают, что физическое уничтожение или другой способ отстранения от власти лидера противника 
   немедленно решит проблему². Еще один вариант представляет противников неполноценными, глу­
   пыми, «нецивилизованными», в этом случае высмеивается их внешность, обычаи, они, например,
   объявляются «лентяями и тупицами». Подытожить этот стереотип можно как «шапкозакидатеяьс-
   кое настроение». Расплата наступает, когда с «кучкой дикарей и бандитов» приходится воевать в течение десятилетий, и, несмотря на первоначальный оптимизм, победа представляется все более  
   и более проблематичной.
5. Самоцензура. Участники группы иногда бессознательно, а иногда и сознательно (поскольку несо­
   гласие с общим мнением может стоить им карьеры) преуменьшают значимость разногласий внут­
   ри группы и убедительность аргументов против принятого группой плана. Иногда это может прини­
   мать характер «вытеснения» контраргументов, т. е. о них искренне забывают, не вспоминают по
   ходу обсуждения, и тогда они как бы не существуют, иногда - в результате сознательных манипуля­
   ций и сокрытия информации. Например, информация о том, что противник искренне готов начать 

¹ Чрезмерный риск в данном случае может расцениваться как частный случай широко известного в социальной психологии
феномена «сдвига к риску» или «групповой поляризации», проявляющегося в том, что после группового обсуждения часто
принимаются решения более экстремальные, чем решения до обсуждения.

² Уже после неудачи в заливе Свиней ЦРУ делало неоднократные попытки устранить Фиделя Кастро с политической арены,
полагая, что это приведет к немедленному падению его режима. Сейчас нечто подобное происходит по отношению к лидеру
Федеративной Югославии Слободану Милошевичу. Безусловно, роль лидеров в политике очень велика, однако очень часто после
устранения одного одиозного лидера его место часто занимает другой, ничуть не более привлекательный.

Глава 7. Государственное управление и внешняя политика

127

переговоры «придерживается» до того момента, когда изменение ситуации делает переговоры не­возможными.

1. Иллюзия единодушия. Благодаря тому что участники группы не высказывают публично свои со­
   мнения, у каждого из тех, кто их испытывает, создается неверное впечатление, что именно он явля­
   ется единственным диссидентом в группе. Поэтому все участники группы испытывают очень силь­
   ное давление со стороны группы. В социальной психологии эта ситуация группового давления назы­
   вается конформностью¹: столкнувшись с единодушным мнением группы, потенциальные
   диссиденты, даже при отсутствии прямых просьб принять мнение группы, не противоречат ей из-за
   опасения оказаться «белой вороной» и быть отвергнутыми группой. Часто представление о едино­
   душии группы может быть иллюзией: на самом деле несогласных - большинство, но пока все они
   молчат, а сторонники принятого плана активно высказываются, в группе доминирует меньшинство,
   которое все участники группы ошибочно принимают за большинство, поскольку чужие мысли лю­
   дям читать не дано.  В социальной психологии этот феномен получил название «массового заб­
   луждения» (pluralistic ignorance).
2. Прямое давление. Косвенного давления может оказаться недостаточно. В этом случае на тех, кто
   сомневается, часто оказывается и прямое давление: их призывают «одуматься», «высказываться
   конструктивно, а не заниматься критиканством»¹? взывают к лояльности по отношению к группе
   («мы всегда считали вас одним из нас, а вы...»), наконец, в крайнем случае, в ход идут угрозы («те,
   кто не верит в успех предприятия, не имеет морального права оставаться в наших рядах»).
3. «Страхе умов» (mind-guard). Джейнис указывает, что часто один из участников группы берет на
   себя обязанность обеспечивать консенсус и оберегать группу от угрожающей принятому плану
   информации. Например, в рассматриваемом нами примере такую функцию взял на себя брат пре­
   зидента Кеннеди - Роберт. Именно он по собственной инициативе (брат его об этом не просил)
   оказывал давление на сомневающихся и говорил и делал все то. что описано в предыдущем пункте.

После того как мы рассмотрели симптомы «огруппления мышления», необходимо рассмотреть усло­вия, способствующие их проявлению:

высокая степень сплоченности группы, принимающей решения, - они действительно должны быть

единомышленниками, «единой командой», членство и участие в работе группы должны быть для

них очень важными;

изоляция группы от внешнего мира. Например, специалисты ЦРУ по Кубе не были допущен-

к подготовке операции в заливе Свиней из-за соображений секретности.

Наличие авторитетного, энергичного, властного лидера, который уже на самой ранней стадии выказы­вает безусловную поддержку обсуждаемому плану;

отсутствие процедур, обеспечивающих обоснован мое сравнение плана-фаворита и альтернативных

способов действия;

высокая степень стресса из-за важности проблемы и ограниченности ресурсов. Подобные ситуация в жизни политиков, принимающие ответственные решения, происходят достаточно часто, и, если события развиваются по сценарию «огруппления мышления», результатом оказывается приня­тие сомнительного решения из-за следующих особенностей процесса принятия  решений  в ситуации «groupthink»:

избирательный, неполный обзор имеющихся в наличии альтернатив;

искаженное и неполное представление о реальных целях группы; -   неточная оценка риска, связанного с осуществлением плана-фаворита;

отказ от повторной оценки отвергнутых ранее альтернатив после того, как возникают серьезные

сомнения в принятом плане;

недостаточное информационное обеспечение принятого решения;

избирательность и предвзятость в отборе и оценке информации;

отсутствие плана действий на тот случай, если развитие событий отклонится от предусмотренного

основным планом действий сценария.

Таким образом, «огруппление мышления» представляет действительно парадоксальное явление, ког­да хорошо подготовленная, компетентная, авторитетная группа, принимающая ответственное решение,

¹ Джейнис указывал, что впоследствии ряд участников планирования операции в заливе Свиней вспоминали, что у них были существенные сомнения, но они не решились высказать их вслух.

128

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

достигает результата ничуть не лучшего, чем тот, которого могла бы добиться кучка случайных диле­тантов. Можно ли избежать таких ситуаций? Ирвинг Джейнис предложил ряд мер, который может сни­зить вероятность «огруппления мышления».

Лидеру следует поощрять участников группы высказывать сомнения и несогласие относительно про­екта решения. Для того чтобы этот прием работал, лидер должен быть открыт для критики, в том числе и его собственных идей, что на практике оказывается достаточно трудной задачей.

В начале дискуссии лидеру не следует торопиться высказывать свою позицию. Лучше всего, если на этой стадии он останется внимательным, но беспристрастным слушателем, чтобы участники обсужде­ния узнали его мнение только в конце и не пытались под него «подстроиться»¹.

Полезно разделить группу на подгруппы, которые сначала могли бы обсудить проблему независимо, и уже затем согласовать позиции на общей дискуссии. Очевидно, что «единственный диссидент» в группе из трех человек испытывает существенно меньшее давление и 'стресс, чем «единственный диссидент» в группе из 25 человек.

Следует приглашать на заседания экспертов, не принимающих непосредственного участия в работе над проектом, и благожелательно относиться к их мнению, даже если оно противоречит мнению группы. «Критика со стороны» и свежий взгляд часто помогают повысить качество решений.

Одному из участников группы можно поручить роль «адвоката дьявола»²: предложить ему крити­ковать план-фаворит, не соглашаться с мнением большинства, искать в плане слабые места. Назначен­ному на эту роль выполнить ее значительно легче, чем энтузиасту, критикующему по собственной инициативе, - ведь «адвокат дьявола» критикует не потому, что не лоялен по отношению к группе, а потому, что получил такое поручение.

7.5. КИБЕРНЕТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ ДЖОНА СТАЙНБРУНЕРА

Концепция Джона Стайнбрунера (John D. Steinbruner)³, названная им кибернетической (the cybernetic theory of decision), возникла в полемике автора с приверженцами классической утилитарной теории приня­тия решений (или теории рационального выбора), которая предполагает, что люди, принимающие ре­шения, скрупулезно просчитывают возможные выгоды и затраты. Стайнбрунер называет такой подход «аналитическим», или «аналитической логикой», и критикует его.

Предположения теории рационального выбора относительно того, что при принятии решений люди всегда разбивают проблему на логические компоненты, что они обладают достаточной информацией для обоснованного сравнения альтернатив, представляются Стайнбрунеру маловероятными. К тому же он полагает, что классическая теория была разработана для моделирования принятия решений индивидами и малоприменима к ситуациям, когда решения принимаются коллективно. Стайнбрунер считает, что ряд известных исторических неудач политики сдерживания, таких как нападение Японии на американский флот в Пирл-Харбор или мобилизация египетской армии накануне Шестидневной войны в июне 1967 г., не могут быть объяснены по принципам традиционной «аналитической утилитарной логики». Поэтому он противопоставляет традиционному подходу разработанную им парадигму, которую он назвал «кибернети­ческой» (cybernetic paradigm).

Эта концепция предполагает, что в сложных ситуациях можно обойтись без сложных аналитических механизмов принятия решений.

Свои рассуждения он начинает с рассмотрения простых примеров, демонстрирующих, что, используя ограниченную информацию и не прибегая к сложному анализу, можно найти эффективное решение. На­пример, рабочая пчела, вовсе не обладающая интеллектом, тем не менее при помощи своих знаменитых «танцев» оказывается способной передать другим пчелам информацию о расстоянии до цветов-медоно­сов и угле по отношению к солнцу, под которым надо лететь, чтобы их найти. Футболист, готовящийся

^{1 Уместно вспомнить полезную традицию, бытовавшую в российской армии, когда на военных советах было принято сначала
давать высказаться самым младшим офицерам, чтобы на них «не давил» авторитет старших по званию.}

2Этот термин возник из практики, принятой в католической церкви, где перед принятием решения о канонизации нового
святого, чтобы не допустить ошибки, один из епископов получает поручение собрать о кандидате порочащую информацию. Его и
называют «адвокатом дьявола».

³ John D. Steinbruner. The Cybernetic Theory of decision: New dimensions of Political Analysis. Princeton University Press. Princeton. New York. 1974.

Глава 7. Государственное управление и внешняя политика

129

нанести удар по мячу¹, также не просчитывает тысячи возможных вариантов своего собственного пере­мещения, полет мяча и движение защитника, но в большинстве случаев попадает по мячу (хотя тот и не всегда влетит в ворота). Если бы футболист в условиях дефицита времени на футбольном поле занимал­ся бы анализом ситуации по классическим рецептам, он. скорее всего, запутался бы в собственных ногах, упал бы и потерял мяч. Еще проще устроены регуляторы, работающие по принципу обратной связи: на­пример, предохранительный клапан в паровой машине Ватта вообще отслеживает один-единственный параметр - давление пара и при этом позволяет избежать перегрева и взрыва парового котла. Примерно так же действует опытный повар, который не взвешивает компоненты будущего блюда, а добавляет их «на глазок», рецепту следует приблизительно, не имеет аналитически точного представления о конечном продукте, а просто пробует его в процессе приготовления и часто при этом добивается блестящего ре­зультата.

Таким образом, человек, принимающий решения по кибернетическим принципам, имеет дело с «про­стыми» параметрами и ситуациями, которые тем не менее представляют сложную реальность. Он игно­рирует сложные особенности среды, в которой действует, и использует простую обратную связь для коррекции своего поведения. Он стремится, насколько возможно, упростить «вычисления» (анализ пара­метров ситуации), отслеживает ограниченный круг «критических» переменных и стремится удержать их значение в приемлемом диапазоне. Эта концепция близка к уже обсуждавшейся выше теории «ограни­ченной рациональности» Херберта Саймона, однако Стайнбрунер идет еще дальше, так как его подход делает упор не столько на рациональный анализ ситуации (пускай даже на основе ограниченной информа­ции и до первого показавшегося удовлетворительным решения, как у Саймона), сколько на значение прошлого опыта и интуиции при принятии решений. Это созвучно представлениям о людях как о «ког­нитивных скупцах»-(«cognitive misers»), получившим широкое распространение в когнитивистской соци­альной психологии, согласно которому при принятии решений люди (политики не исключение) стремятся насколько возможно сократить интеллектуальные усилия. В когнитивистской психологии упрощенные при­емы, которые люди используют при принятии решений, получили название «эвристик» (heuristics)². Эври­стики - это простые практические правила, позволяющие принимать удовлетворительные решения при минимальной информации и минимальных интеллектуальных усилиях. Например, «эвристика эксперти­зы» рекомендует доверять мнению экспертов и специалистов, «эвристика объема» предполагает, что толстые книги содержат более качественную информацию, чем тонкие, «эвристика цены» предполагает, что более дорогие вещи и услуги обладают более высокими качествами³ и т.д.

При принятии внешнеполитических решений на высоком уровне упрощение ситуации представляете к не такой очевидной возможностью, как при принятии решений бытовых. Однако Стайнбрунер считает, что и к таким ситуациям применима кибернетическая парадигма. Сложными политическими решениями он считает такие, в которых приходится делать выбор и искать компромисс между двумя или более ценностями (например, безопасность и благосостояние). Он признает, что в таких сложных ситуациях лицо, принимающее решение, должно обладать более широким и изощренным репертуаром возможных реакций и действий. Проблема решается при помощи увеличения количества людей, принимающих реше­ние в группе. Участники группы не пытаются охватить проблему во всей ее сложности - вместо этого они разбивают ее на ряд «одномерных» проблем, которыми занимаются отдельные индивиды или под­разделения сложной бюрократической организации⁴ По мнению Стайнбрунера, это естественное кибер­нетическое объяснение для массового роста бюрократии в современном обществе⁵.

Таким образом, Стайнбрунер, опираясь на исследования поведения в сложных бюрократических орга­низациях, приходит к выводу, что высшие уровни бюрократической иерархии не выполняют функции ин­теграторов, как это постулируется в аналитической парадигме. Вместо этого они последовательно реша­ют проблемы, поставленные различными подразделениями. Стайнбрунер пишет, что «сложные пробле­мы в организации фрагментируются и эта фрагментация сохраняется также и на высших уровнях, принимающих решение»⁶.

¹ Вспомните французского классика исследований международных отношений Раймона Арона, который постоянно использо­вал сравнение футбола и международных отношений в своих работах)

²См.: Smith E, Mackie D. Social Psychology. Worth Publishers, 1995. Р. 275-278.

³ Сравните с известной поговоркой «скупой платит дважды». Эвристики, как любая «житейская мудрость»   не всегда оказы­
ваются верными, но во многих случаях позволяют найти удовлетворительные решения.

⁴ Эти рассуждения Стайнбрунера очень близки к процессам инкрементализма и фрагментации, рассматривавшимся при описа­
нии «модели организационного процесса» Аллисона.

³ Steinbruner. The Cybernetic Theory. Р. 113. ^6/ Ibid. Р. 119.

130

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Как уже упоминалось выше, Стайнбрунер использует в своей модели идеи концепции психологов-ког-нитивистов и подчеркивает, что «существенный объем информации перерабатывается до того, как инди­вид сознательно концентрирует свое внимание на решении конкретной проблемы»¹. На основе результа­тов ислледований когнитивистов, описывающих поведение людей в ситуации неопределенности, он моди­фицирует свою концепцию и формулирует три «модели мышления»: 1) «мышление по желобку» (grooved thinking), 2) «неустойчивое мышление» («uncommitted thinking») и 3) «теоретическое мышление» («theoretical thinking»)

«Мышление по желобку» характеризуется тем, что проблема упрощается и сводится к одному из нескольких базовых типов. Основой для принятия решений в данном случае служит предыдущий опыт, решение часто принимается по аналогии. В том случае, если ситуация мало' изменяется или изменяется медленно, эта модель может быть эффективной.

Определяющей чертой «неустойчивого мышления» является то, что мнение лидера изменяется в зависимости от того, какой из групп приближенных консультантов удается добиться большего на него влияния. При этом политик ведет себя противоречиво, он может в течение короткого промежутка време­ни занимать диаметрально противоположные позиции². Иногда такой стиль может быть и сознательным приемом: например, для первого российского президента Б.Н. Ельцина было характерным приемом при­менение хорошо известного принципа «баланса сил»: как только одна из конкурирующих группировок в его окружении становилась, по его мнению, слишком независимой и влиятельной, он начинал активно поддер­живать ее оппонентов.

Наконец, для третьего, «теоретического», стиля мышления характерна приверженность лидера ка­кой-то теоретической или практической идее или ценности, которая делает его решения последователь­ными и предсказуемыми, но порой одномерными и недостаточно гибкими. Наличие «видения» и «кредо» могут быть конструктивными для формирования политической стратегии, но иногда могут принять и ка­рикатурные формы, стать, употребляя психиатрическую терминологию, «сверхценной идеей»³.

Стайнбрунер не считал, что предложенная им «когнитивистско-кибернетическая» концепция опровер­гает традиционную «рационально-аналитическую модель». Подобно Аллисону, он полагал, что в некото­рых ситуациях решения принимаются по «аналитическим» принципам, в других - по «кибернетическим». Его теоретические взгляды близки к широко известной в социальной психологии «центральной - перифе­рийной» модели обработки информации при изменения аттитьюдов (мнений и отношений)⁴ . Согласно этой модели, если субъект, принимающий решение, обладает достаточной компетенцией, высоким уровнем мотивации по отношению к данной проблеме и временем, он пользуется рациональной аналитической логикой (информация перерабатывается на «центральном» пути). Если же мотивация и компетентность невысоки, к тому же решение принимается в условиях нехватки времени, он упрощенно воспринимает ситуацию, ориентируется на внешние, а не на существенные параметры, в ход идут «эвристики», анало­гии, стандартные операционные процедуры (информация перерабатывается на «периферийном» пути). Очевидно, второй, периферийный способ переработки информации имеет много общего с «кибернетичес­кой концепцией» Стайнбрунера.

В заключение следует отметить, что И. Джейнис при разработке своей модели использовал индуктив­ный метод: он обобщил анализ целого ряда конкретных ситуаций («cases») принятия катастрофических политических решений. Логика исследования Дж. Стайнбрунера несколько иная. Он начал свое исследо­вание, исходя из теоретических предпосылок кибернетической теории, затем трансформировал эти прин­ципы, использовав результаты исследования психологов-когнитивистов, и наконец описал три эмпиричес­ких стиля принятия решений, соответствующих его концепции.

Можно сделать вывод, что обе рассмотренные модели имеют как теоретическое, так и практическое значение. Они демонстрируют, что в условиях недостатка времени и дефицита информации политики, используя упрощенную модель ситуации, могут совершать драматические ошибки.

¹ Steinbruner. The Cybernetic Theory. Р. 127

² Можно вспомнить, как во время выборной президентской кампании 1996 г. А. Лебедь делал то либеральные «прорыночные»
заявления, то настаивал на централизации экономики и усилении государственного регулирования.

³ Примером может служить увлечение советского лидера Н.С. Хрущева сначала кукурузой, а впоследствии минеральными
удобрениями.

⁴ Petty R.E. and Caccioppo J.T. The elaboration likelihood model of persuasion. 1986 // Advances in experimental social psychology. Academic Press. Berkowitz (Ed.); Vol. 19. Р. 123-205. New York.

Глава 7. Государственное управление и внешняя политика

131

7.6. ПРОЦЕСС ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ В СОВРЕМЕННОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ РОССИИ

7.6.1. Проблемы перехода к новой системе принятия решений

Мы уже отмечали, что метод сравнения необходимо использовать при анализе внешней политики, особенно когда речь идет о формировании новой системы принятия решений, вызванной сменой полити­ческого режима, строительством нового государственного аппарата и формированием новых элит.

Сложности, с которыми Россия столкнулась на международной арене после распада СССР, отчасти были связаны с трудным и болезненным процессом трансформации внешнеполитического механизма, который до сих пор еще не обрел окончательного вида (как, скажем, в США, Великобритании или Герма­нии).

Если за точку отсчета этой трансформации взять систему принятия решений в бывшем СССР, то можно выделить три существенные особенности:

1)           централизация (концентрация власти в сфере внешней политики);

2)     дифференциация (специальная роль различных политических институтов и конкретных должност­
ных лиц);

3)  кулуарность (внешняя политика - удел «избранных», пренебрежение общественным мнением).

Политбюро было органом принятия решений. Распространение информации о принятых решениях осу­ществлялось на основе принципа целесообразности. Существовал узкий круг привилегированных лиц, по­лучавших информацию и допущенных к обсуждению вопросов внешней политики. Эту группу называли «информированной общественностью». Политбюро получало информацию через Секретариат ЦК КПСС, который организовывал сбор информации и ее фильтрацию. Особую роль в Секретариате играл Междуна­родный отдел ЦК. Другими важнейшими каналами информации были непосредственно материалы КГБ, ГРУ Генштаба, МИД СССР. Именно руководители этих трех ведомств составляли так называемое ореховое Политбюро (названное так по месту проведения своих заседаний в Ореховом зале Кремля), принимавшее политические решения по всем ключевым вопросам внутренней и внешней политики СССР.

Аналитическое обеспечение внешнеполитических акций СССР подкреплялось деятельностью рядовых академических институтов (ИМЭМО, Институт США и Канады, Институт международного рабочего и коммунистического движения, Институт стран Азии и Африки, МГУ, Институт балканистики и др.).

Во второй половине 1980-х гг. М.С. Горбачеву удалось «открыть» сферу международных отношений для широких дискуссий. «Монополия» Москвы на обсуждение и анализ различных проблем внешней по­литики была преодолена. Стали возникать новые центры изучения международных отношений. Пример­ное равенство трех «китов» советской внешней политики - МИД, КГБ и Министерства обороны - стало меняться в сторону усиления внешнеполитического ведомства. Однако Международный отдел ЦК и си­ловые ведомства не желали потери своего былого могущества и неоднократно «заявляли» об этом (по­давление оппозиционного движения в Вильнюсе, Тбилиси, эскалация конфликта в Нагорном Карабахе).

После распада СССР сложилась новая ситуация, которая характеризовалась рядом моментов:

1)           распалась сверхцентрализованная система принятия решений, основанная на партийном аппарате.
Вся тяжесть получения и обработки информации легла на плечи президентской администрации
и МИДа;

2)     распад старой системы, основанной на разделении функций ряда ведомств и предполагавшей узкий
круг людей, допущенных к принятию решений, означал неизбежность болезненного периода созда­
ния новой системы, основанной на коллегиальности и сотрудничестве различных ведомств. Более
того, проблема усложнялась тем, что не ясен был «политический вес» этих ведомств и, следова­
тельно, их роль и амбиции;

3)           вся политическая и административная система,  подлежавшая реконструкции, основывалась на
традиции, при которой все организационные изменения всегда были связаны с борьбой за власть.
Таким образом, этот элемент политической культуры предполагал высокую вероятность конфликт­
ности и несогласованности при выработке внешней политики и ее осуществлении;

4)          распад СССР создал совершенно новую сферу международных отношений - отношения с бывши­
ми советскими республиками, связанными тесными экономическими узами с Россией. Россия была

132

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

не готова (политически и психологически) решать возникавшие с этими республиками проблемы, в том числе проблемы интеграции/дезинтеграции и прав русскоязычного населения (25 млн), остав­шегося за пределами России;

5)     новая политическая элита только еще начала складываться. Кроме того, она практически не имела
опыта в ведении внешнеполитических дел;

6)     особенностью России была резкая политическая поляризация. В этих условиях внешняя политика
стала использоваться оппозицией в борьбе за власть. Это привело к известному расколу внутри
элиты. Военно-промышленный комплекс и армия с недовольством воспринимали новый курс МИДа,
основанный на демилитаризации, выводе войск с территории бывших союзников и республик СССР.
Более того, практически до сих пор продолжается процесс поиска оптимальной модели национальных
интересов России, хотя нет недостатка в разного рода нормативных документах по этому вопросу.

7.6.2. Конституционные основы внешней политики России

Прежде всего необходимо отметить закрепленный в Конституции демократический вектор развития страны. Уже в Преамбуле Конституции речь идет о незыблемости демократической основы государ­ственности России.

Хотя в Конституции прямо не сказано о целях внешней политики России, в ней отмечается, что народ принимает ее «сознавая себя частью мирового сообщества». Это положение закрепило новое отноше­ние России к окружающему миру. Страна отныне не считает себя «осажденной крепостью» в окружа­ющем ее враждебном мире. Выступая на открытии Совета Федерации, Б.Ельцин отметил: «Закончилось время, когда наша страна чувствовала себя осажденной крепостью и находилась в конфронтации с остальным миром. Наша задача - наладить действительно широкое и равноправное сотрудничество с мировым сообществом»¹. Конституция сконструирована с учетом необходимости обеспечить активное участие России в делах международного сообщества, содействовать его перестройке на демократичес­ких принципах. Этим определяется и характер конституционных принципов и норм, относящихся к между­народному праву².

Принципиальная позиция России выражена в статье, которая не просто декларирует приверженность меж­дународному праву, а создает юридические гарантии его норм. Статья 15/4 Конституции определяет, что

«общепризнанные нормы международного права и международные договоры Российской Фе­дерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила междуна­родного договора».

Эта статья входит в основу конституционного строя России. Никакие другие положения Конституции, не говоря уже об иных правовых актах, не могут ей противоречить.

Конституция РФ закрепила статус общепризнанных принципов и норм международного права. В зако­нодательстве же СССР, а затем и РСФСР речь шла лишь о международных договорах. Наряду с обще­признанными нормами в сфере прав человека также в Конституции специально выделены общепризнан­ные принципы и нормы международного права, отражающие, по всей видимости, представление о наибо­лее важных на момент принятия Конституции проблемах: о предоставлении политического убежища (ст. 63/1);

об осуществлении юрисдикции на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне (ст. 67/2); о гарантии прав коренных малочисленных народов (ст. 69).

Помимо Конституции, важное значение имеет также ряд других нормативных документов - феде­ральных законов, принятых в последние несколько лет («Об обороне», «О международных договорах Российской Федерации», 16 июня 1995 г., «О государственной границе», 10 августа 1994 г., и «О порядке предоставления Российской Федерацией военного и гражданского персонала для участия в деятельности по поддержанию или восстановлению международного мира и безопасности», 1995 г., и др.).

¹ Российская газета. 1994. 12 янв.

² Лукашук И. Конституция России и международное право//Российский ежегодник международного права,1995. СПб. 1996.

С. 169.

Глава 7. Государственное управление и внешняя политика

133

В Федеральном Законе «О международных договорах Российской Федерации» вновь подчеркивается их исключительное положение в правовой системе международных отношений, содействии поддержанию всеобщего мира и безопасности, развитию международного сотрудничества в соответствии с целями и принципами Устава ООН.

В Преамбуле закона подчеркивается, что «международные договоры - существенный элемент ста­бильности международного правопорядка и отношений России с зарубежными странами, функционирова­ния правового государства. Российская Федерация выступает за неукоснительное соблюдение договор­ных и обычных норм, подтверждает свою приверженность основополагающему принципу международ­ного права - принципу добросовестного выполнения международных обязательств».

Международные договоры РФ заключаются, выполняются и прекращаются в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права, положениями самого догово­ра, Конституцией РФ, настоящим Федеральным законом (ст.1).

В законе учтен и федеральный характер российского государства:

Международные договоры РФ, затрагивающие вопросы, относящиеся к ведению субъекта РФ, заключаются по согласованию с органами государственной власти заинтересованного субъекта РФ, на которые возложена соответствующая функция (ст. 4/1).

Полномочия президента в сфере внешней политики

Президент определяет основные направления внешней политики в соответствии с Конституцией и фе­деральными законами (ст. 80/3). Президент РФ как глава государства представляет Российскую Федера­цию в международных отношениях (ст. 80/4). Президент имеет право назначать членов правительства по предложению премьера без одобрения со стороны Государственной думы. Президент формирует и воз­главляет Совет Безопасности РФ, утверждает военную доктрину, назначает и освобождает высшее ко­мандование Вооруженных Сил Российской Федерации (ст. 83/ж,з,л).

Президент обращается к Федеральному собранию с ежегодными посланиями о положении в стране, об основных направлениях внутренней и внешней политики государства (ст. 84/е).

Кроме того, Президент:

ведет переговоры и подписывает международные договоры РФ; подписывает ратификационные грамоты;

принимает верительные и отзывные грамоты аккредитуемых при нем, дипломатических предста­вителей (ст. 86);

является Верховным Главнокомандующим ВС РФ (ст. 87/1);

в случае агрессии против РФ или непосредственной угрозы агрессии Президент Российской Феде­рации вводит на территории РФ или в отдельных ее местностях военное положение (ст. 87/2); назначает по согласованию с соответствующими комитетами парламента послов.

Таким образом, Президент, его администрация и структуры, которые подчинены Президенту, играют важнейшую роль в принятии решений по вопросам внешней политики.

Структура органов, подчиненных президенту, неоднократно изменялась. В свое время были институты вице-президента, госсекретаря, а также Совет Обороны, которые были упразднены. Неред­ко эти органы дублировали деятельность внешнеполитического ведомства, существенно затрудняя его работу. Например, госсекретарю было поручено осуществлять «оперативное руководство МИД». Он также возглавлял ряд временных и постоянных комиссий, ведавших важными внешнеполитическими вопроса­ми (например, переговоры с Японией о заключении мирного договора) и т.д. Очевидно, что все это нега­тивно сказывалось на работе МИД.

Структура органов, занимающихся внешнеполитической деятельностью, может быть представлена на рис. 1.

Роль и место Совета Безопасности заключается в выработке целостной государственной политики в области безопасности страны, преодоления ведомственного подхода со стороны федеральных органов власти, в том числе силовых структур и спецслужб. Основными рабочими органами являются межве­домственные комиссии СБ.

134

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Рис. 1. Структура органов, занимающихся внешнеполитической деятельностью

Совет Безопасности готовил такие важные решения, как участие России в урегулировании ситуации в Абхазии, Приднестровье, вывод войск из Прибалтики, введение войск в Чечню (важно с точки зрения оценки ситуации и международных последствий). Совет Безопасности разрабатывал военную доктрину, государственную концепцию национальной безопасности, а также информационной безопасности. Совет Безопасности ведет работу по обеспечению экономической безопасности государства, экологии, пробле­мам разоружения и ликвидации ОМУ и др.

Совет Безопасности в первые годы российской государственности играл роль «внутренней оппозиции» МИД, особенно в вопросах отношений с СНГ. Он настаивал на смещении со своего поста А. Козырева и реализовал идею создания Министерства по делам СНГ. Таким образом, на организационном уровне вопросами отношений с новыми независимыми государствами непосредственно занимались два мини­стерства, что снижало эффективность проводимой работы.

В целом   при первом российском президенте Совет Безопасности не стал новым «политбюро», хотя и играл существенную роль.

Все попытки изменить его статус (особенно после выборов 1996 г., когда секретарем Совбеза стал А. Лебедь) пресекались.

После избрания на должность президента В. Путина роль Совета Безопасности значительно возросла, что в некоторой степени стало отражением «секьюритизации» политики и органов управления.

В конце 1995 г. в целях повышения эффективности внешней политики и реализации полномочий Прези­дента по определению основных направлений внешней политики был создан Совет по внешней политике.

ПОЛОЖЕНИЕ о Совете по внешней политике при Президенте Российской Федерации

Советом по внешней политике при Президенте Российской Федерации (далее именуется —Совет) руководит Президент Российской Федерации. Совет является координационным органом при Президенте Российской Федерации, осуществляю­щим предварительное рассмотрение и межведомственную проработку вопросов внешней политики Российской Федерации и подготовку соответствующих предложений для Президента Российской Федерации.

Правовой основой деятельности Совета являются Конституция Российской Федерации, федеральные законы, указы и распоряжения Президента Российской Федерации, а также настоящее Положение. Основными задачами Совета являются: подготовка для Президента Российской Федерации предложений и рекомендаций по определению основ внешней политики Российской Федерации и осуществлению руководства ею в соответствии с полномочиями Президента Российской Федерации; разработка для Президента Российской Федерации предложений по обеспечению согласованного взаимодействия феде­ральных органов государственной власти в области внешней политики;

Глава 7. Государственное управление и внешняя политика

135

СТРУКТУРА аппарата Совета Безопасности Российской Федерации

Секретарь

Совета Безопасности Российской Федерации

Заместители

секретаря Совета Безопасности Российской Федерации

Руководитель аппарата

Совета Безопасности

Российской Федерации

Отделы

Отделы

информирование Президента Российской Федерации о внешнеполитических аспектах деятельности федеральных органов государственной власти;

анализ и прогнозирование международной обстановки, изучение общественного мнения в России по вопросам внешней политики государства в целях подготовки для Президента Российской Федерации информационно-аналитических материа­лов по этим вопросам; участие в подготовке проектов нормативных правовых актов по вопросам внешней политики Российской Федерации.

4.   Совет при осуществлении своей деятельности имеет право:

запрашивать и получать в установленном порядке необходимую информацию от федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления, обществен­ных объединений, научных учреждений и организаций;

заслушивать на своих заседаниях информацию руководителей федеральных органов исполнительной власти по вопросам реализации ими государственной внешней политики;

создавать с привлечением соответствующих специалистов экспертные комиссии для проведения исследований в области внешней политики Российской Федерации.

5.   Состав Совета утверждается Президентом Российской Федерации.

В состав Совета по должности входят руководители: Министерства иностранных дел Российской Федерации; Министерства обороны Российской Федерации; Министерства внешних экономических связей Российской Федерации; Министерства Россий­ской Федерации по сотрудничеству с государствами - участниками Содружества Независимых Государств; Министерства финансов Российской Федерации; Федеральной службы безопасности Российской Федерации; службы внешней разведки Рос­сийской Федерации; Федеральной пограничной службы Российской Федерации; помощник Президента Российской Федерации, курирующий вопросы внешнеполитической деятельности. При необходимости к участию в работе Совета могут привлекаться руководители других заинтересованных федеральных органов исполнительной власти.

1. Заседания Совета с участием Президента Российской Федерации проводятся не реже одного раза в два месяца. Созыв
   Совета осуществляет Президент Российской Федерации или по его поручению министр иностранных дел Российской Феде­
   рации. Заседание Совета правомочно, если на нем присутствует более половины его членов. Решения принимаются про­
   стым большинством голосов.
2. Совет осуществляет свою деятельность в соответствии с планами, утвержденными Президентом Российской Федерации.
   Решения Совета имеют рекомендательный характер, оформляются протоколами заседаний Совета и направляются Прези­
   денту Российской Федерации.

136

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

1. Для рассмотрения принципиальных вопросов внешней политики Совет обеспечивает координацию внешнеполитической
   деятельности по вопросам, требующим оперативных, согласованных решений. Совет представляет согласованные докумен­
   ты и материалы по таким вопросам на рассмотрение Президента Российской Федерации.
2. Оперативные вопросы деятельности Совета закрепляются за помощником Президента Российской Федерации, курирую­
   щим вопросы внешнеполитической деятельности.
3. Обеспечение деятельности Совета осуществляет его аппарат, входящий в состав Администрации Президента Российской
   Федерации.

Ключевую роль в структуре исполнительных органов власти в области внешней политики играет Министерство иностранных дел. Мы уже отмечали, что еще в последние годы существования СССР МИД заметно «потеснил» двух других «тяжеловесов», игравших решающую роль в формиро­вании советской внешней политики, - Министерство обороны и Комитет госбезопасности. «Новое политическое мышление» предполагало снижение роли силовой и идеологической составляющих в достижении внешнеполитических целей. Начавшийся процесс сокращения вооружений, соглашения о выводе советских войск из стран Центральной и Восточной Европы, а также Германии значитель­ной частью руководителей силовых ведомств (да и МИД СССР) воспринимался как добровольная капитуляция. Это явилось одной из причин августовских событий 1991 г., которые во многом ускори­ли распад СССР. В связи с тем, что ключевая роль в реализации планов по сворачиванию либераль­ных реформ принадлежала «силовикам», после поражения «руководимые ими организации оказались в немилости у представителей демократического движения. С конца августа 1991 г. их роль в госу­дарстве, в том числе и в вопросах выработки и реализации внешней политики, резко снизилась. Вся тяжесть проблем, связанных с внешнеполитической деятельностью, легла на Администрацию Пре­зидента РФ и МИД.

Следует отметить, что решение сложнейших задач происходило в условиях нехватки средств и оттока кадров. С 1991 по 1993 г. закрылось 39 посольств. Около 2000 человек ушли после путча, и еще 3200 покинули МИД к осени 1992 г. Произошло резкое омоложение руководящего состава МИД. Изменилась структура Министерства иностранных дел (см. приложение). Ключевую роль стал играть Департамент анализа и прогнозирования. Возникли новые отделы экономического и научного сотрудничества. В 1992 г. появился отдел стран СНГ. Двусторонними отношениями с новыми независимыми государствами занима­лись отделы европейских и азиатских стран. В январе 1994 г. создано Министерство по делам сотрудниче­ства со странами СНГ, которое главное внимание уделяло сфере экономических отношений. 17 мая 2000 г. Министерство по делам СНГ было упразднено, а часть его функций была передана МИД¹.

Уже с середины 1992г. МИД находился под огнем критики оппозиции. Одним из наиболее серьезных оппонентов было воссозданное в марте 1992 г. Министерство обороны.

Во все времена российской государственности военные были опорой режима. На протяжении боль-щей части своей истории Россия была военно-политической империей, приобретавшей колонии для расширения своего периметра безопасности и увеличения своей политической и военной мощи в мире. Напомним, что существование как царской, так и советской империи зиждилось на четырех столпах:

1)           авторитарный политический режим, правивший посредством подавления и устрашения;

2)     колоссальная военная мощь, значительно превышавшая экономические ресурсы страны и усилив­
шаяся в ущерб остальным функциям государства и благосостоянию народа;

3)     в высшей степени централизованная и в основном управляемая государством экономика, работаю­
щая на военную мощь и потребности бюрократии;

4)     мессианская идеология, призванная узаконить и оправдывать остальные три столпа имперского
могущества.

Неотъемлемым элементом этой идеологии была одержимость идеей безопасности и непрекраща­ющейся борьбы против внешних и внутренних угроз и заговоров. Со временем она стала необходимым самодовлеющим условием существования режима.

Очевидно, что, учитывая эту традицию, а также наличие реальных угроз безопасности новой России, роль военного ведомства должна была быть рано или поздно восстановлена, тем более что многие внеш­неполитические акции без него были просто невозможны. Роль Министерства обороны определялась задачами вывода войск, участием России во многих конфликтах на территории бывшего СССР, миро­творческой деятельностью. В ряде случаев военные проявляли самостоятельность во внешнеполити­ческих вопросах и не координировали свои действия с МИД (действия 14-й армии в Молдове; действия

¹ Дипломатический вестник. 2000. № б. Июнь. С. 4.

Глава 7. Государственное управление и внешняя политика

137

миротворцев в Абхазии, миротворчество в бывшей Югославии). А. Козырев в связи с этим даже говорил о появлении «партии войны».

С октября 1993 г., когда военные поддержали Б. Ельцина в его противостоянии с Верховным Советом, их роль и влияние на Президента еще больше возросли.

Существенный характер на формирование внешней политики России оказывают регионы, кото­рые имеют подчас далеко не совпадающие интересы. Лозунг, под которым российские демократы боролись с союзным центром» - «берите столько суверенитета, сколько можете переварить», - бу­мерангом ударил по нынешней российской государственности, которую многие эксперты называют рыхлой, лишенной общих принципов построения, в результате чего сохраняются центробежные тенденции. Совокупность социально-экономических (неравенство регионов, резкий разрыв в эф­фективности производства, уровне благосостояния, ресурсной базе), политико-юридических (до­минирование старых командных методов управления страной, вытекающих из принципа построения Федерации «сверху», что предопределяет заигрывание Центра и с региональными элитами), а также геополитических и националъно-конфессионных факторов (тяготение приграничных регионов к тюркскому, европейскому или тихоокеанскому «домам», а также наличие «встречного движения» со стороны Ирана, Турции, Монголии, Китая и Финляндии) предопределяет серьезные различия в ин­тересах региональных элит и, как следствие этого, усиливает дезинтеграционные тенденции внут­ри России. В разные периоды некоторые регионы обладали статусом свободных экономических зон (Калининградская область, Находка, Ингушетия). После 1993 г. было подписано более тридцати договоров, устанавливающих особые отношения между Центром и субъектами Федерации, предпри­няла попытку фактического выхода из состава России Чечня. Многие национальные и региональные элиты перестали следовать общим нормам и устанавливали собственные правовые режимы, накла­дывали «вето» на действия федерального центра, в обход российских законов вступали в союзы с государствами внутри и вне СНГ, бесконтрольно участвовали во внешнеэкономической деятель­ности.

Самостоятельность регионов заметно возросла после губернаторских выборов, в результате которых перестала существовать властная вертикаль президент-губернатор. Соответственно региональные эли­ты начали считать себя самодостаточной силой, ответственной главным образом перед своими избира­телями и группами, оказавшими им финансовую и иную поддержку на выборах. В результате регионы перестали воспринимать центр как важнейший элемент всей системы взаимодействия в государстве Таким образом, российский федерализм отягощал и без того   сложный характер формирования единой внешней политики государства.

С целью преодоления этих опасных тенденций (и как признание их наличия) весной 1996 г. Президентом РФ был подписан указ «О координирующей роли Министерства иностранных дел РФ в проведении еди­ной внешнеполитической линии Российской Федерации», текст которого приводится ниже, а также начата глубокая административная реформа, призванная восстановить как властную вертикаль, так и не допус­тить дезинтеграции РФ.

УКАЗ ПРЕЗИДЕНТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

«О координирующей роли Министерства иностранных дел Российской Федерации в проведении единой внешнеполитической линии Российской Федерации»

В целях усиления координирующей роли Министерства иностранных дел Российской Федерации в проведении единой внешне­политической линии Российской Федерации постановляю:

1. При реализации внешнеполитического курса Министерству иностранных дел Российской Федерации способствовать согла­сованному взаимодействию органов исполнительной власти с органами законодательной и судебной власти с тем, чтобы участие этих органов, их должностных лиц в международной деятельности обеспечивало соблюдение принципа единства внешней политики и выполнение международных обязательств Российской Федерации.

Установить, что в системе органов исполнительной власти Министерство иностранных дел Российской Федерации является головным органом в области отношений с иностранными государствами, международными организациями и осуществляет общий контроль за выполнением международных обязательств Российской Федерации. Министерство иностранных дел Российской Федерации координирует деятельность других федеральных органов исполнительной власти в этой области и международные связи субъектов Российской Федерации.

Федеральным органам исполнительной власти и органам исполнительной власти субъектов Российской Федерации информировать в установленном порядке Министерство иностранных дел Российской Федерации об осуществляемых

138

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

международной деятельности и международных связях: официальных поездках, консультациях и переговорах, подписанных документах и других договоренностях.

Предложения, затрагивающие внешнеполитические интересы России, в том числе предложения о проведении переговоров и заключении международных договоров Российской Федерации, включая договоры межведомственного характера, в обязательном порядке согласовываются федеральными органами исполнительной власти, с Министерством иностранных дел Российской Федерации до их представления соответственно Президенту Российской Федерации и в Правительство Российской Федерации.

Администрации Президента Российской Федерации и Правительству Российской Федерации не принимать к рассмотрению предложения по упомянутым вопросам, если они не согласованы с Министерством иностранных дел Российской Федера­ции.

Проекты соглашений субъектов Российской Федерации с субъектами, административно-территориальными образованиями иностранных государств (включая проекты соглашений об открытии представительств) подлежат согласованию с Мини­стерством иностранных дел Российской Федерации.

Федеральным органам исполнительной власти предусматривать включение представителей Министерства иностранных дел Российской Федерации в состав межведомственных комиссий, рабочих групп и иных органов, связанных с осуществле­нием международной деятельности.

Чрезвычайным и полномочным послам Российской Федерации в иностранных государствах обеспечивать проведение еди­ной политической линии Российской Федерации в государстве пребывания и с этой целью осуществлять координацию деятельности и контроль за работой находящихся в государстве пребывания иных представительств Российской Федера­ции, включая торговые, представительств федеральных органов исполнительной власти, российских государственных учреждений, организаций и предприятий, их делегаций и групп специалистов, а также представительств субъектов Россий­ской Федерации, открываемых в установленном порядке на территории отдельных субъектов, административно-террито­риальных образований.

Руководители указанных представительств, делегаций и групп специалистов обязаны в установленном порядке согласовы­вать свою деятельность с послом, оказывать послу содействие в осуществлении его полномочий, инфоргшфовать посла о своей деятельности.

Министерству иностранных дел Российской Федерации представить в 2-месячный срок предложения по вопросам, связан­ным с организацией и порядком представления за рубежом интересов федеральных органов исполнительной власти и российских государственных учреждений.

Дипломатические представительства Российской Федерации уведомляются об официальных делегациях, направляемых в соответствующие страны, через Министерство иностранных дел Российской Федерации.

Установить, что с официальными заявлениями и инициативами по вопросам внешней политики государства выступают Президент Российской Федерации, Председатель Правительства Российской Федерации и министр иностранных дел Рос­сийской Федерации, а другие лица - по их соответствующему поручению. Представители федеральных органов исполни­тельной власти могут выступать с заявлениями, затрагивающими отдельные внешнеполитические вопросы, только в соот­ветствии с утвержденными в установленном порядке позициями, согласованными с Министерством иностранных дел Рос­сийской Федерации.

Официальная информация внешнеполитического характера обнародуется пресс-секретарями Президента Российской Фе­дерации и Председателя Правительства Российской Федерации, Департаментом информации и печати Министерства ино­странных дел Российской Федерации, а также уполномоченными на то министром иностранных дел Российской Федерации, представителями министерства.

Предложения о приглашении в Российскую Федерацию иностранных делегаций на высшем и высоком уровне (главы государств и правительств, высшие должностные лица международных организаций) представляются соответственно Пре­зиденту Российской Федерации и в Правительство Российской Федерации по согласованию с Министерством иностранных дел Российской Федерации.

Приглашение федеральными органами исполнительной власти членов правительств иностранных государств и приравненных к ним лиц осуществляется по предварительному согласованию с Министерством иностранных дел Российской Федерации. Возложить на Министерство иностранных дел Российской Федерации подготовку проектов ответов на поступившие на имя Президента Российской Федерации и Председателя Правительства Российской Федерации официальные послания от глав государств и правительств иностранных государств и высших должностных лиц международных организаций. Копии таких посланий направляются в Министерство иностранных дел Российской Федерации.

Проекты посланий Президента Российской Федерации и Председателя Правительства Российской Федерации в адрес госу­дарственных и политических деятелей, организаций иностранных государств, международных организаций представляют­ся по согласованию с Министерством иностранных дел Российской Федерации, если не установлен иной порядок их подго­товки и представления.

Министерству иностранных дел Российской Федерации докладывать соответственно Президенту Российской Федерации и в Правительство Российской Федерации о действиях органов государственной власти и должностных лиц, влекущих за собой нарушение порядка, установленного настоящим Указом.

Поручить Министерству иностранных дел Российской Федерации давать официальные разъяснения по вопросам коорди­нации деятельности при реализации внешнеполитического курса Российской Федерации.

Контроль за выполнением настоящего Указа возложить на Администрацию Президента Российской Федерации и Прави­тельство Российской Федерации. Настоящий Указ вступает в силу со дня его подписания.

Москва, Кремль, 12 марта 1996 г.

Глава 7. Государственное управление и внешняя политика

139

Полномочия Федерального собрания

Превращение России в президентскую республику в результате принятия конституции 1993 г. привело к существенному снижению роли обеих палат Федерального собрания. Тем не менее обе палаты -Государственная дума и Совет Федерации обладают значительными полномочиями для того, чтобы уча­ствовать в формировании внешней политики России.

В соответствии с Конституцией верхняя палата - Совет Федерации:

-   утверждает Указ Президента о введении военного (и чрезвычайного)   положения (ст. 102/6);
решает вопрос о возможности использования Вооруженных Сил РФ за пределами территории РФ
(ст. 102/г).

Нижняя палата - Государственная дума участвует непосредственно и опосредованно в формирова­нии и осуществлении внешней политики РФ путем принятия законов о: федеральном бюджете; валютном и таможенном регулировании; ратификации и денонсации международных договоров; статусе и защите государственной границы РФ; войне и мире.

Эти вопросы также подлежат обязательному рассмотрению в Совете Федерации (ст. 106). Парламент ратифицирует или денонсирует все основные договоры и соглашения. Перечень этих договоров дан в Федеральном законе «О международных договорах Российской Феде­рации». В частности, подлежат ратификации международные договоры:

-   исполнение которых требует изменения действующих или принятия новых федеральных законов,
а также устанавливающие иные правила, чем предусмотренные законом;

предметом которых являются основные права и свободы человека и гражданина; о территориальном разграничении Российской Федерации с другими государствами, включая дого­воры о прохождении государственной границы РФ, а также о разграничении исключительной эконо­мической зоны и континентального шельфа РФ;

об основах межгосударственных отношений, по вопросам, затрагивающим обороноспособность РФ. по вопросам разоружения или международного контроля над вооружениями, по вопросам обеспеч ния международного мира и безопасности, а также мирные договоры и договоры о коллективной безопасности;

об участии России в межгосударственных союзах, международных организациях и иных межгосударственных объединениях, если такие договоры предусматривают передачу им

Рис. 2. Федеральное собрание

140

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

осуществления части полномочий РФ или устанавливают юридическую обязательность решений их органов для РФ.

Равным образом подлежат ратификации международные договоры РФ, при заключении которых сто­роны условились о последующей ратификации (ст. 15).

Государственная дума рассматривает предложения о ратификации международных договоров и после предварительного обсуждения в комитетах и комиссиях Государственной думы принимает соответству­ющие решения.

Принятые Государственной думой федеральные законы о ратификации международных договоров РФ подлежат обязательному рассмотрению в Совете Федерации.

Принятый Федеральным собранием РФ федеральный закон о ратификации международного договора направляется в соответствии с Конституцией РФ на подпись Президенту РФ для подписания и обнародо­вания (ст. 17).

Договоры публикуются по представлению МИД в Собрании законодательства Российской Федерации, а также в Бюллетене международных договоров (ст. 17).

Таким образом, судьба всех важных международных договоров РФ в конечном счете находится в руках парламента.

Если попытаться дать краткую характеристику взаимоотношений исполнительной и законодательной власти по внешнеполитическим вопросам, то следует отметить, что и Верховный Совет до октября 1993 г. и затем Государственная дума были политически консервативнее исполнительной власти в сфере внешней политики. Вместе с тем заслугой оппозиции являлось то, что МИД большее внимание стал уделять проблемам отношений с СНГ и защите русскоязычного населения в новых независимых государствах. Парламент оказался более прагматичным и реалистичным в оценке приоритетов внеш­ней политики, корректируя курс МИД. Однако чрезмерная политизация в стенах российского парламен­та иногда приводила к нежелательным последствиям. Например, заявления о незаконности роспуска СССР, российском статусе Севастополя и Черноморского флота не только спровоцировали рост анти­российских настроений, но были восприняты как тревожный сигнал в новых независимых государствах.

Вопросы для контроля:

1. Каким из рассмотренных выше теорий международных отношений не противоречит теория рацио­
   нального выбора? В чем значение этой теории?
2. Каковы функции «организаций» (Аллисон) в формировании внешней политики? Приведите примеры
   таких «организаций». Покажите динамику изменения функций «организаций» в Российской Феде­
   рации с конца августа 1991 г., связанных с вопросами внешней политики.
3. Всегда ли коллективные решения являются оптимальными? Приведите примеры ситуаций, кото­
   рые ведут к «огрупплению» мышления.
4. В каких случаях используется кибернитеческая теория принятия решений?
   1. Дайте характеристику конституционных основ принятия внешнеполитических решений в совре­
      менной России.

,

Глава 8. Внутренний контекст и внешняя политика__________________________________________________________________________________________ 141

Глава 8

ВНУТРЕННИЙ КОНТЕКСТ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА_____________________________________________________

В чем состоит связь внутренней и внешней политики?

8.1.  Общественное мнение. 

8.2.   Культура и генерационные эффекты. 

8.3.   Внутренние предпосылки войны. 

Реалистическая школа, доминировавшая долгое время в теории международных отношений, считала, что существует четкая и эффективная грань между внешней и внутренней политикой и что внутриполити­ческие факторы не должны влиять на внешнеполитическую стратегию. В реальности разделить эти две области невозможно. Хрестоматийным примером может служить широко распространенный прием «ма­ленькой победоносной войны»¹, когда накануне выборов политик, столкнувшийся с серьезными внутрипо­литическими проблемами, начинает войну или проводит другие силовые акции для того, чтобы повысить свою популярность. Большое внимание привлекла так называемая модель двухуровневых игр², основная идея которой состоит в том, что практически любые международные переговоры являются двухуровне­выми: первый уровень - это переговоры с зарубежным партнером, а второй - переговоры с парламентом или другими внутриполитическими субъектами, без согласия которых реализация международных согла­шений окажется невозможной. В данной главе мы рассмотрим влияние на международную политику общественного мнения, культуры и генерационных эффектов³, особое внимание уделим внутренним пред­посылкам войны, соотношению партий «войны» и «мира», «ястребов» и умеренных.

8.1. ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ

Роль общественного мнения в теории и практике международных отношений и внешней политики остается предметом дискуссий. Еще в начале XX в. представители идеалистической школы считали, что именно общественное мнение и гласность при обсуждении и принятии внешнеполитических решений позволит избежать новой мировой войны. Они полагали, что тайный, элитарный характер традиционной дипломатии порождает международные кризисы и войны. В то же время многие представители реалистической школы и политики-практики продолжают считать, что массовая публика не подготовлена к восприятию сложных закономерностей международной политики и может только привнести в процесс принятия решений ненужные эмоции и ажиотаж. Интересным примером скептического отношения к роли общественного мнения во внешней политике могут служить рассуждения Спэниера (Spanier) о его роли в развитии событий, происходивших между двумя мировыми войнами. Спэниер указывает, что после окон­чания первой мировой войны «мстительное» общественное мнение в державах-победительницах привело к подписанию несправедливого и унизительного для Германии Версальского договора, который привел к тяжелому политико-экономическому кризису в Германии и облегчил приход Гитлера к власти. Перед началом второй мировой войны, напротив, слишком «осторожное и примирительное» общественное мне­ние сделало возможным «Мюнхенский сговор»⁴.

Очевидно, что общественное мнение не является ни абсолютным благом, ни абсолютным злом, но, бесспорно, оно - существенный фактор внешней политики, причем его роль усиливается. Иллюстра­цией может служить так называемый феномен ССМ, проявляющийся в том, что средства массовой ин­формации, уделяющие избирательное внимание лишь некоторым из массовых нарушений прав челове­ка⁵ , мобилизуют общественное мнение, которое оказывает давление на международную политику и в конечном итоге может даже вызвать военное вмешательство в форме «гуманитарной интервенции».¹ 1. Даже если военные действия представляются оправданными, время их начала может диктоваться предвыборными соображе­ниями или желанием отвлечь внимание от внутриполитических скандалов. Например, приближающиеся президентские выборы в России и начало первой чеченской войны или начало бомбардировок НАТО Югославии и скандал с Моникой Левински.

2. Evans Jacobson, Putnam. Double-edged Diplomacy. University of California Press, 1993, Berkley

³ Речь идет об изменении аттитюдов и ценностей в процессе смены поколений.

⁴ Spanier. Games Nations Play. 1996.

⁵ Например, и в западных, и в российских СМИ «этнические чистки» и другие нарушения прав человека на территории бывшей
Югославии занимали значительно больше места, чем не менее серьезный геноцид в Руанде.

142                                                                                                              Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Однако в теории общественного мнения влиятельной является так называемая минималистская точка зрения, согласно которой, в отличие от политических элит, подавляющее большинство населения не имеет устойчивого и последовательного мнения по большинству политических проблем, не имеющим непосред­ственного отношения к повседневным потребностям людей¹. Представители этой точки зрения полагают, что массовое общественное мнение (имеется в виду мнение устойчивое и осмысленное) просто не суще­ствует, традиционные политические термины и классификации «левый»-«правый», «консерватор»—«либе­рал», «радикал»~«умеренный» большинство людей плохо понимает и не умеет правильно применять². Даже если респонденты отвечают на вопросы интервьюера о внешней политике, то эти ответы будут поверхнос­тными, случайными, так как уровень информированности и заинтересованности большинства людей в дан­ной проблематике невысок! Такие мнения социолог и политолог Филипп Конверс³ называл «не-аттитъю-дами», или «псевдоаттитъюдами». «Не-аттитьюды» - это оценки и мнения, которые не стабильны, ситу­ативны, не связаны с другими аттитьюдами и не влияют на поведение. Конверс сформулировал это понятие, анализируя данные первых так называемых панельных исследований. В этом случае одним и тем же респондентам задают сопоставимые вопросы два и большее количество раз через какой-то промежуток времени, поэтому есть возможность установить, изменяется ли с течением времени мнение конкретного индивида, а не усредненное мнение социальной группы. Оказалось, что по большинству политических про­блем только меньшинство (не более трети) опрошенных имело«более или менее устойчивое мнение. Отве­ты неинформированных респондентов зачастую определяются внешними по отношению к содержанию воп­роса обстоятельствами: например, деталями формулировки вопроса или тем, какой вопрос ему предшеству­ет. Классическим стал следующий пример из опроса, проведенного в США в 1970-х гг. В нем спрашивали, следует ли предоставить советским журналистам право свободного перемещения по территории США? Только около 37 % опрошенных полагали, что следует⁴. На сопоставимой выборке данному вопросу пред­шествовал другой: «Должны ли американские журналисты получить право на свободное передвижение по территории СССР?» В этом случае уже 73 % опрошенных американцев (почти в два раза больше!) выска­залось за свободу передвижения для советских журналистов! Авторы исследования сделали вывод, что сопоставление двух вопросов актуализировало действенную социальную норму справедливости, и это дра­матическим образом изменило результаты опроса.

Особенности формулировки вопроса также очень важны. Например, вопрос об отношении к расшире­нию НАТО, обращенный к российским гражданам в следующей формулировке: «Беспокоит ли Вас рас­ширение НАТО на Восток?» создает «внушающий эффект», так как само слово «беспокоит» является подсказкой для респондентов, у которых не сложилось мнение по этой проблеме, что, если речь идет о НАТО, есть о чем беспокоиться. Лучше использовать более нейтральную формулировку, например: «Ваше отношение к расширению НАТО?» - с соответствующими подсказками.

Приведенные примеры не означают, что массовое общественное мнение не стоит принимать в расчет. Существуют специальные технические приемы, применяемые при проведении опросов (например, вопро­сы-фильтры, вопросы на информированность и т. д.), позволяющие отделить людей, имеющих личное мнение по данному кругу проблем, от тех, кто его не имеет. Кроме того, кризисные ситуации или освеще­ние той или иной проблемы средствами массовой информации может повысить степень информированно­сти и заинтересованности населения и создать устойчивое общественное мнение. Мы лишь хотим под­черкнуть, казалось бы, очевидное, но не всегда реализуемое на практике правило: исследования обще­ственного мнения должны проводиться профессионально. Тем не менее в российской политической практике до сих пор часто смешиваются результаты профессиональных исследований общественного мнения на репрезентативной выборке⁵ и так называемые соломенные опросы⁶, в которых принимают участие «энтузиасты», звонящие на телестудию. Такие опросы дают информацию только о мнении очень узкой и специфической группы людей.

¹ Многочисленные опросы общественного мнения показали, что международные отношения и внешняя политика обычно мало
интересует большинство населения.

² В российской истории иллюстрацией подобного явления может служить успех «Единства» на последних парламентских
выборах. Движение не имело определенной политической программы и возникло внезапно практически «из ничего» и, тем не менее,
уверенно заняло на выборах второе место.

3. Converse P.E. The Nature of Belief Systems in Mass Politics. In: Ideology and Discontent. Ed. D. Apter, New York, 1964.

⁴Цит. по: Zaller J.R. The Nature and Origin of Mass Opinion. Cambridge, 1993. Р. 32.

⁵ В этом случае небольшая (1500-2000) выборка населения, отобранная по специальным правилам, позволяет с достаточной
степенью точности (погрешность находится в пределах 5 %) оценить мнение всего населения.

⁶ Они были названы так американскими социологами (англ, «straw polls»), потому что их точность сопоставима с точностью
определения направления и силы ветра при помощи подбрасывания в воздух соломинки.

.

Глава 8. Внутренний контекст и внешняя политика__________________________________________________________________________________ 143

Несмотря на достаточно убедительные аргументы представителей минималистской школы, можно привести достаточно много примеров, доказывающих возможность эффективной мобилизации обществен­ного мнения по отношению к тем или иным внешнеполитическим событиям и действиям. Например, общественные протесты сыграли очень важную роль в решении американской администрации прекра­тить войну во Вьетнаме, решение российского правительства закончить первую чеченскую войну и под­писать Хасавьюртовские соглашения также было принято под давлением общественного мнения. Ис­следования показывают, что общественное мнение изменяется далеко не случайным образом: так, дан­ные ВЦИОМ показали, что отношение россиян к США стало более негативным в период бомбардировок НАТО Югославии, а затем, после окончания бомбардировок, снова стало более позитивным¹. Этот при­мер демонстрирует важный феномен «эластичности» общественного мнения: оно изменяется в ответ на какие-то важные события, но, когда они проходят, возвращается к прежнему уровню. Так называемая двухступенчатая модель общественного мнения предполагает, что общественное мнение может обрести устойчивость благодаря существованию так называемых лидеров мнений. Эти люди, в отличие от боль­шинства массовой публики, внимательно следят за политическими событиями и являются достаточно информированными. Они служат центром «неформальных информационных сетей», так как люди, регу­лярно общающиеся с ними, полностью полагаются на их суждения по внешнеполитическим проблемам. Описанный механизм имел большее значение в «дотелевизионную» эру, сейчас локальные лидеры мне­ний часто проигрывают в конкуренции с популярными телеведущими, мнение которых массовой публикой воспринимается некритически, что соответствует представлениям «минималистов».

Еще один аргумент против точки зрения минималистов состоит в том, что политические взгляды массовой публики обладают достаточной степенью устойчивости на оценочном эмоциональном уровне: симпатии и антипатии массовой публики достаточно устойчивы, обоснованны и дифференцированны, од­нако большинство респондентов не может сформулировать свои предпочтения в идеологических терми­нах. Например, американский исследователь Заллер (Zaller) приводит интересные данные, которые пока­зывают, что, несмотря на то, что скандал с Моникой Левински привел к снижению уровня доверия амери­канцев по отношению к президенту Клинтону, это не повлияло на оценку его экономических и внешнеполитических достижений.

8.2. КУЛЬТУРА И ГЕНЕРАЦИОННЫЕ ЭФФЕКТЫ

В последнее время в теории международных отношений наблюдается повышенное внимание к таким явлениям, как национальная культура, идентичность, культурно-специфические нормы. Теоретическое на­правление, получившие название «конструктивизм», использует давно бытовавшие в социологии пред­ставления о том, что в социальном мире (в том числе и в сфере международных отношений) факты и феномены, анализируемые исследователями, являются «социальными конструктами», несут в себе дос­таточно высокую степень субъективизма. Это направление не принимает позитивистский постулат, пред­полагающий существование объективных эмпирических фактов, не зависящих от восприятия исследова­теля. Согласно этой точке зрения, в любом эмпирическом факте неявно, имплицитно присутствуют тео­ретические воззрения исследователя, анализирующего этот факт. В теории международных отношений конструктивисты ставят под сомнение взгляды реалистов, полагающих, что существует объективная жесткая логика в международной системе, основанная на соотношении сил и могущества. С точки зрения конструктивистов, это представление является субъективным конструктом: логика баланса сил работа­ет до тех пор, пока в нее верят влиятельные политики - лидеры великих держав². Несмотря на то что дебаты между конструктивистами и представителями традиционных школ далеки от завершения, уже сейчас можно отметить, что конструктивистам удалось вернуть понятия «культура», «идентичность», «норма» в исследованиях международных отношений.

В. исследованиях внутренней политики благодаря известной работе Алмонда и Вербы понятия граждан­ской (civic) и политической культуры уже давно занимают заметное место³. Политическая культура ~ это

¹ Данные опроса ВЦИОМ на сайте www.polit.ru.

² Интересен пример держав, потерпевших поражение во второй мировой войне — Германии и Японии. После распада СССР
ряд видных представителей реалистической школы посчитал, что, поскольку изменился баланс сил, эти державы поспешат стать
членами «ядерного клуба». В реальности этого не произошло, так как такое решение противоречило бы сложившейся идентично­
сти этих держав.

³ Almond G. and Verba C. The Civic Culture. Princeton, Princeton University Press. New York 1963. G. Almond and C.Verba eds. The civic Culture Revised. 1980. Boston, Little, Brown.

144 Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

более широкое понятие, которое может быть определено как обладающая устойчивостью система ценно­стей, норм, представлений в сфере политики, распространенная в данном обществе. Гражданская культура описывает специфический тип политической культуры, для которой характерен сравнительно невы­сокий уровень непосредственного участия избирателей в политической жизни в сочетании с признанием леги­тимности существующих политических институтов и ориентацией на частную жизнь. По мнению Адмонды и Вербы, этот тип политической культуры прогрессивен, так как он позволяет держать правительство под конт­ролем и установить правильный баланс между ресурсами, находящимися в распоряжении правительства, и его ответственностью перед избирателями. Интересно сравнить оценочную нормативную модель «граждан­ской культуры», по Алмонду и Вербе, с характеристиками реально существующей американской политической культуры, представленными в работах другого авторитетного исследователя из США Роберта Дала (Robert Dahl). По Далу, политическую культуру США характеризует: (1) поддержка конституционной системы США и представление о том, что изменения политической системы должны происходить конституционным, а не революционным путем, (2) поддержка идеи (если не практики) равенства в политической сфере, (3) вера в справедливость принципа частной собственности, (4) признание важности индивидуальных достижений, (5) вера в то, что личный успех в американском обществе возможен. Очевидно, «идеальные» характеристики «гражданской» культуры, если согласиться с точкой зрения указанных выше авторов, представлены в реаль­ной американской политической культуре¹ .

Идея устойчивости и преемственности политической культуры является ключевой для сторонников этой концепции. В частности, центральной гипотезой исследования Алмонда и Вербы было предположе­ние о том, что государства, прошедшие длительный период авторитаризма (например, Германия в период нацизма), будут испытывать трудности с созданием стабильной системы демократических политичес­ких институтов. Несмотря на то что эта гипотеза не подтвердилась (ФРГ оказалось одной из наиболее стабильных западных демократий), большинство исследователей согласно с утверждением Рональда Ингельхарта о том, что «исследования политической культуры основаны на имплицитном предположении о существовании автономных и устойчивых кросскультурных различий, которые приводят к важным по­литическим следствиям»². Данное предположение созвучно взглядам идеалистической школы в теории международных отношений, представители которой, следуя традиции, заложенной И. Кантом, высказы­вали гипотезу о том, что демократии менее склонны разрешать конфликты военным путем по сравнению с государствами с авторитарным режимом правления. После ряда исследований, рассматривавших эм­пирические данные относительно международных конфликтов в XX столетии, эта гипотеза была скоррек­тирована. Выяснилось, что демократические режимы воюют не реже, чем авторитарные, но они очень редко воюют с демократическими государствами. Как отметил один из американских теоретиков, «де­мократии как бы заключили между собой сепаратный мир».

Рассмотрим более подробно взгляды одного из ведущих современных исследователей политической культуры Рональда Ингельхарта, который опирается на многолетние сравнительные исследования обще­ственного мнения в рамках проекта «Евробарометр» (Eurobarometer) и Всемирное исследование ценнос­тей (World Values Survey). Ингельхарт делает попытку разрешить одно из основных противоречий, харак­терных для теории политической культуры: если ценности и нормы обладают такой высокой степе­нью устойчивости, как происходят социальные перемены! Для ответа на этот вопрос он вводит в анализ дополнительную переменную - поколение (генерация)³. Во-первых, Ингельхарт предполагает, что приоритет различных ценностей в политической культуре, например свобода или равенство, матери­альное благополучие или творческая самореализация, определяется «принципом дефицита»⁴ - чем ме­нее доступно какое-либо благо, тем более оно ценно. Во-вторых, он использует концепцию социализации, предполагая, что иерархия ценностей, характерная для данного индивида, в первую очередь определяет­ся социально-экономическими условиями, в которых выросло его поколение, т, е. до того, как данный индивид стал взрослым. Вывод из этих двух предположений заключается в том, что иерархия ценностей поколений и представляющих их индивидов складывается в ранние годы, до достижения взрослости, и остается относительно стабильной в течение всей жизни данного поколения. Ингельхарт предполагает,

¹ Dahl Robert. A. The American Oppositions: Affirmation and Deniel Political Oppositions in Western Democracy; Yale Un. Press, New Haven. 1968. Р. 35-41.

^2. Ingelhart Ronald. The Renaissance of Political Culture // American Political Science Review, 82 N4. December. 1988. Р. 1205.

³ Сейчас в литературе чаще употребляются латинизированные термины «генерация» и «генерационный», которые будем
использовать и мы.

⁴ Изначально он использовал известную иерархию потребностей А. Маслоу.

Глава 8. Внутренний контекст и внешняя политика____________________________________________ 145

что послевоенное поколение в западных индустриальных странах, чья юность пришлась на период, когда такие ценности, как материальное благополучие, социальное обеспечение, военная безопасность, закон и порядок, были дефицитом, имеет «материалистические» ценностные ориентации. Для поколений же, чья юность пришлась на время материального изобилия и отсутствия крупномасштабных военных конфлик­тов, ведущими становятся «постматериалистические» ценностные ориентации: самовыражение, личная свобода, социальное равенство, экология, качество жизни. «Постматериалистические» ориентация могут быть основой для оптимизации системы международных отношений, что находит, например, отражение в изменении приоритетов в сфере безопасности, где традиционные военно-политические угрозы отходят на второй план и более актуальными становятся, например, «постматериалистические» проблемы глобаль­ной экологии¹. Ингельхарт приводит данные, подтверждающие, что постматериализм более свойственен представителям молодого, а не старшего поколения и жителям индустриально-развитых стран, что сви­детельствует в пользу его гипотезы. Однако остаются вопросы относительно того, насколько ста­бильными и фундаментальными являются «постматериалистические» ценностные ориентации. Есть дан­ные, показывающие, что они снижаются в период экономических спадов и усиливаются в период эконо­мических подъемов. Кроме того, если отойти от концепции Ингельхарта и иметь в виду теорию политической культуры вообще, она плохо объясняет очень высокую степень приверженности демокра­тическим ценностям, обнаруженную опросами общественного мнения на территории бывшего СССР еще в начале 1990-х гг.²

В заключение следует отметить, что при проведении международных переговоров и дипломатических контактах необходимо учитывать кросскультурные особенности, не относящиеся непосредственно к по­литической сфере. Например, важно принимать во внимание различия между индивидуалистическими культурами, в которых приоритет отдается индивидуальному успеху, и коллективистическими, в которых более важным оказывается успех группы. Не меньшее значение имеют особенности ведения перегово­ров с представителями высококонтекстных культур, в которых принято передавать важную информацию косвенными средствами (намеками, иносказаниями, мимикой), и низкоконтекстными, в которых принято использовать прямые и недвусмысленные формулировки.

8.3. ВНУТРЕННИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЙНЫ

Каким образом конфронтация может привести к войне? Взаимоотношения государств «обуча­ют» обе стороны в том смысле, что только война и применение силы может разрешить существующее между ними противоречие. В результате этих взаимоотношений закрываются некоторые возможности и, напротив, нарастают противоречия. Однако эти взаимоотношения происходят с учетом внутриполити­ческого контекста спорящих сторон, который должен приниматься во внимание их руководством.

Существуют два пути, по которым оказывается воздействие внутриполитического характера на нача­ло войны³.

Во-первых, шаги в направлении войны, предпринимаемые государствами, не только увеличивают враждебность сторон друг по отношению к другу, но и способствуют появлению реакций, которые ведут к войне. Враждебность по отношению к противнику поощряет руководство продолжать двигать­ся в направлении войны, предпринимать шаги, которые к ней приближают, а не пересматривать свою предыдущую и современную политику. Внутриполитические события могут привести к рубежу, перей­дя который пути назад уже нет. Происходит «вымывание» миролюбия в политической элите. Растет национализм. Установление доминирования сторонников жесткой линии - одно из условий для полно­масштабной войны.

Во-вторых, внутриполитический фактор определяет временные параметры полномасштабной войны. До начала войны, по крайней мере, одна из сторон должна быть отмобилизована. Если этого нет (рост численности армии, налогов и т.д.), лидеры будут не в состоянии выиграть войну и поэтому будут воздер­живаться от втягивания в нее.

¹ Buzan Barry. Rethinking Security after the cold War// Cooperation and conflict. 1998.

² См., например: Finifter Ada and Mickiewicz Ellen. Redefining the political system of the USSR // American Political Science Review.
1992. 86: 857-74.

³ Vasquez John. The War Puzzle. Cambridge University Press. 1997. Р. 199.

146______________________________________________ Введение а теорию международных отношений и анализ внешней политики

Кроме того, население должно не только согласиться (и поддержать) решение о начале войны, но и быть готовым сражаться и приносить жертвы. Поскольку войны, как правило, носят изматывающий характер и их результат предугадать сложно, общество должно быть готово вступить в войну (в том числе и психологически).

Оба названных выше пути воздействия внутриполитической ситуации на развязывание войны не явля­ются изолированными друг от друга.

Решение вступать в войну редко принимается единолично. Обычно все большее число участников политического процесса и простых граждан начинают чувствовать, что война необходима (защитить право, миропорядок, братьев сербов/мусульман, дать отпор бандитам и т.п.). Этот поворот в настроени­ях дает импульс лидерам государства предпринимать шаги в определенном направлении (запись добро­вольцев, направление кораблей в зону конфликта, проведение учений и др.). Эти действия, в свою оче­редь, заставляют людей привыкать к противостоянию и к мысли о том, что война неизбежна. Таким образом, шаги в направлении войны - это особый динамический процесс нарастания враждебно­сти, который сопровождается мобилизацией внутренних ресурсов и подготовкой общественно­го мнения к войне.

Когда определенные шаги в отношениях с оппонентом не приводят к желаемому результату, предпри­
нимаются новые более рискованные.                                       ^

При анализе влияния внутриполитического процесса на развязывание войны необходимо пока­зать, как лидеры (политическая элита и политические лоббисты, оказывающие влияние на процесс приня­тия решения) и общество в целом постепенно склоняются к войне¹.

Классификация внутриполитических субъектов

Обычно выделяют партию войны и партию мира (Бродель), «ястребов» и умеренных,

«Ястребы» - это те, чье личное мировоззрение ориентировано во внешней сфере не на компромисс, а на силу. Они считают легитимным использование угроз и силы. Такое различие важно, поскольку из него становится ясно, что далеко не все реалисты склонны к войне. «Ястребы» и реалисты не одно и то же. Возможны воинствующие идеалисты (Клинтон) и умеренные реалисты (Киссинджер). От страны к стра­не противники ястребов различаются. В 1930-е гг. в США главными критиками «ястребов» были изоля­ционисты. Такое же положение было у сторонников Сталина в СССР после смерти Ленина. В период «холодной войны» в США, СССР и КНР критиками «ястребов» были не изоляционисты, а умеренные. В нацистской Германии ястребы ассоциировались с нацистами. В СССР - это были сторонники Троцкого с его идеей мировой революции и т.п. «Ястребы» смотрят на силу как на наиболее простое (и иногда единственное) средство решения проблемы.

Кроу и Ноэл показали, что националистическое и милитаристское мировоззрение в большей степени, нежели другие, способствую!' эскалации конфликта. Националистические лидеры более конфликтны².

В случае расхождения во мнениях на уровне государственного руководства ключевую роль и играют личные качества лидеров (президентов). Представление о мире у «ястребов» в целом намного проще, чем у умеренных. В случае кризисов они склонны принимать рискованные решения. В межличностных отношениях они склонны к доминированию (подавлению мнения коллег). За исключением последнего обстоятельства, все остальное является их приобретенным опытом.

Начальный баланс между «ястребами» и умеренными

Итак, важно понять, как «ястребы» приходят к власти. Считается, что ястребы и умеренные всегда есть в обществе (Манхайм). Обычно вероятность выдвижения «ястребов» на авансцену связывают с национальной политической культурой данного государства, с «уроками прошлого». Чему научила исто­рия ту или иную нацию? Уроки истории изучаются - перед войной, во время войны и сразу же после нее, а также в условиях, когда новая война становится реальной. Происходит переосмысление опыта и фор­мируются новые представления. Войны XX в., связанные с Германией, дважды резко меняли обще-

¹ Vasquez. Р. 200.

^2. Ibid. Р. 205.

Глава 8. Внутренний контекст и внешняя политика__________________________________________________________________________________________ 147

ственное мнение этой страны относительно войны. Война США во Вьетнаме значительно изменила пред­ставления в американском обществе относительно войн (Рассет).

Критическое значение в оценке войн для «ястребов» имеет то, была ли та или иная война выиграна или же государство потерпело поражение. Для «ястребов» не важна цена, которую надо заплатить за победу. Умеренные всегда подчеркивают именно вопрос о цене.

Войны, исход которых может оправдать потери (речь идет о быстрых победоносных войнах), создают питательную среду для «ястребов». Однако надо учитывать, что бывают победоносные войны с нео­правданно высокими потерями (зимняя война 1940 г. СССР против Финляндии), которые имеют совсем другой эффект.

Уроки последней войны создают структурные взаимоотношения между двумя обществами, которые подталкивают (или, напротив, сдерживают) их движение в сторону войны. Войны Израиля и арабов со­здают именно такую политическую ситуацию. Войны чаще всего возникают тогда, когда к власти у проигравших в последней войне приходят «ястребы». То же самое можно сказать и о ситуации, сложив­шейся после окончания первой мировой войны.

Изменение внутриполитической ситуации (контекста) после крупных войн, разрешивших имевшиеся проблемы, происходит только тогда, когда появляется новая большая проблема. Такая проблема приоб­ретает форму кризиса. Чем больше неожиданность и сильнее кризис, тем больший психологический эффект имеет эта новая проблема (например, использование сил НАТО в Европе против суверенного государства).

В современной России кризис вокруг Косово в 1998 г. резко изменил ситуацию. Внешняя угроза со стороны НАТО в отношении России резко преувеличивалась («кто следующий»?). Пренебрежение мне­нием России как постоянного члена Совета Безопасности, а затем и нанесение огромного ущерба тради­ционно союзному государству создало предпосылки к активизации «ястребов». На авансцену в 1998 г. все активнее выходили военные; они начали играть роль публичных политиков (комментарии Генштаба, министра обороны) и т.п. Появился славянский национализм. Кроме того, нашлись политики, кото­рые хотели сделать быструю карьеру, используя военную риторику. Таким образом, подвергается существенному изменению статус-кво между «ястребами» и умеренными. На уровне военных, законода­телей началось закрепление изменения нового соотношения сил в обществе (появились предложения из­менить военную доктрину, обсуждались военные планы, проводились учения, политически активным, стали представители спецслужб, велись разговоры о производстве высокоточного оружия, изменилась повестка заседаний в Думе в пользу вопросов, связанных с СРЮ). Окончательная стабилизация позиций «ястребов» происходит через изменение бюджета, формирование альянсов и др. Однако выдвижению «ястребов» в России мешала память об Афганистане и первой чеченской войне и др.

Сдерживающими факторами для «ястребов» могут быть:

структура международной системы (умеренные после победы в крупной войне, например второй мировой, создали такой миропорядок, который минимизирует шансы «ястребов»); невозможность игнорирования норм международного права, боязнь политических и экономических санкций;

умеренные создают предпосылки для собственного доминирования в СМИ и формирования обще­ственного мнения;

большая инерционность мира (в противоположность к войне). Война - это всегда новое состояние, требуется время для перехода к политике «ястребов».

В заключение отметим, что детальный анализ происхождения полномасштабной войны показывает, что важнейшую роль играет внутриполитический контекст. Отход от умеренности в отношении друг друга - важнейший шаг на пути к войне. Осуществление новых политических действий - формирование альянсов, гонка вооружений и нагнетание кризисных ситуаций на международной арене - способствуют усилению «ястребов» и создают все более широкую базу для эскалации конфликта. Это процесс, когда общественность в государствах, находящихся в конфликте, постепенно склоняется к тому, что проблемы их взаимоотношений могут быть решены только военным путем.

148_______________________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Вопросы для контроля:

1. Какие факторы определяют роль общественного мнения во внешней политике современных госу­
   дарств?
2. Какие шаги обычно предпринимаются государствами с целью мобилизации общественного мне­
   ния в условиях нарастания международного кризиса, могущего привести к войне?
3. Верно ли утверждение, что поколение, пережившее войну, более миролюбиво, нежели то, которое не
   имеет такого опыта? Аргументируйте свой ответ.
4. Какие факторы, по Вашему мнению, влияют на формирование политической культуры? Какие об­
   щие черты политической культуры в вопросах войны и мира можно выделить у политических элит
   новых независимых государств?

Глава 9. Международная среда и внешняя политика_________________________________________________________________________________________ 149

Глава 9

МЕЖДУНАРОДНАЯ   СРЕДА И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА_____________________________________________________

В чем проявляется влияние международной среды на внешнюю политику?

9.1.   Геополитика. 

9.2.   Анатомия и природа могущества национального государства. 

9.3.   Международный экономический порядок и проблема разрешения конфликтов в сфере торговли. 

9.1. ГЕОПОЛИТИКА

В данном разделе речь пойдет о географических факторах, влияющих на внешнюю политику госу­дарств. Поэтому мы будем использовать понятие «геополитика» в традиционном узком смысле, в отли­чие от широкого толкования, предлагаемого, например, К.С. Гаждиевым¹.

Основополагающим принципом традиционной геополитики является географический детерминизм. Он основывается на признании того, что именно географический фактор, т.е. местоположение страны, ее природно-климатические условия, близость или отдаленность от морей и океанов, наличие естественных преград от вторжения (горы, реки и т.п.) определяют основные направления общественно-исторического развития народов, их национальный характер, поведение на международной арене и т.д. Генри Киссинжер отметил, что

«нации формируются их историей, географией и их культурным наследием. Если нация что-то сделала за 400 лет, это указывает на определенную тенденцию; это значит, что в течение 400 лет ее поведение представлялось разумным для последующих поколений лидеров этой страны»².

Рассмотрение географической среды в качестве важнейшего фактора социально-экономического, политического и культурного развития народов есть не что иное, как важнейший элемент материалисти­ческого понимания исторического процесса.

Основоположником географического детерминизма в социальных и гуманитарных науках считаете германский ученый Ф. Ратцель. Его заслуга состоит в том, что в «Политической географии» (1897) он попытался установить связь между политикой и географией, т.е. деятельностью государства, исходя из его географического положения. По его мнению, сущностные характеристики государства зависят от занимаемой им территории, его местоположения и способности приспосабливаться к условиям окружа­ющей среды. Одним из важнейших способов увеличения мощи государства является территориальная экспансия.

Другими наиболее видными представителями геополитики в конце XIX в. были американский адми­рал А. Мэхэн и английский исследователь А. Макиндэр. Главная идея Мэхэна, изложенная им в книге «Влияние морской мощи на историю» (1890), состояла в том, что именно она, морская мощь, играет определяющую роль в исторических судьбах государств. Слагаемыми ее он считал сильный военный и торговый флот, а также наличие военно-морских баз, которые вкупе с благоприятным географическим положением и климатом, наличием природных ресурсов, достаточной численностью населения и про­грессивным государственным строем могут обеспечить процветание страны. Смысл морской мощи он видел в возможности доминирования на море, т.е. контроля над движением военного и торгового флота неприятеля вплоть до закрытия торговых путей.

А. Макиндэр в 1904 г. предложил концепцию истории как смены гегемонии материковых и морских держав. Он выдвинул тезис об установлении доминирования в мире через определение ключевого реги­она (heartland), коим он считал Евразию. Контроль над Восточной Европой обеспечивает господство в Евразии, а это, в свою очередь, позволяет претендовать на глобальное лидерство. Именно Евразия, бога­тая природными ресурсами и защищенная от морских держав, является ключом к мировому господству.

В России уже в советское время одним из наиболее значительных геополитических направлений (и ныне востребованных некоторыми политиками) были так называемые евразийцы - молодые эмигранты

¹ Гаджиев К.С. Введение в геополитику. 2-е изд., доп. и перераб.: Учеб. для вузов. М: Логос, 2000

2. Henry A. Kissinger. Russian and American Interests After the Cold War // Rethinking Russia’s National Interests. Edited by St. Sestanovich. CSIS, Washington D.C., 1994. P2.

150                                                                                                              Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

П. Савицкий, П. Стучанский, Г. Флоренский и Н. Трубецкой, которые в 1920-1930-гг. выпустили несколько сборников статей и книг («Исход к Востоку», «Евразийство», «Евразийская хроника» и др.). Фактически евразийцы высказывались за добровольную изоляцию России, указывая на ее самостоятельность, само­достаточность и уникальность культуры.

«Культура России не есть ни культура европейская, ни одна из азиатских, ни сумма или механическое сочетание из элементов той и других... Ее надо противопоставить культурам Европы и Азии как срединную евразийскую культуру»'.

Из обилия современных публикаций о геополитике нынешней России отметим работы К.В. Плешако­ва, который по-новому сформулировал как предмет геополитики, так и ее связь с идеологией. Он опреде­лил геополитику как объективную зависимость субъекта международных отношений от сово­купности материальных факторов, позволяющих этому субъекту осуществлять контроль над пространством.

Итак, использование географии как элемента доминирования (силы) называют геополитикой. Ге-оргафическое положение государства существенным образом влияет на структуру и дислокацию воору­женных сил. В геополитике, как и в торговле недвижимостью, важны три вещи - местоположе­ние, местоположение и еще раз местоположение. Мощь государства возрастает пропорционально тому, в какой степени оно может использовать свое географическое положение для усиления возможно­стей своих вооруженных сил, защиты своих союзников, укрытия своих баз от вероятного противника, контроля над стратегическими торговыми путями (в том числе трубопроводами и газопроводами) или же важнейшими природными ресурсами.

Крупные государства, находящиеся в сердцевине того или иного континента, ощущают себя в невы­годном положении, поскольку могут быть окружены. Они стремя) ч укрепить свою безопасность, двига­ясь в направлении естественных преград - гор и морей. Выход к морю также необходим для ведения активной торговли. В российской истории, например, это предопределило борьбу за выход к Балтийскому и Черному морям, стремление контролировать Черноморские проливы и т.п. Именно особенности гео­графического положения могут нам помочь понять характер российского империализма. Какие же угро­зы его предопределяли?

1. Уязвимость геополитического положения на огромной равнине при почти полном отсутствии есте­
   ственных преград, какими, например, являются горы и морские границы. Постоянные войны за
   жизненное пространство (кочевники и т.д.) с вторгавшимися с запада, востока и юга стали стиму­
   лом к объединению и централизации с целью, прежде всего, объединения военной мощи. Эта цент­
   рализация и объединяющая идеология сыграли ключевую роль в обретении Русским государством
   суверенитета в конце XV в.²
2. Еще одним следствием исконной уязвимости стала постоянная территориальная экспансия России
   в поисках безопасности. Расширяясь путем завоеваний, предоставления своего покровительства и
   освоения новых земель в Сибири, Российская империя к концу XIX в. достигла практически своих
   естественных границ.

С геополитической точки зрения эта экспансия не отличалась от американского продвижения на Д"1.кий Запад и захвата новых территорий путем войн на юге и на севере. Но в случае России экспансия требовала все большей военной мощи и более жесткой централизации государственной власти для контроля над новыми землями и народами. Разраставшийся госаппарат выжимал деньги из нарождавшейся промышленности, сохраняя крепостную за­висимость и в целом замедляя экономическое развитие.

3.  Расширение периметра границ, когда они не достигали естественных пределов, наталкивалось на
сопротивление других государств и порождало новые угрозы. Возвращение утраченных территорий
требовало огромных жертв со стороны народа, концентрации ресурсов на военные нужды и более
жесткого авторитарного режима.

Кроме того, попытки реформировать и модернизировать Россию иногда прямо имели целью усилить военную мощь и поддержать дальнейшую экспансию (петровские реформы).

¹ Цит. по: Гаджиев; Указ соч. С. 30.

² Cyril E. Black. The Pattern of Russian Objectives // Russian Foreign Policy. Essays in Historical Perspective / Edited by Ivo J. Leederer; Yale University Press. New Haven. London. 1962. Р. 3-39; Арбатов А.Г. Российская национальная идея и внешняя политика: Мифы и реальность. М.: МОНФ. (Научные доклады).

Глава 9. Международная среда и внешняя политика                                                                                                                                                                                                                   151

Особенность Российской империи состоит в том, что она никогда не была типичной экономической империей, которая бы эксплуатировала колонии ради процветания метрополии и сохраняла бы разделение между европейцами и остальными народами. Как мы уже отмечали, Россия всегда была военно-полити­ческой империей, приобретавшей колонии для расширения своего периметра безопасности и увеличения своей политической и военной мощи в мире (Р. Пайпс, А. Арбатов и др).

Еще одно наблюдение. Государства, расположенные в центре континента (например, Германия и Рос­сия), сталкивались и с очень серьезной военной проблемой - возможностью войны на два фронта. Герма­ния вынуждена была воевать на два фронта против Франции и России в годы первой мировой войны, а с лета 1941 г. - против стран антигитлеровской коалиции. В период холодной войны западные союзники вынудили СССР быть готовым к противостоянию не только на западе, но и на востоке, с Японией. Ана­логично этому Китай в конце 1960-х гг. должен был держать свои войска как на севере, на границе с СССР, так и на юге - против американских войск, находившихся во Вьетнаме.

Для государств, защищенных от внешнего вторжения океаном (Великобритания, США), имеются дру­гие геополитические проблемы. Они состоят в том, что в случае войны (например, второй мировой) им очень непросто было переместить живую силу и технику к театру военных действий (ТВД). Создание крупных авианосцев, несущих боевое дежурство вблизи вероятных ТВД, лишь отчасти решило эту проблему. Размещение военных баз на территории союзников, укрепление военного сотрудничества с государствами в разных частях земного шара также направлены на минимизацию «геополитических из­держек». Например, США почти половину своих военных баз за рубежом разместили в Европе, в Японии и на Тихом океане - 35 %, в Латинской Америке -12%, на Ближнем Востоке и в Африке - 5 %.

Геополитика современной России

Распад Советского Союза существенным образом изменил геополитическое положение России. Во-первых, существенно сократилась ее территория и численность населения, страна практически вернулась к допетровскому времени с точки зрения проблемы контроля над Черным и Балтийским морями. Новые границы практически не обустроены и не представляют серьезных преград для проникновения в глубь России нелегальных мигрантов, международных террористов, наемников и наркодельцов. Во-вторых между Россией и основными потребителями ее экспортных товаров в Западной Европе появилась доста­точно «вязкая» прослойка транзитных государств (Украина, прежде всего), которая в состоянии оказы­вать влияние на Россию. Россия стала дальше от большинства европейских государств. В-третьих, внутриполитическая ситуация в ряде новых независимых государств Азии и Закавказья, оставаясь нестабильной, представляет постоянную угрозу национальной безопасности России. Наличие территори­альных претензий (борьба Армении за Нагорный Карабах, разделенность некогда единой Ферганской долины, контроль над водными ресурсами Сырдарьи и Амударьи, статус Каспия и др.), стремление к независимости (Абхазия), религиозный фундаментализм оппозиции правящему режиму (Таджикистан), претесненения представителей нетитульных национальностей - все это стимулирует конфликтность и вынуждает вмешиваться российских политиков в решение этих проблем. В-четвертых, в силу утраты южных плодородных земель, а также богатых полезными ископаемыми республик бывшего СССР суще­ственно сократился экономический потенциал России. Более того, новые независимые государства (Азер­байджан, Туркменистан, Украина и др.) нередко выступают не в качестве партнеров России, а ее конкурентов на рынке, например, энергоносителей и вооружений. В-пятых, слабостью России, пережива­ющей период болезненных реформ, стремятся воспользоваться другие страны, заполняя вакуум влияния в Средней Азии и Закавказье. Все это вызывает необходимость переоценки внешнеполитических приори­тетов и стратегии на всех направлениях.

9.2. АНАТОМИЯ И ПРИРОДА МОГУЩЕСТВА НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА

Если исходить из тезиса о том, что государство по-прежнему является главным субъектом междуна­родных отношений, а они сами, по определению, обладают собственной

152_______________________________________________ Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

проблема могущества государства становится одной из самых важных, если не центральной, в понима­нии международных отношений.

Общепризнанным определением могущества является возможность одного государства контролиро­вать поведение других государств или влиять на него. По определению Роберта Дола, могущество равняется способности государства. А воздействовать на государство Б с тем, чтобы оно пред­приняло действие X, минус вероятность того, что государство Б совершило бы действие X в любом случае. Таким образом, определение могущества предполагает результативность воздействия любым образом: убеждением, стимулированием, принуждением, насилием. От какого компонента будет зависеть результативность, заранее предсказать крайне сложно, если вообще возможно. С одной сторо­ны, значимым является в первую очередь субъективно воспринимаемый и реализуемый фактор могуще­ства. Успех убеждения может быть основан на преувеличенном представлении объекта воздействия о потенциале субъекта. Решающую роль могут сыграть не поддающиеся объективному анализу личные качества лидеров, лиц, принимающих решение, дипломатов, случайно полученная информация о планах, намерениях и оценке ситуации партнерами по взаимодействию. С другой стороны, гигантский перевес в определяемых вполне объективными показателями силах может не дать необходимой результативности силового принуждения. Так было в случае американского вторжения во Вьетнам и советской интервен­ции в Афганистане. И в том и в другом случае возникла проблема с возможностью адекватного исполь­зования гигантского превосходства в силах для получения необходимой результативности воздействия. Степень приемлемости жертв и страданий оказалась несопоставимой для субъектов и объектов силово­го воздействия, а международная система накладывала серьезные ограничения на возможность исполь­зования вооруженного потенциала США и СССР в полном объеме.

Следовательно, нам сразу необходимо разделить абсолютное могущество, которое определяется атрибутивными факторами, поддающимися более или менее объективному анализу, и относительное могущество, связанное с возможностью воздействия на конкретный объект в конкретных обстоятель­ствах и определяемое как поведенческими (бихевиоральными) факторами, так и влиянием на обоих акто­ров характеристик международной системы.

Под международной системой мы будем понимать совокупность субъектов, находящихся между собой в особой взаимосвязи. Наличие данной взаимосвязи позволяет локализовать систему в простран­стве, отделить (зачастую достаточно условно) от внешней среды тех субъектов, которые в данную сис­тему не входят. Французский политолог и социолог Раймон Арон предлагал рассматривать в качестве системы совокупность государств, между которыми гипотетически может быть общая война. С точки зрения анализа известных исторических прецедентов и объясняющей способности данный критерий вплоть до сегодняшнего дня можно считать наиболее точным.

С другой стороны, каждая система может быть описана с точки зрения структурных характеристик, которые позволяют рассматривать и анализировать особенности ее зарождения, функционирования и транс­формации во времени. Наиболее важными и показательными нам представляются три основные струк­турные характеристики, также предложенные Р. Ароном:

1. Соотношение центров силы, или полярность.
2. Иерархическая организация системы.
   1. Характеристика система с точки зрения гомогенности или гетерогенности составляющих ее акто­
      ров или элементов.

Как правило, определяющей и наиболее значимой характеристикой является соотношение центров силы, т. е. соотношение абсолютного могущества наиболее влиятельных государств. Однако две другие характе­ристики всегда играют важную роль и при определенном сочетании обстоятельств могут даже выходить на первый план. Так, нам не представляется возможным анализ функционирования европейской системы с середины XVI до второй половины XVII в. без учета решающей роли религиозного фактора. Предотвраще­ние второй мировой войны оказалось невозможным главным образом из-за гетерогенности Версальско-Вашиштонской системы, что не позволило сдержать агрессора естественным с точки зрения баланса угроз и соотношения центров силы союзникам. Идеология играла наиважнейшую роль в функционировании бипо­лярной Ялтинско-Потсдамской системы. С другой стороны, «организационный взрыв» (Джеймс Розенау), которым характеризуется высокая степень иерархизации системы, складывающейся в настоящий момент, очень серьезно влияет на возможности и положение национальных государств и детерминирует ситуацию, когда относительное могущество (т. е. возможность воздействия на другие государства или происходящие в мире процессы) более чем когда-либо отличается от абсолютного могущества (г. е. совокупного потен-

Глава 9. Международная среда и внешняя политика__________________________________________________________________________________________ 153

циала, с помощью которого государство может оперировать за пределами своих границ). Например, даже очень небольшие государства, являющиеся членами ЕС и НАТО, обладают большим потенциалом воздей­ствия на поведение России, чем Россия на их поведение.

Природа абсолютного могущества государства может быть подразделена на две главные составляю­щие: внешнюю и внутреннюю. Внешняя определяется размерами, географическим положением госу­дарства, контролем за ресурсами и линиями международных коммуникаций (подробнее об этом смотри­те в разделе, посвященном геополитике). А внутренняя, в свою очередь, может быть разделена на социокультурный и структурно-функциональный компоненты. При этом социокультурный компонент мож­но сравнить с фундаментом, стенами и перекрытиями государственного здания, а структурно-функцио­нальный - со всеми помещениями этого здания, его обстановкой, внешним видом, механизмами и приспо­соблениями, обеспечивающими возможность проживания в нем. Важнейшей составляющей социокуль­турного компонента является идентичность. Можно согласиться со Збигневом Бжезинским в том, что никто не знает, что она означает в точности, но каждый должен признать, что она чрезвычайно важна. В главных чертах идентичность можно определить как коллективное осознание общего прошлого и ощущение общего будущего. С точки зрения устойчивости любого государства данный фактор в конеч­ном итоге является решающим. Так, например, Советский Союз обладал в 1991 г. контролем над громад­ной территорией, огромными природными ресурсами, высокой численностью и качеством населения, до­статочно развитой промышленностью, сильнейшей армией и специальными службами, но основа иден­тичности этого государства была тесно привязана к идеологии, которая к тому времени оказалась дискредитированной и утратила свой авторитет. Поэтому «новая социальная общность - советский на­род» не могла быть сохранена, а сверхдержава, являвшаяся одним из полюсов биполярной системы, развалилась под собственной тяжестью, не имея возможности использовать свой силовой потенциал даже для самосохранения. Аналогичным образом основой идентичности в Югославии являлась сначала мо­нархия (после первой мировой войны), затем, после второй мировой войны, идеология и олицетворявшая ее коммунистическая партия. Кризис идеологии после окончания «холодной войны» привел к стремитель­ному распаду страны и реанимации национально-этнического принципа в формировании идентичности и государственном строительстве.

Таким образом, идентичность основывается на исторической памяти, формирующей ощущение ог⁷ щей судьбы, и имеет, как правило, некоторое символическое выражение. Для создания идентичность решающую роль играют (по Джону Стосседжеру) общие страдания и общие триумфы. Причем первое обстоятельство играет более важную и определяющую роль. Объединяющая угроза являлась решаю­щим фактором в формировании всех полиэтнических государств нового и новейшего времени (речь не идет о колониальных захватах и их последствиях).

Выделить универсальное символическое выражение идентичности, скорее всего, невозможно. Поми­мо упомянутых выше идеологии и династии, это может быть язык. Так, способность говорить на англий­ском языке является главным и практически единственным признаком инсайдера в США. Однако англо­говорящие Великобритания и США, Австралия и Новая Зеландия имеют устойчивые различные иден­тичности и основанную на них государственность. С другой стороны, жители различных провинций Китая не поймут друг друга, если будут говорить на родных диалектах, самосознание «россиянина» не обяза­тельно предполагает признание русского языка родным, а граждане франке-, германо- и италоговорящих кантонов Швейцарии самоидентифицируют себя именно как швейцарцы, а не французы, немцы, итальян­цы соответственно.

Подобную роль может играть религия. В частности, евреи, лишенные родины и государственности, рассеянные по всему свету, утратившие свой древний язык, как средство повседневного общения, сумели сохранить идентичность только благодаря приверженности иудаизму, что создало впоследствии возмож­ность для зарождения сионистского движения и создания сильного и жизнеспособного государства Изра­иль. Традиционные религии играли важную роль в формировании и консолидации идентичности, на кото­рой основывались китайская и японская государственность. С другой стороны, хотя протестантизм сыг­рал огромную роль в формировании американской цивилизации (особенно в северных штатах), в настоящий момент религиозный фактор не играет практически никакой роли с точки зрения формирования американ­ской идентичности. С некоторыми оговорками то же самое можно сказать и применительно к России.

Наименее конкретно и трудно формализуемым символическим выражением идентичности является культура. Однако принадлежность и причисление себя к той или иной культуре также упоминается в литературе и должно учитываться в данном контексте.

154

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Производной от идентичности составляющей социально-культурного компонента можно считать мен­талитет, т. е. систему ценностей, определяющих поведенческую мотивацию и привычные способы дей­ствия. Этот фактор также существенным образом влияет на формирование и функционирование всех структурно-функциональных компонентов, определяющих могущество государства. Импульсы, посылае­мые системой, могут вызывать различную реакцию в зависимости от привычек, традиций, ценностных и поведенческих установок, сложившихся в конкретной социальной среде, объединенной общим самосоз­нанием и политически организованной государством. Так, например, эксперты-востоковеды не рекомен­довали вводить советские войска в Афганистан для оказания «братской помощи» афганскому народу, так как в Афганистане исторически сложилась традиция сопротивления любому вооруженному вторжению извне и отсутствовал комплекс «белого человека», присущий странам, пережившим период колониально­го владычества. Реакция простого испанского и русского народа на вторжение войск Наполеона также может быть объяснена традиционным менталитетом, сформированным в ходе Реконкисты в Испании и борьбы с монголо-татарским игом в России.

Создание и функционирование любых структурно-функциональных элементов всегда решающим об­разом взаимосвязано с упомянутым выше фактором. Простой перенос структурно-функциональных мо -делен, выработанных в другой исторической среде, всегда сталкивается с проблемой адаптации, и, как правило, происходит либо отчуждение этих моделей, либо их трансформация в соответствии с ценностны­ми и поведенческими установками общества.

Поэтому одним из важнейших факторов, обеспечивающих эффективность, а подчас и саму возмож­ность функционирования структурно-функциональных составляющих, является легитимность, понимае­мая здесь как восприятие данных составляющих в качестве законных, соответствующих пониманию об­ществом должного, нормального и правильного. Действие структурно-функциональных элементов, не вое принимаемых в качестве легитимных, отвергается обществом, их работа парализуется, и их собственные характеристики практически теряют значение с точки зрения потенциала государства.

Производным от трех основных элементов социально-культурного компонента идентичности, мента­литета и легитимности - в зависимости от сочетания конкретно-исторических обстоятельств - является морально-психологическое состояние, тонус общества, которые в конкретный исторический момент яв­ляются очень важной составляющей потенциала государства, определяющего его возможности на внеш­неполитической арене.

Таким образом, социально-культурный компонент является базовой внутренней составляющей приро­ды могущества. Ее изучение в основном возможно с помощью историко-эмпирического анализа. Хотя решающий в конечном итоге морально-психологический тонус общества может изменяться в пределах достаточно широкой амплитуды в различных конкретно-исторических обстоятельствах.

Поскольку именно конкретные люди - представители данного общества определяют функционирова­ние всех структурных элементов общественно-политической системы, сложившейся на пространстве, политически организованном и контролируемом государством, социокультурные факторы постоянно ока­зывают воздействие как на генерирование, так и на имплементацию политики, на то, как могут быть использованы имеющиеся ресурсы, как будут восприняты импульсы, поступающие из внешней среды, какой может оказаться ответная реакция на них.

Анализируя структурно-функциональные составляющие природы могущества, нам постоянно придет­ся иметь в виду, что по ряду параметров, и в первую очередь с точки зрения качественных характеристик, они не могут быть рассмотрены в отрыве от социокультурных компонентов.

Так, чрезвычайно важным, а с точки зрения некоторых исследователей (Органски и его Мичиган­ская школа) наиважнейшим, структурно-функциональным компонентом могущества государства яв­ляется демографический фактор. Он. в свою очередь, включает такие понятия, как количество и качество населения. При этом качественный момент более значим в плане использования демогра­фического потенциала. Он в принципе может быть объективизирован в виде уровня общего и техни­ческого образования населения, а также квалификации совокупного производителя. Но, с другой сто­роны, такие его важнейшие составляющие, как историческая память, мессианские традиции, чув­ствительность к вопросам национальной и внешней политики в целом и соответственно масштабы приемлемой мобилизации ресурсов для ее осуществления, не могут быть рассмотрены в отрыве от социокультурного фундамента и, следовательно, также предполагают историко-эмпирические мето­ды анализа и оценки.

В тесной взаимосвязи с указанным выше находится такой компонент, как социальная организация

Глава 9. Международная среда и внешняя политика_________________________________________________________________________________________ 155

общества: его структура, мобильность, устойчивость, принципы формирования и пополнения элит, детер­минанты их функционирования.

Анализ экономической организации общества предполагает учет уровня индустриализации, соотноше­ния сельскохозяйственного и городского населения, общих размеров валового национального продукта и его доли, направляемой на осуществление внешней политики (военный бюджет, помощь, предоставляе­мая другим государствам, финансовые затраты, выделяемые на внешнеполитическую деятельность го­сударственных органов и членство в международных организациях и т. д.), структуры и объема внешней торговли, потенциала, который может быть мобилизован на осуществление внешнеполитических целей, способность государства его мобилизовать.

Политическая организация общества включает в себя политическую структуру, систему принятия решений, ролевые функции, в том числе степень мобильности и автономности лиц, принимающих реше­ния в использовании потенциала, который имеется в распоряжении данного государства.

Важнейшей составляющей данного потенциала и самостоятельным структурно-функциональным ком­понентом абсолютного могущества государства являются вооруженные силы, их численность, оснащен­ность, возможность пополнения, качество человеческого материала, находящегося на службе и могуще­го быть на нее призванным.

Появление оружия массового уничтожения и развитие средств его доставки радикально изменили значение всех традиционных компонентов могущества в результате появления феномена гарантированно­го взаимного уничтожения потенциальных участников вооруженного конфликта с его применением или нанесения им неприемлемого ущерба. Данное обстоятельство сделало рационально невозможным ис­пользование военной силы в отношениях между великими ядерными державами и обеспечило беспреце­дентное в истории усиление роли невоенных составляющих могущества государств и акторов вне сувере­нитета. Особенно это обстоятельство стало заметно после крушения биполярной системы периода «хо­лодной войны».

Однако использование оружия массового уничтожения возможно в силу случайных обстоятельств, сбоев техногенного характера или иррационального поведения лиц, принимающих решение. Не исключе­на и возможность использования вооруженной силы с применением обычных вооружений для воздей­ствия на поведение других акторов.

Тем не менее взаимодействие описанных выше атрибутивных и поведенческих (бихевиоральных) под­ходов к пониманию могущества и силы претерпело существенную трансформацию.

Как было отмечено в начале данного раздела, актуальное могущество, обеспечивающее возможность воздействия одного государства на другое, есть могущество субъективно воспринимаемое как субъек­том, так и объектом воздействия. Если бы в японской военной политической элите не было накануне второй мировой войны широко распространено мнение о том, что западные демократии находятся в со­стоянии упадка и разложения, что их слабость и бесхребетность не позволят им выдержать мощного военного натиска, то, скорее всего, Пирл-Харбор был бы невозможен. С другой стороны, восприятие японской элитой, не проигравшей до этого ни одной войны, собственного могущества стало самостоя­тельным фактором силы, позволившим Японии осуществить масштабные завоевания и оказать серьез­ное воздействие на мировую систему при достаточной ограниченности атрибутивных компонентов ее могущества. Точно так же ошибочное восприятие нацистским руководством степени консолидированно-сти и устойчивости советского общества сделало возможным нападение Германии на СССР в 1941 г. вопреки логике и базовым постулатам теории «жизненного пространства» классика немецкой геополити­ки Карла Хаусхофера. Кроме того, вплоть до второй мировой войны, обладая всеми атрибутивными ком­понентами великой державы, США вели себя так, как будто бы этих компонентов не существовало, при­чиной чего являлось отсутствие политической воли и соответствующего понимания национальных инте­ресов и угроз этим интересам. Наконец, в годы «холодной войны» масштабы гонки вооружений определялись главным образом ошибочным восприятием планов и готовности противников использовать силу в насту­пательных целях полюсами биполярной системы, не способными адекватно понимать друг друга в силу взаимной гетерогенности.

После окончания «холодной войны», при сохранении оружия массового уничтожения и средств его доставки, не только взаимодействие, но и собственные характеристики атрибутивных и бихевиоральных факторов могущества существенно изменились под влиянием новой системы. С одной стороны, в рамках рационального поведения не представляется возможным крупномасштабное использование вооруженной силы государствами, желающими изменить новое соотношение центров силы, мировой порядок и

156                                                                                                              Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

международные режимы. Поэтому продолжает возрастать значение невоенных компонентов могуще­ства, связанных с экономическим развитием, контролем над финансовыми и информационными потока­ми, международной торговлей, современными технологиями. В определенной степени это приводит к снижению влияния государств как таковых и росту значения акторов вне суверенитета. С другой сторо­ны, интересы инсайдеров, интегрированных на принципах традиционного гражданства в социальные, эко­номические и политические структуры государств, победивших в «холодной войне», требуют защиты от конкуренции и покушений аутсайдеров на преимущества и блага, определяемые статусом инсайдера. Возрастает конкурентная составляющая и внутри избавленного от восприятия объединяющей угрозы «золотого миллиарда», сформированного трансатлантическим сообществом эпохи «холодной войны». Все это создает условия для сохранения традиционного значения могущества национальных государств или их альянсов различного рода.

Аналогичным образом основная масса аутсайдеров, не извлекающая ощутимых выгод из нового миропорядка и процессов глобализации, ориентируется как на традиционное национальное государство, так и на поиски новой идентичности, позволяющей объединить усилия в борьбе против неблагоприят­ных характеристик новой международной системы. Место идеологии в качестве символической и ир­рациональной основы объединения все больше занимает религия, что особенно ощутимо в исламском мире.

При этом процессы глобализации, однополярный характер новой международной системы с соответ­ствующими функциями и обязанностями гегемона по поддержанию стабильности и противодействию попыткам ее изменения создают предпосылки для новых уровней форм и методов воздействия на един­ственный полюс силы. От потенциала адекватного ответа на давление аутсайдеров, степени приемлемо­сти жертв и ресурсных затрат по его обеспечению для нового гегемона, а также его способности регули­ровать противоречия с союзниками по трансатлантическому сообществу и будет в основном зависеть состояние нынешней международной системы и перспективы ее трансформации.

9.3. МЕЖДУНАРОДНЫЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ПОРЯДОК И ПРОБЛЕМА РАЗРЕШЕНИЯ   КОНФЛИКТОВ В   СФЕРЕ ТОРГОВЛИ

Какие импульсы дает мировая экономическая система государствам? Способна ли она в своем ны­нешнем виде сглаживать экономические конфликты и противоречия или, напротив, их только усугубляет? Что несет миру глобализация - еще большее социальное расслоение, бедность или надежду на преодоле­ние пропасти между «ядром» и «периферией»? Что представляет собой современный механизм разре­шения торговых споров, в какой степени он способен предотвращать торговые войны? Насколько эффек­тивно решаются проблемы развития бедных стран? Стал ли реальностью новый мировой экономический порядок?

К середине XX в. постепенно возникло понимание того, что мировое хозяйство не в состоянии ста­бильно функционировать без каких-либо общих для всех стран механизмов координации и управления. На мйкроуровне фирмы стали активнее создавать вертикальные схемы управления воспроизводственными процессами, включающие их предприятия во многих странах мира, и постепенно переросли в транснаци­ональные корпорации (ТНК). На макроуровне буквально в течение десятилетия возникла целая система межгосударственных экономических и финансовых организаций с мандатом наблюдать за мировым эко­номическим развитием, предупреждать о возникающих дисбалансах и оказывать странам в случае не­обходимости поддержку. В их числе - Международный валютный фонд, Мировой банк, Всемирная торго­вая организация, несколько объединений в Европе и мн. др.

Разрушение в 1960-е гг. колониальной системы, крах в конце 1980 - начале 1990-х гг. социалистичес­кой системы, ориентировавшейся на экономическою автаркию, и переход бывших колоний и социалисти­ческих стран к рынку создали условия для качественно нового уровня экономической открытости в отношениях практически между всеми странами мира. Таким образом, во второй половине XX в. рыноч­ная экономика стала международной, признаками которой являются:

развитая сфера международного обмена товарами на базе международной торговли; развитая сфера международного движения факторов производства, прежде всего, в формах выво­за-ввоза капитала, рабочей силы и технологии;

Глава 9. Международная среда и внешняя политика

157

международные формы производства на предприятиях, расположенных в нескольких странах. в первую очередь в рамках ТНК;

самостоятельная международная финансовая сфера, не связанная с обслуживанием ни междуна­родного движения товаров, ни движения факторов производства;

- система межнациональных и наднациональных, межгосударственных и негосударственных меха­низмов международного регулирования в целях обеспечения сбалансированное га и стабильности экономического развития;

экономическая политика государств, исходящая из принципов открытой экономики. По сравнению с 1950 г. в 10 раз (даже с учетом поправки на инфляцию) вырос объем экспорта и неуклонно продолжает расти более быстрыми темпами, нежели мировой объем ВВП. Объем иност­ранных инвестиций увеличивался еще быстрее; объем продаж, осуществляемых ТНК, намного превы­шает объем мирового экспорта, а внутрифирменные операции составляют быстрорастущий .сегмент мировой торговли. Ежедневный объем валютных операций превышает сейчас 1,5 трл долларов, в то время как в 1973 г., когда произошло крушение системы фиксированных валютных курсов, он состав­лял 15 млр долларов. В результате слияния ТНК, действовавших в телекоммуникационном секторе, образовалась компания, рыночная стоимость которой превышает объем ВВП почти половины всех государств - членов ООН, хотя эта компания по объему активов занимает в мире лишь четвертое место¹.

Взаимосвязи в рамках международной экономики сложны. Отдельные формы международных эконо­мических отношений пересекаются (нередко движение капитала, миграция рабочей силы и передача тех­нологии рассматриваются как международная торговля специфическими товарами), микроэкономичес­кая политика часто включает регулирование валютных отношений, некоторые формы (международные расчеты) фактически обслуживают другие формы международных экономических отношений, междуна­родная торговля финансовыми инструментами может рассматриваться как форма движения капитала и т.д. Значение отдельных форм, их удельный вес и влияние на международную экономику различны. Международная торговля товарами, которая была первой и главной формой международной экономики, в конце XX в. по абсолютным масштабам утратила свою ведущую роль, уступив ее различным формам финансовых операций.

А. Киреев представляет   структуру международной экономики следующим образом²:

Экономические

Финансовые

Международное

регулирование и

надзор

Всемирная торговая организация, Организация ООН по развитию и торговле. Программа развития ООН, Организация стран - экспортеров нефти и др.

МВФ, Мировой банк, Европейский ьанк реконструкции и развития и др.

Международные организации

Мировое хозяйство

Базовые понятия

Мировой рынок

Международное разделение труда

¹  Аннан К.Мы, народы... С. 5.

²  Киреев А. Международная экономика. В 2 ч. Ч.   1. Международная микроэконолшка: движение товаров и факторов
производства: Учеб. пособие для вузов. М.: Междунар. отношения, 1998. С. 39—40.

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

Одной из острейших проблем современных международных отношений является несоответствие из-мений внутри международных экономических организаций быстрым и значительным переменам в мировой экономике. Главная задача - найти ответы на вызовы глобализации применительно к мировой экономике в целом, различным группам стран, а также отдельным слоям общества на национальном уровне.

Мы уже указывали, что глобализация негативным образом влияет на развивающиеся страны - снижа­ли уровень жизни, растут социальные проблемы, возрастает угроза государственному суверенитету отдельных стран и т.п. Глобализация стимулировала тенденции появления мировых олигополии или монополий в результате слияния компаний или поглощения слабых.

Развивающиеся страны ощутили на себе, что капитализм (неолиберальные реформы) и свободный рынок сами по себе не приводят к росту и развитию.

Система международных экономических организаций оказалась плохо приспособлений для решения
новых проблем, связанных с глобализацией. Речь, прежде всего, идет о существующей финансовой системе. Прямые иностранные инвестиции остаются привилегией малого числа стран, а развивающиеся страны практически ничего не получают.     

Кроме того, программы помощи наименее развитым странам достигли минимального за последние 20 пет уровня. Представители развивающихся стран указывают на то, что развитые страны, требуя от них открытости экономик, сами этому принципу не следуют и, напротив, ухудшают условия торговли некото­рыми сырьевыми ресурсами, составляющими основу экономик развивающихся государств.

Общий вывод, к которому склоняются представители развивающихся стран, состоит в том, что необ­ходимо добиться изменения международной финансовой системы и реструктурирования соот­ветствующих институтов. Без этого велик риск новых финансовых кризисов. Прозрачность в дея­тельности финансовых институтов, создание форума по вопросам финансовой стабильности, дея­тельности «группы 20-ти» и т.п. - важные шаги в этом направлении. Главная цель реформы - сокращение возможностей краткосрочного спекулятивного движения капитала.

Вторая задача состоит в создании справедливой, равноправной и предсказуемой системы мировой торговли. Экономический рост и устойчивое развитие должны стать одним из приоритетов в деятельно­сти Всемирной торговой организации. Процесс принятия решений в ВТО должен быть пересмотрен с учетом интересов развивающихся стран. Кроме того, в рамках ВТО должны быть признаны принципы постепенной либерализации, а также особые условия вхождения в ВТО для стран, переживающих период трансформации, и развивающихся стран. Имеется потребность в сокращении торговых барьеров в сфе­ре сельского хозяйства, текстильной промышленности для развивающихся стран.

Облегчение долгового бремени бедным странам - важнейшее условие оздоровления ситуации в развивающихся государствах. Отмечая позитивность начавшегося процесса списания долга в результате саммита «большой семерки» в Германии в 1999 г., беднейшие страны-должники высказывают пожелание по дальнейшему списанию долгов и созданию независимой комиссии для оценки способности африканс­ких стран платить по долгам. Нужен новый международный экономический порядок (НМЭП) как резуль­тат согласования интересов всех стран. Что же имеется в виду?

Необходимость создания НМЭП

С момента создания ООН международно-правовое регулирование международного экономического порядка базировалось на основе демократических принципов свободы и равенства, которые нашли отра­жение в специальных правовых принципах - взаимности, наибольшего благоприятствования и недискри­минации. Эти принципы регулировали отношения равных субъектов и являлись краеугольным камнем всех соглашений, регулирующих международные торговые и финансово-валютные отношения. Однако после крушения колониальной системы и выхода на международную арену новых суверенных государств в развитии международного экономического порядка наступил новый качественный период. Бывшие колониальные страны не считали себя причастными к созданию существовавшего МЭП, который пред­ставлялся им «несправедливым» (дискриминация суверенных прав на пользование природными ресурса­ми, низкие цены на сырье, высокие цены на промышленные товары из развитых стран и т.д.). В тех условиях бывшие колонии были изначально поставлены в неравные условия с другими субъектами меж­дународного права, и применение существовавших принципов МЭП способствовало углублению изна-

Глава 9. Международная среда и внешняя политика_________________________________________________________________________________________ 159

чально существовавшего неравенства («ядра и периферии», как бы сказал Валлерстайн). В связи с этим возникли предложения по выходу из создавшейся ситуации.

Наиболее полное доктринальное толкование эти меры получили в концепции, впоследствии обозначен­ной как «право развития», сформулированное американцем В. Фридманом. Он утверждал, что каждое государство, наряду с правом на существование и сотрудничество, обладает правом развития. Впо­следствии усилиями французских юристов право развития стали трактовать достаточно широко и вклю­чать в него не только экономические права государств, но и право на получение помощи развивающими­ся странами от иных субъектов международного сообщества. С точки зрения права эта помощь может выражаться в предоставлении льготных преференциальных режимов развивающимся странам во многих сферах международного сотрудничества.

В известном смысле данные положения входили в противоречие с существовавшими нормами пуб­личного права, рассчитанными на взаимоотношения субъектов, находящихся на одном уровне развития.

Вместе с тем идея о необходимости правового оформления такого рода отношений получала все боль­шую поддержку не только на теоретическом, но и на политическом уровне, в том числе и в ООН.

К этому времени страны Третьего мира уже инициировали создание форума для изложения своих взглядов по экономическим вопросам (Конференция ООН по вопросам торговли и развития, 1964 г.). В результате встреч и консультаций в рамках ЮНКТАД по предложению Рауля Пребиша была сформиро­вана «Группа 77-ми» (1964), выражавшая интересы развивающихся государств Африки, Азии и Латинс­кой Америки. Кроме того, в 1965 г. появилась Программа развития ООН (ПРООН).

Таким образом, к концу 1960-х гг. страны Третьего мира имели большие возможности для пропаганды своих идей, однако в институтах Бреттон-Вудса, Совете по экономическим и социальным вопросам, а также на Конференции ООН по вопросам торговли и развития они не обладали достаточными возможно­стями для принятия нужных им решений.

В конце концов именно ООН сформулировала политико-правовую концепцию НМЭП. Основные поло­жения этой концепции были зафиксированы в Программе НМЭП, принятой на VI специальной сессии ГА (весна 1974 г.) и в Хартии экономических прав и обязанностей государств, принятой XXIX сессией ГА в декабре 1974 г.

Весной 1974 г. на Шестой специальной сессии Генеральной ассамблеи ООН по вопросам сырьевых ресурсов и развития «Группа 77» приняла Декларацию и Программу действий по учреждению Нового. Экономического Порядка. Основные положения этого документа сводились к следующему:

1)           постоянный суверенитет государств в отношении их естественных ресурсов;

2)     расширение взаимного экономического, торгового, финансового и технического сотрудничества меж­
ду развивающимися странами, которые должны объединить свои ресурсы и усилия в целях преодо­
ления экономической отсталости и достижения реальной политической независимости; право разви­
вающихся стран создавать ассоциации экспортеров сырья;

3)     введение индексации цен на сырье в зависимости от цен на импорт из развитых стран;

4)     установление международного контроля за деятельностью транснациональных корпораций.

В литературе господствует (и справедливо) мнение о том, что НМЭП так и не стал реальностью. Нормы НМЭП не носят обязательного характера на глобальном уровне, хотя многие из них вошли в соглашения локального и регионального характера. Однако рекомендации, содержащиеся в Программе и Хартии о НМЭП, послужили основой деятельности нескольких межправительственных организаций сис­темы ООН. В системе ООН был создан специальный механизм по реализации принципов НМЭП. Субъек­тами его внедрения стали Экономический и Социальный совет ООН (ЭКОСОС), а также вспомогатель­ные органы ООН - ЮНКТАД, ЮНИДО, ПРООН, ряд специализированных учреждений. Вероятно, про­цесс реализации НМЭП был бы усилен в случае принятия специальной универсальной конвенции о новом международном экономическом порядке. Основная проблема - позиция развитых стран Запада, которые на словах поддерживают оба документа, а на деле их отвергают. Они не проявляют заин­тересованности и в переводе норм НМЭП в универсальное межгосударственное соглашение.

Не выполнил возлагавшихся на него функций ЭКОСОС - один из главных органов ООН. Дело в том, что развивающиеся страны изначально не доверяли ему и старались не выносить на его рассмотре­ние важные и серьезные вопросы реализации НМЭП. Причин такого недоверия к ЭКОСОС было три:

1. ЭКОСОС - орган ограниченного состава (состоит из 54 членов, избираемых Генеральной ассамб­леей ООН на три года с ротацией 1/3 состава каждый год). В силу этого 120 развивающихся госу­дарств имели мало возможностей влиять на процесс выработки решений в этом органе.

160

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

1. ЭКОСОС изначально не обладал правом принимать обязательные решения, и, следовательно, про­
   работка вопроса в этом органе не могла привести к появлению правовой нормы.
2. ЭКОСОС не обладал правом формирования самостоятельных фондов финансирования программ
   помощи развивающимся странам.

В конечном итоге оказалось, что более интенсивную работу по реализации НМЭП в ООН способны проводить региональные комиссии, а основная функция по реализации НМЭП закрепилась за вспомога­тельными органами ООН - ЮНКТАД, ЮНИДО и ПРООН.

Эти органы в определенной степени обладали самостоятельными источниками финансирования, вводили новые организационные механизмы сотрудничества развивающихся стран (особенно ЮНКТАД), имели совместные программы со многими межправительственными организациями системы ООН, в первую очередь с ГАТТ, Мировым банком и МВФ, ФАО, ИФАД, ЮНЕСКО, МОТ и т.д. Такая совместная деятельность привела к тому, что специализированные учреждения ООН стали активнее заниматься вопросами реализации программы НМЭП.

В первую очередь это нашло свое отражение в том, что специализированные учреждения ООН в своих внутренних правилах обосновали дифференцированный подход к государствам-членам в зависи­мости от того, на каком уровне развития находится это государство.

Во-первых, в МБ-МВФ, ГАТТ/ВТО, ФАО, ИФАД и др. было введено деление государств-членов на три категории - развитые, развивающиеся и наименее развитые.

Каждое из специализированных учреждений имеет свои критерии внесения государства в список той или иной категории. В зависимости от того, к какой категории относится данное государство, определяет-ся объем его прав, привилегий и обязанностей. Статус каждой категории еще не сформировался, но общие тенденции уже обозначились:

на развитую страну возлагаются дополнительные финансовые, материальные и технические обя­занности;

развивающиеся и менее развитые государства получают льготный преференциальный статус в от­ношении обязательств перед организацией, а также в случае получения помощи. В то же время отметим, что четкого различия между второй и третьей категориями еще не определено.

Во-вторых, специализированные учреждения стали применять преференциальный режим в отноше­нии договоров, заключаемых с развивающимися странами.

Наиболее отчетливо эта тенденция проявляется в деятельности ГАТТ и МБРР-МВФ. Так, в ГАТТ при заключении договоров с развивающимися странами действуют системы преференций и изъятий. В МВФ и МБРР созданы «буферные» резервы, а впоследствии и «специальный» резерв для заимствования, в основном предназначенные для развивающихся стран. Для них же существует система компенсационно­го финансирования, «продленный фонд» с отсрочкой выплаты долга на пять-десять лет. В 1976 г. МВФ создал так называемый траст-фонд с целью предоставления кредитов наиболее бедным странам. В дан­ном случае принимался во внимание доход в данной стране на душу населения.

Итак, межправительственные организации системы ООН оказали серьезное влияние на вне­дрение концепции НМЭП. Это проявилось в том, что:

1. Основные нормы НМЭП были сформулированы в правовых документах межправительственных
   организаций системы ООН, которые носят рекомендательный характер, но могут рассматривать­
   ся как этап становления международно-правовой нормы.
2. Требования Программы НМЭП о предоставлении преференциальных, льготных условий для со­
   трудничества развивающихся стран в значительной мере были реализованы в рамках межправи­
   тельственных организаций системы ООН.
3. В системе ООН сформировался механизм, направленный на реализацию Программы НМЭП, по­
   зволяющий развивающимся странам действовать сообща на глобальном уровне с целью реализа­
   ции основных идей НМЭП.
4. Оганизации системы ООН позволяют развивающимся странам в той или иной мере реализовать
   положения Программы НМЭП в локальных договорах и многосторонних соглашениях, заключае­
   мых в рамках межправительственных организаций ООН.

Глава 9. Международная среда и внешняя политика

Механизм разрешения торговых споров в рамках ВТО

Снижение рисков, связанных с экономическими конфликтами, в том числе и торговыми спорами, способно в значительной степени оздоровить международные отношения. Создание Всемирной торго­вой организации на базе Генерального соглашения о тарифах и торговле и усовершенствование механиз­ма разрешения торговых споров, безусловно, способствуют снижению конфликтности в области между­народных экономических отношений.

Что такое ВТО? ВТО представляет собой международную организацию специальной компе­тенции в области международной торговли. По кругу участников ВТО является универсальной орга­низацией, членство в которой открыто для любого государства. С точки зрения порядка вступления ВТО является закрытой организацией, так как прием новых членов производится с согласия учредителей.

Важнейшими преимуществами ВТО являются:

1)           система способствует укреплению мира (разрешение торговых споров мирным путем, укрепление
международного сотрудничества и доверия);

2)     конструктивное разрешение споров (государства не остаются «один на один» друг с другом, а нахо­
дятся в условиях определенного правового режима и обладают правовым механизмом решения
споров. С 1995 г. урегулировано более 100 споров и ни один не привел к серьезному политическому
противостоянию) ;

3)     система основана в большей степени на силе права, нежели на военной силе (все равны перед
нормами ВТО. Слабый может подать иск на сильного, если он нарушает нормы права). Государ­
ство в большей степени защищено от лоббирования;

4)     система стимулирует дисциплину государств.

.Основной задачей процедур разрешения споров в рамках международных экономических орга­низаций было и остаётся не решение вопроса о том, кто прав и кто не прав, и не определение ответственности государств в этом вопросе, а нахождение такого решения, при котором даже серьезные нарушения являлись бы лишь временными и устранялись бы как можно скорее.

Для того чтобы уяснить новизну механизма разрешения споров в рамках ВТО, сравним его с практи­кой, существовавшей рамках ГАТТ.

Исследователи обычно выделяют три черты, которые были характерны для процедур, предусмотрен- ных Генеральным соглашением:

1)  в случае возникновения конфликтной ситуации основное внимание уделялось консультациям
и переговорам для нахождения приемлемого для сторон решения спора. Сначала рассмотрение
спора ограничивалось лишь непосредственно заинтересованными сторонами, и только в случае неспо­
собности их прийти к соглашению в течение «достаточного» для этого времени (reasonable time) к реше­
нию спора привлекались другие члены ГАТТ, возможности которых также были достаточно ограничен­
ными. Речь шла о рекомендациях конфликтующим сторонам, проведении консультаций с ними, а также с
Советом по экономическим и социальным вопросам ООН (ст. XXIII). И лишь при наличии «серьезных
обстоятельств», связанных с нарушениями ГАТТ, мог быть поставлен вопрос о санкциях в отношении
нарушителя вплоть до его исключения из Генерального соглашения;

2)   общим правилом было стремление избегать формально юридической оценки спора;

3)   даже в том случае, если речь доходила до определенного решения членов ГАТТ в отношении того
или иного спора, доминировала тенденция недопущения применения каких-либо санкций. Речь шла преж­
де всего о мерах, описываемых в литературе как «компенсационные».

Кроме того, специалисты отмечают длительные сроки рассмотрения споров (от 3 до 9 месяцев) и недостаточность компенсаций, если решение о них принималось, К недостаткам процедуры разрешения споров относилось большое количество исков, что удерживало страны от подачи новых (до 115 исков в год в 1980-е гг.), а также возможность затяжек рассмотрения споров (основание жюри или рабочих групп или блокирование принятия их отчетов). Проблемой являлись также недостаточная квалификация и беспристрастность членов рабочих групп, а также неисполнение рекомендаций и решений, изложенных в отчетах.

Этот «мягкий» механизм разрешения споров в рамках ГАТТ в некотором смысле был недостаточно эффективным, чтобы предотвращать нарушения Соглашений членами ГАТТ. Однако он был необходим для выживания ГАТТ в периоды кризисов. По мнению одного из главных специалистов по проблемам ГАТТ и ВТО Джона Джексона, «существующие процедуры представляются наиболее эффективными

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

с точки зрения процесса примирения сторон и менее эффективными - с точки зрения вынесения санкций>>.

Иначе дело обстоит в ВТО. «Система разрешения споров внутри ВТО является главным элементом в деле обеспечения безопасности   и предсказуемости многосторонней торговой системы», говорится в статье 3.2 Правил и процедур, касающихся урегулирования споров (0811). Важно учитывать, что ВТО, будучи очень молодой международной организацией, становится наиболее важной в сфере международного экономического сотрудничества. Более ясные и отточенные уставные документы ВТО по сравнению с ГАТТ дают ей чрезвычайно широкий мандат в осуществлении экономи­вши дипломатии. Механизм разрешения конфликтов может быть назван в числе важнейших новелл этой организации. Дипломаты и государственные деятели всех без исключения государств с беспокойством относятся к тому, в какой степени им удастся приспособиться к новым правилам ВТО.

В течение последних десяти-пятнадцати лет экономисты неоднократно присоединялись к мнению юристов в отношении того, что международные институты играют все большую роль в экономичес-ком развитии и эффективном функционировании рынка. Нобелевский лауреат Д. Нортс отметил, что (институты уменьшают неопределенность, создавая структуру для повседневной деятельности...».

В этом смысле ВТО может рассматриваться как часть международной институциональной структу­ры, необходимой для эффективного функционирования мировых рынков. Таким образом, «конституция» ВТО будет определять будущую мировую экономику, а также оказывать воздействие на многие неэконо­мические проблемы, включая поддержание мира.

Процедура разрешения споров внутри ВТО и имеющийся в той области опыт свидетельствуют о двух существенных новшествах: во-первых, ориентация на правовой, а не на политический подход к раз­решению споров, во-вторых, новая процедура будет оказывать весьма неоднозначное воздей­ствие на проблему «свободы воли» входящих в организацию государств.

Применительно к первому из названных вопросов исследователи обычно выделяют два способа ана­лиза процесса разрешения споров в ВТО - рассмотрение собственно принятых процедур, а также изучение практики их применения в реальной жизни.

Трансформация механизма разрешения споров в сторону права не означает, однако, полного отказа от практики ГАТТ, основанной прежде всего на дипломатическом урегулировании и ведении переговорного процесса (ст. 3.4). Однако имеющаяся практика применения норм ВТО показывает, что основным ме­тодом решения споров является правовое регулирование. Это проявляется на всех стадиях рассмотре­ния спорных вопросов, начиная с подбора членов комиссии для первичного рассмотрения вопроса. Не­сомненно, этот подход отличается от привычного механизма разрешения межгосударственных споров, в которых первое слово принадлежит не юристам, а дипломатам и политикам.

Уяснение и реализация субъектами международной экономической деятельности правового ха­рактера в разрешении споров формирующегося режима ВТО у разных стран происходит по-разному. Это связано со многими факторами - традиционным представлением о механизмах разрешения международных споров в целом, общим направлением экономической политики государства, опы­том участия в ГАТТ и степенью осознания правил ее деятельности и др., соотношением междуна­родного и национального права, традиционной ролью протекционизма в защите национальных эконо­мических v интересов и не в последнюю очередь особенностями национального характера потребите­лей товаров и услуг.

Несомненно, что с этим обстоятельством будут связаны сложности и в Российской Федерации, кото­рая стремится стать членом ВТО. Зачем России стремиться в ВТО?

ВТО - основа глобальной системы мировой торговли, и Россия, стремящаяся «в мир», не может ее игнорировать. РФ страдает от различного рода санкций антидемпингового характера, ежегодно теряет около 1 млрд долларов (с 1992 по 1997 г. ЕС начал в отношении России 11 антидемпинговых расследований, в том числе по удобрениям, химикалиям, бесшовным трубам и др.). Россия теряет из-за антидемпинговых процедур в отношении проката, квот на ввоз урана, коммерческих запусков ракет, экспорта алюминия и др. Главное состоит в том, что Россия не может использовать Анти­демпинговый кодекс ГАТТ (1994), в котором юридически регламентированы критерии понятия дем-

¹ Ведьяминов Г.М. Порядок урегулирования споров во Всемирной торговой организации II Московский журнал международ­ного права. 1999. № 1. С. 96-109.

Глава 9. Международная среда и внешняя политика

163

пинга, возможности применения антидемпинговых процедур и соответственно основания для оспари­вания таковых, а также использовать порядок ВТО для урегулирования споров¹.

Применительно к первому обстоятельству следует отметить, что Россия стремится обеспечить при­соединение к ВТО в возможно более короткие сроки в качестве равноправного партнера. Главной зада­чей переговоров о вступлении в ВТО было и остается получение условий членства в ВТО, исключаю­щих последующее ущемление прав России в торговле.

Однако по-прежнему в России с большим трудом отделяют экономику от политики. Россия в отличие от развитых стран Запада не часто прибегала к услугам Международного суда (чаще речь шла о декларировании, а не реальной практике) для решения имеющихся у нее споров с другими государства­ми, и даже на уровне СНГ абсолютно доминирующим остается политическое, а не правовое урегули­рование экономических проблем и споров.

Вопросы для контроля

1. Используя географическую карту мира, проанализируйте геополитическое положение новых неза­
   висимых государств.
2. Как соотносятся друг с другом понятия «политическая культура», «идентичность» и «менталитет»?
   1. Выделите основные элементы могущества государства. В чем состоит значение социально-куль­
      турного компонента?
   2. Даш ; общую характеристику механизма разрешения споров в рамках Всемирной торговой органи­
      зации. Чем он отличается от практики ГАТТ?

Сведения об авторах

КУЗНЕЦОВ Владимир Евгеньевич - кандидат исторических наук (1988 г.), доцент, заместитель декана факультета международных отношений СпбГУ по научной работе (1994-96 гг.), заведующий кафедрой теории и истории между­народных отношений (1 996-2000 гг.), проректор Восточноевропейского международного института. Стажировался в институте государственного управления (Маастрихт), колледже Европы (Брюгге) и университете Лимерик (Ирландия), участник Летней школы по проблемам формирования внешней политики США (Мичиганский университет). Автор более 20 публикаций по проблемам европейской идеи и истории европейской интеграции, проблемам европейской безопасности и расширения ЕС, в том числе "История европейской идеи и европейской интеграции", СПб, изд-во СпбГУ, 1995, а также статей в "Вестнике Санкт-Петербургского университета" : "Европеизация системы европейской безопасности: проблемы и перспективы" (1996); "Общая внешняя политика и политика безопасности Европейского Союза: история и перспективы (1995); "Расширение Европейского Союза: история и перспективы" (1997). (eeii@spbpost.ru)

ЛИСОВСКИЙ Александр Владимирович - кандидат психологических наук (1981г.), магистр социологии (Ви1се , 1993), доцент кафедры теории и истории международных отношений ФМО СпбГУ (1 995-2000). Стажировал-

ся в университете Лимерик. В настоящее время - докторант кафедры социальной психологии психологического фа­культета СПбГУ, директор по качественным и маркетинговым исследованиям Оа11ир 8рВ. Автор более 30 научных публикаций. (sliss@mail.ru)

ЛОМАГИН Никита Андреевич - кандидат исторических наук (1990), докторант кафедры мировой экономики эко­номического факультета СПбГУ (по совместительству - доцент этой же кафедры). Окончил исторический факультет Ленингосуниверситета в 1986 г. и юридический факультет СПбГУ в 1997. В 1994-1998 гг. стажировался в Школе права Мичиганского университета, в Питтсбургском университете (О8Р1 А), университете Джорджа Вашингтона, в ряде ев­ропейских университетов (Маастрихт, Брюгге, Лимерик) . В 1 994-99гг. рабе гл в должности доцента кафедры мировой политики факультета международных отношений СпбГУ; в 2000 г. являлся сотрудником Финского института междуна­родных отношений. Стипендиат Фонда Пью, МОНФ, НАТО, программы Айрекс, Института "Открытое общество". Автор более 30 публикаций по различным аспектам международных отношений, внешней политики России и истории второй мировой войны на русском и английском языках, в том числе "Международные организации: теория и практи­ка деятельности" (СПбГУ. 1 999, 1 2 п.л.), "В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД" (СПб, 2000, 38 п.л.), "Democratization and Russian Foreign Policy" (1998), Web page NATO; «Soldiers at War: German Propaganda and Soviet Army Moral During the Battle of Leningrad, 1941-44» (Pottsburgh,  998); "Новые независи­мые государства как сфера интересов России и США", Pro et contra, том 5, № 2. Весна 2000; "Новое в механизме разрешения споров в рамках ВТО и Россия " в кн.: "Россия и международная торговая система" (СПб, 2000); "Глоба­лизация, международные организации и государственное управление" в кн.: "Государственное управление и политика. Уч. пособие. Под ред. Л.В. Сморгунова" (2001 , СПб); "Анализ внешних угроз национальной безопасности Россий­ской Федерации по направлению "Турция- Азербайджан", в кн: "Десятилетие сотрудничества (1988-1 998): Европейский Союз и Россия в перспективе (Спб, 1 999), "Россия и проблема международной безопасности в Х1Х-ХХ вв. (СПб, 1 998), а также статей в "Вестнике Санкт-Петербургского университета": "Россия и Украина: четыре года отношений (1 991-1995 гг.)" (1996), "Россия и спор о каспийской нефти: новые характеристики российской внешней политики" (1997), "Россия и МВФ в 1 988-1998 гг.: период упущенных возможностей'?" (2001) и др. (panelnl@spb.cityline.ru)

ПАВЛОВ Андрей Юрьевич - кандидат исторических наук (1995 г.), доцент кафедры теории и истории международ­ных отношений факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета (СпбГУ). Стажирова; оя в университете Мэрилэнд по программе "Международная безопасность" (1997). Автор десяти публика­ций по истории и теории международных отношений, в том числе The Globalization of Eastern Europe . Eds. K.. Segbers, K. Imbusch, LIT , 2000 и монографии "Русские экспедиционные силы во Франции и на Балканах" в годы Первой мировой войны", СПб, изд-во СпбГУ, 1998. (apavlov@dip.pu.ru)

СУТЫРИН Сергей Феликсович - доктор экономических наук, профессор, заведующий кафедрой мировой эконо­мики СпбГУ. После окончания в 1974 г. экономического факультета Ленгосуниверситета был оставлен на факультете в качестве ассистента и за четверть века прошел по всем основным ступеням преподавательской карьеры. Первоначаль­но специализировался на вопросах истории экономической мысли, а на протяжении последних десяти лет занимается проблемами теории и практики функционирования системы мирохозяйственных связей. Читает лекционные и специ­альные курсы по международным экономическим отношениям, теоретическим основам регулирования внешнеэко­номической деятельности, теории налогообложения. Начиная с 1990-х гг. регулярно читает лекции в различных высших учебных заведениях Финляндии (университеты Вааса, Тампере, Турку, Хельсинки, Высшая школа экономики и управ­ления бизнесом Турку) . Автор свыше 1 00 научных работ по различным направлениям экономической теории, в том числе более 10 работ, опубликованных в Западной Европе и США. Участвовал во многих международных конференци­ях и симпозиумах, а также в международных исследовательских и образовательных проектах, в двух проектах ТАС15. Соавтор и член редколлегии коллективной монографии "Россия и международная торговая система" (Спб, 2000).